Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы

117

Скажи, что я уплатой пренебрегЗа все добро, каким тебе обязан,Что я забыл заветный твой порог,С которым всеми узами я связан.

Что я не знал цены твоим часам,Безжалостно чужим их отдавая,Что позволял безвестным парусамСебя нести от милого мне края.

Все преступленья вольности моей:Ты положи с моей любовью рядом,Представь на строгий суд твоих очей,Но не казни меня смертельным взглядом.

Я виноват. Но вся моя винаПокажет, как любовь твоя верна.

118

Для аппетита пряностью приправыМы вызываем горький вкус во рту.Мы горечь пьем, чтоб избежать отравы,Нарочно возбуждая дурноту.

Так, избалованный твоей любовью,Я в горьких мыслях радость находилИ сам себе придумал нездоровьеЕще в расцвете бодрости и сил.

От этого любовного коварстваИ опасенья вымышленных бедЯ заболел не в шутку и лекарстваГорчайшие глотал себе во вред.

Но понял я: лекарства — яд смертельныйТем, кто любовью болен беспредельной.

119

Каким питьем из горьких слез СиренОтравлен я, какой настойкой ада?То я страшусь, то взят надеждой в плен,К богатству близок и лишаюсь клада.

Чем согрешил я в свой счастливый час,Когда в блаженстве я достиг зенита?Какой недуг всего меня потрясТак, что глаза покинули орбиты?

О, благодетельная сила зла!Все лучшее от горя хорошеет,И та любовь, что сожжена дотла,Еще пышней цветет и зеленеет.

Так после всех бесчисленных утратВо много раз я более богат.

120

То, что мой друг бывал жесток со мною,Полезно мне. Сам испытав печаль,Я должен гнуться под своей виною,Коль это сердце — сердце, а не сталь.

И если я потряс обидой друга,Как он меня, — его терзает ад,И у меня не может быть досугаПрипоминать обид минувших яд.

Пускай та ночь печали и томленьяНапомнит мне, что чувствовал я сам,Чтоб другу я принес для исцеленья,Как он тогда, раскаянья бальзам.

Я всё простил, что испытал когда-то,И ты прости, — взаимная расплата!

121

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.Напраслина страшнее обличенья.И гибнет радость, коль ее судитьДолжно не наше, а чужое мненье.

Как может взгляд чужих порочных глазЩадить во мне игру горячей крови?Пусть грешен я, но не грешнее вас,Мои шпионы, мастера злословья.

Я — это я, а вы грехи моиПо своему равняете примеру.Но, может быть, я прям, а у судьиНеправого в руках кривая мера,

И видит он в любом из ближних ложь,Поскольку ближний на него похож!

122

Твоих таблиц не надо мне. В мозгу —Верней, чем на пергаменте и воске, —Я образ твой навеки сберегу,И не нужны мне памятные доски.

Ты будешь жить до тех далеких дней,Когда живое, уступая тленью,Отдаст частицу памяти твоейВсесильному и вечному забвенью.

Так долго бы не сохранился воскТвоих таблиц — подарок твой напрасный.Нет, любящее сердце, чуткий мозгПолнее сберегут твой лик прекрасный.

Кто должен памятку любви хранить,Тому способна память изменить!

123

Не хвастай, время, властью надо мной.Те пирамиды, что возведеныТобою вновь, не блещут новизной.Они — перелицовка старины.

Наш век недолог. Нас не мудреноПрельстить перелицованным старьем.Мы верим, будто нами рожденоВсе то, что мы от предков узнаем.

Цена тебе с твоим архивом грош.Во мне и тени удивленья нетПред тем, что есть и было. Эту ложьПлетешь ты в спешке суетливых лет.

И если был я верен до сих пор,Не изменюсь тебе наперекор!

124

О, будь моя любовь — дитя удачи,Дочь времени, рожденная без прав, —Судьба могла бы место ей назначитьСреди цветов иль в куче сорных трав.

Но нет, мою любовь не создал случай.Ей не сулит судьбы слепая властьБыть жалкою рабой благополучьяИ жалкой жертвой возмущенья пасть.

Ей не страшны уловки и угрозыТех, кто у счастья час берет внаем.Ее не греет луч, не губят грозы.Она идет своим большим путем.

И этому ты, временщик, свидетель,Чья жизнь — порок, а гибель — добродетель.

125

Что, если бы я право заслужилДержать венец над троном властелинаИли бессмертья камень заложил,Не более надежный, чем руина?

Кто гонится за внешней суетой,Теряет всё, не рассчитав расплаты,И часто забывает вкус простой,Избалован стряпней замысловатой.

Нет, лишь твоих даров я буду ждать.А ты прими мой хлеб, простой и скудный.Дается он тебе, как благодать,В знак бескорыстной жертвы обоюдной.

Прочь, клеветник! Чем правоте трудней,Тем менее ты властвуешь над ней!

126

Крылатый мальчик мой, несущий бремяЧасов, что нам отсчитывают время,

От убыли растешь ты, подтверждая,Что мы любовь питаем, увядая.

Природа, разрушительница-мать,Твой ход упорно возвращает вспять.

Она тебя хранит для праздной шутки,Чтобы, рождая, убивать минутки.

Но бойся госпожи своей жестокой:Коварная щадит тебя до срока.

Когда же это время истечет, —Предъявит счет и даст тебе расчет.

127

Прекрасным не считался черный цвет,Когда на свете красоту ценили.Но, видно, изменился белый свет —Прекрасное подделкой очернили.

С тех пор как все природные цветаИскусно подменяет цвет заемный,Последних прав лишилась красота,Живет она безродной и бездомной.

Вот почему и волосы и взорВозлюбленной моей чернее ночи, —Как будто носят траурный уборПо тем, кто краской красоту порочит.

Но так идет им черная фата,Что красотою стала чернота.

128

Едва лишь ты, о музыка моя,Займешься музыкой, встревожив стройЛадов и струн искусною игрой,Ревнивой завистью терзаюсь я.

Обидно мне, что ласки нежных рукТы отдаешь танцующим ладам,Срывая краткий, мимолетный звук, —А не моим томящимся устам.

Я весь хотел бы клавишами стать,Чтоб только пальцы легкие твоиПрошлись по мне, заставив трепетать,Когда ты струн коснешься в забытьи.

Но если счастье выпало струне,Отдай ты руки ей, а губы — мне!

129

Издержки духа и стыда растрата —Вот сладострастье в действии. ОноБезжалостно, коварно, бесновато,Жестоко, грубо, ярости полно.

Утолено, — влечет оно презренье,В преследованье не жалеет сил.И тот лишен покоя и забвенья,Кто невзначай приманку проглотил.

Безумное, само с собой в раздоре,Оно владеет иль владеют им.В надежде — радость, в испытанье — горе,А в прошлом — сон, растаявший, как дым.

Всё это так. Но избежит ли грешныйНебесных врат, ведущих в ад кромешный?

130