Давид Бурлюк - Садок судей
Пожилой господин
Странное обещанье в наш надменный век.Прощайте, добрый человек.
Поэт (одетый лешим)
Стан пушком златым золочен,Взгляд мой влажен, синь и сочен.Я рогат, стоячий, вышками.Я космат, висячий, мышками,Мои губы острокрайны,Я стою с улыбкой тайны.Полулюд, полукозел,Я остаток древних зол.Мне, веселому и милому козлу,Вздумалось прийти с поцелуем ко злу.Разочаруют, лобзая, уста,И загадка станет пуста:Взор веселый, вещий, древен,Будь как огнь сотлевших бревен.
Распорядитель вечера (слуге)
За Рафаэлем пошли.Кто это пришли?
Слуга
Маркиза Дэзес!
Маркиза Дэзес
Я здесь не чувствую мой вес.Так здесь умно и истинно-изысканно. Но что здесь лучшее — ответь же, говори же!Хорош этот красавица затылок бычий?И здесь совсем, совсем все как в Париже!И вы прекрасно поступили, вводя этот обычай!И чисто все так, сухо.Какая тонкая обивка. В цвете — умирающая муха?Мило, мило. Под живописью в стаканчиках расставлены цветки?Духов бессонных котелки?Так они зовут? Собачки синей коготки?Не той ли, которая, живя и паки,Утратила чутье в душе писателя с происхождением от собаки?
Спутник
Быть может, да, но вот и он…
Маркиза Дэзес
Вы затрудняетесь найти созвучье — извольте: Бог-рати он.Я вам помощница в вашем ремесле.
Спутник
Да, он Богратион, если умершие, уставшие хворатьИ вновь пришедшие к нам людям — божья рать,Смерть ездила на нем, как Папа на осле,И он заснул, омыленный, в гробу.
Маркиза Дэзес
О, боже, ужасы какие! Опять о смерти. Пощадите бедную рабу.
Спутник
Я уже вам сказал,Той звездной ночью, что я искал,Надменный, упорно смерти.Во мне сын высотник,Но сегодня я уже не вижу очертаний неуловимой дичи.Которую я преследовал, вабя и клича,Дамаск вонзая в шею тура,Коварство маск срывая в стенах Порт-Артура,Неутомимый охотник.То было в годы, когда Петербурга острие, как клинаРодной земли пронзало длины.Родной земле он делал гроб, весну, замкнув себя под свод порош.И был ужасен взгляд, шептавший «неЯ слышу повелительный мне голос хорош». «смерьте».Просторы? Ужас? Радость? Рок?Не знаю. Единый звук сомкнул распутье двух дорог.
Маркиза Дэзес
Ах, оставьте… вы все про былое!Оставьте! Смотрите, я весела, воскликнуть готова «былое долой», я.Смотрите лучше: вот жена, облеченная в солнце, и только его,Полулежа и полугреясь всей мощью тела своего.Поддерживая глубиной раздвинутого пальцаПрекрасное полушарие груди, о взоры, богомольные скитальцы!Чтобы сестра рогатую сестру горячим утолить молоком,Козу с черными рожками и жестким языком.Как сладок и светом пронизанный остерМиг побратимства двух сестер.Миг одной из их двух жаждыСделал мать дочерью, дочь матерью, родством играя дважды.Не сетуйте на мой нескладный образ,Но в этом больше смеха, сударь, а я по-прежнему к вам добра-с.
(Пожимает, смеясь, руку.)
Спутник
Царица, нет — богевна!Твои движения сегодня так напевны.
Маркиза Дэзес (смеясь)
Право! Вот я не знала!Но вставайте скорее с колен. Я подарю вам на память мое покрывало.Но тише, тише, сядем,Мы Все это уладим.
Спутник
Я знаю, что смерьте, кричал мне голос:Ваш золотой и длинный волос!
Маркиза Дэзес
Да. Тише, тише. Слышите, там смеются. Это — Мейер.Сядьте сюда. Передайте мне веер.
Рафаэль
Меня звали? Я надеюсь увидеть Вану Вия и Микель-Анджело!
(В толпе движение)
Кто-то
Вы пьяница? Отчего у вас такой нос? Или посвежело?
Рафаэль
Я не знаю. Италия.Любит вино, огненно-красное света лия.
Распорядитель (к Рафаэлю)
А, да, вино! Да, да! Пришли!
Слуга (заикаясь)
Они изволили, т. е. пришли.
Распорядитель
То есть как пришли? Ты мелешь братец чепуху!
Слуга
Я перед вами как на духу!
Распорядитель
Но это недоразумение! Может быть вы не туда звонили!Или, в самом деле Рафаэля имя шутник присвоил? Или?
Рафаэль (с легким поклоном)
Мне при рождении святыми отцами имя Рафаэля некогда дано.
Распорядитель
Убил! Убил — вино!
(к слуге)
О, олух! олух! ду…
Рафаэль
Я вызвал у вас какой-то переполох, какую-то беду…Я не думал… Я думал встретить Микель-Анджело.
Распорядитель
Ах, все так посвежело!
(Пожимая руку Рафаэлю)
Ах, я не могу! Я не могу! Здесь путаница вышла.Во всем вините, пожалуйста, слугу.Я убегу
(убегает).
Слуга
Ишь куда повертывает, таковский, дышло…
Зритель
Да, Санцио, живопись им не нужна.
О они кой в чей другом узнали толк:
Строй пушек, готовых жидким, трезвость изгоняя, выстрелить огнем, их хочет полк.
Какого же еще вам надобно рожна?
(Уходит.)
Кто-то
О, Рафаэль вино и Рафаэль другой — улыбка ведем!Ну что же, в путь обратный — едем.
(Рафаэль и незнакомец уходят.)
Рыжий поэт
Я мечте кричу: пари же,Предлагая чайку Шенье,Казненному в тот страшный год в Париже,Когда глаза прочли: чай, кушанье.Подымаясь по лестницеК прелестнице,Говорю: пусть теснитсяЗвезда в реснице.О Тютчев туч! какой загадке,Плывешь один, вверху внемля?Какой таинственной погадкаТебе совы — моя земля?
Слуга
Одни поют, одни поют,И все снуют, и все снуют,Пока дают живой уют.
(Зрители проходят и уходят. Маркиза Дэзее и Спутник в боковой горнице.)
Маркиза Дэзес
То отрок плыл, смеясь черными глазами,И ветки черных усов сливались с звездными лозами.Я, звездный мир зная над собой, была права,И люди были мне березке как болотная трава.Но что это? Переживаем ли мы вновь таинственный потоп?Почувствуй, как жизнь отсутствует, где-то ночуя,И как кто-то другой воскликнул: так хочу я!Люди стоят застыло, в разных ростах, и улыбаясь.Но почему улыбка с скромностью ученицы готова ответить: я из камня и голубая-с.Но почему так беспощадно и без надеждыУпали с вдруг оснегизненных тел одежды!Сердце, которому были доступны все чувства длины,Вдруг стало ком безумной глины!Смеясь, урча и гогоча,Тварь восстает на богача.Под тенью незримой ПугачаОни рабов зажгли мятеж.И кто их жертвы? Мы те же люди, те ж!Синие и красно-зеленые курыСходят с шляп и клюют изделье немчуры,Червонные заплаты зубов,Стоящих, как выходцы гробов.Вон, скаля зубы и перегоняя, скачет горностаев снежная чета,Покинув плечи, и ярко-сини кочета.Там колосится пышным снопом рожьИ люди толпы передают ей дрожь.Щегленок вьет гнездо в чьем-то изумленном рте,И все приблизилось к таинственной черте.Лапки ставя вместе, особо ль,Там скачет чей-то соболь.Щегленок — сын булавки!И все приняло вид могильной лавки!Там в живой и синий ленРаспались тела кружева.И взгляд стыдливо просветленТой, которая, внизу камень, взором жива.Все стали камнями какого-то сада,И звери бродят беспечные и беззаботные среди них — какая досада:В ее глазах и стыд, и нега,И отсвет бледный от другого брега.Пощадою оставлен легкий ток,Полузаслоняя вид нагот.Взор обращен к жестокому Судье.Там полубоязливо стонут: Бог,Там шепчут тихо: Гот,Там стонут кратко: Дье!Это налево. А направо люди со всем пылом отдались веселью,Не заметив сил страшных новоселья.
Спутник
