Александр Галич - Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)
ПЕСНЯ ПРО НЕСЧАСТЛИВЫХ ВОЛШЕБНИКОВ, ИЛИ ЭЙН, ЦВЕЙ, ДРЕЙ!
Жили-были несчастливые волшебники,И учеными считались и спесивыми,Только самые волшебные учебникиНе могли их научить, как быть счастливыми,И какой бы не пошли они дорогою,Все кончалось то бедою, то морокою!
Но когда маэстро Скрипочкин –Ламца-дрица, об-ца-ца!И давал маэстро ЛампочкинСиний свет из-за кулис,Выходили на просцениумДва усатых молодца,И восторженная публикаИм кричала – браво, бис! –В никуда взлетали голуби,Превращались карты в кубики,Гасли свечи стеариновые –Зажигались фонари!Эйн, цвей, дрей!И отрезанные головыУ желающих из публики,Улыбалясь и подмигивая,Говорили – раз, два. три!Что в дословном переводе означает –Эйн, цвей, дрей!
Ну, а после, утомленные до сизости,Не в наклеенных усах и не в парадности,Шли в кафе они куда-нибудь поблизости,Чтоб на время позабыть про неприятности,И заказывали ужин два волшебника –Два стакана молока и два лапшевника.
А маэстро Балалаечкин –Ламцадрица, об-ца-ца!И певица ДоремикинаЧто-то пела про луну,И сидели очень грустныеДва усталых мудреца,И тихонечко, задумчиво,Говорили – ну и ну!А вокруг шумели парочки,Пили водку и шампанское,Пил маэстро БалалаечкинТретью стопку на пари –Эйн, цвей, дрей!И швырял ударник палочки,А волшебники с опаскою,Наблюдая это зрелище,Говорили – раз, два, три!Что, как вам уже известно, означает:Эйн, цвей, дрей!
Так и шли они по миру безучастному,То проезжею дорогой, то обочиной…Только тут меня позвали к Семичастному,И осталась эта песня неоконченной.Объяснили мне, как дважды два в учебнике,Что волшебники – счастливые волшебники!
И не зря играет музыка –Ламца-дрица, об-ца-ца!И не зря чины и звания,Вроде ставки на кону,И не надо бы, не надо бы,Ради красного словцаСочинять, что не положеноИ не нужно никому!
Я хотел бы стать волшебником,Чтоб ко мне слетались голуби,Чтоб от слов моих, таинственных,Зажигались фонари! –Эйн, цвей, дрей!Но, как пес, гремя ошейником,Я иду повесив голову,Не туда, куда мне хочется,А туда, где: –Ать-два-три!Что ни капли не похожеНа волшебное:– Эйн, цвей, дрей!
СЪЕЗДУ ИСТОРИКОВ
[12]
Полцарства в крови, и в развалинах век,[13]И сказано было недаром:«Как ныне сбирается вещий ОлегОтмстить неразумным хазарам…»
И эти, звенящие медью, слова,Мы все повторяли не раз, и не два,
Но как-то с трибуны большой человекВоскликнул с волненьем и жаром:«Однажды задумал предатель-ОлегОтмстить нашим братьям-хазарам…»
Уходят слова, и приходят слова,За правдою правда вступает в права.
Так помните ж, люди, и знайте вовек,И к черту дурацкая смута:[14]«Каким-то хазарам, какой-то Олег,За что-то отмстил, почему-то!»
И это преданье седой старины –Пример для историков нашей страны!
Сменяются правды, как в оттепель снегИ скажем, чтоб кончилась смута:«Каким-то хазарам, какой-то Олег,За что-то отмстил почему-то»
И этот марксистский подход к старинеДавно применяется в нашей стране.Он нашей стране пригодился вполнеИ вашей стране пригодится вполне,Поскольку вы сами в таком же…. лагере!Он вам пригодится вполне!
ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ
[15]
У одного поэта есть такие строчки:В воде проживают рыбы,На солнце бывают пятна…Поэты дружить могли бы,Но мнительны невероятно.
В майский вечер, пронзительно дымный,Всех побегов герой, всех погонь,Как он мчал, бесноватый и дивный,С золотыми копытами конь.
И металась могучая грива,На ветру языками огня,И звенела цыганская гривна,Заплетенная в гриву коня.
Воплощенье веселого гнева,Не крещеный позорным кнутом,Как он мчал – все налево, налево…И скрывался из виду потом…
Он, бывало, нам снился ночами,Как живой – от копыт до седла,Впрочем, все это было вначале,А начало прекрасно всегда.
Но приходит с годами прозренье,И томит наши души оно,Словно горькое, трезвое зельеПодливают в хмельное вино.
Постарели мы и полысели,И погашен волшебный огонь.Лишь кружит на своей каруселиСам себе опостылевший конь!
Ни печали не зная, ни гнева,По – собачьи виляя хвостом,Он кружит все налево, налево,И направо, направо потом.
И унылый сморчок – бедолага,Медяками в кармане звеня,Карусельщик – майор из ГУЛАГаЗнай, гоняет по кругу коня!
В круглый мир, намалеванный кругло,Круглый вход охраняет конвой…И топочет дурацкая кукла,И кружит деревянная кукла,Притворяясь живой.
ВАЛЬС-БАЛЛАДА ПРО ТЕЩУ ИЗ ИВАНОВА
Ох, ему и всыпали по первое,По дерьму: спеленутого, волоком!Праведные суки, брызжа пеною,Обзывали жуликом и Поллаком!
Раздавались выкрики и выпады,Ставились искусно многоточия,А в конце, как водится, оргвыводы –Мастерская, договор и прочее…
Он припер вещички в гололедицу(Все в один упрятал узел драненький)И свалил их в угол, как поленницу –И холсты и краски и подрамники…
Томка вмиг слетала за «кубанскою»,То да се, яичко, два творожничка…Он грамм сто принял, заел колбаскою,И сказал, что полежит немножечко.
Выгреб тайно из пальтишка рваногоНембутал, прикопленный заранее…А на кухне теща из Иванова,Ксенья Павловна, вела дознание.
За окошком ветер мял акацию,Билось чье-то сизое исподнее…– А за что ж его? – Да за абстракцию.– Это ж надо! А трезвону подняли!
Он откуда родом?– Он из Рыбинска. – Что рисует?– Все натуру разную.– Сам еврей? – А что? – Сиди не рыпайся!Вон у Ритки без ноги, да с язвою…
Курит много? – В день полпачки «Севера».– Риткин, дьявол, курит вроде некрута,А у них еще по лавкам семеро…Хорошо живете? – Лучше некуда!..
– Риткин, что ни вечер, то с приятелем,Заимела, дура, в доме ворога…Значит, окаянный твой с понятием:В день полпачки «Севера» – недорого.
Пить-то пьет? –– Как все, по воскресениям!– Риткин пьет, вся рожа окарябана!…Помолчали, хрустнуло печение,И, вздохнув, сказала теща Ксения, –– Ладно уж, прокормим окаянного…
ПЕСНЯ ПРО ВЕЛОСИПЕД
Ах, как мне хотелось, мальчонке,Проехать на велосипеде,Не детском, не трехколесном, –Взрослом велосипеде!
И мчаться навстречу соснам –Туда, где сосны и ели, –И чтоб из окна глядели,Завидуя мне, соседи –Смотрите, смотрите, смотрите,Смотрите, мальчишка едетНа взрослом велосипеде!..
…Ехал мальчишка по улицеНа взрослом велосипеде.– Наркомовский Петька, умница, –Шептались вокруг соседи.
Я крикнул – дай прокатиться! –А он ничего не ответил,Он ехал медленно, медленно,А я бы летел, как ветер,А я бы звоночком цокал,А я бы крутил педали,Промчался бы мимо окон –И только б меня видали!..
… Теперь у меня в переднейПылится велосипед.Пылится уже, наверно,С добрый десяток лет.Но только того мальчишкиБольше на свете нет,А взрослому, мне не нуженВзрослый велосипед!
Ох, как мне хочется, взрослому,Потрогать пальцами книжку,И прочесть на обложке фамилию,Не чью-нибудь, а мою!..
Нельзя воскресить мальчишку,Считайте – погиб в бою…Но если нельзя – мальчишку,И в прошлое ни на шаг,То книжку-то можно?!Книжку!Ее – почему никак?!
Величественный, как росчерк,Он книжки держал под мышкой.– Привет тебе, друг-доносчик,Привет тебе, с новой книжкой!
Партийная Илиада!Подарочный холуяж!Не надо мне так, не надо –Пусть тысяча – весь тираж!
Дорого с суперобложкой?К черту суперобложку!Но нету суперобложки,И переплета нет,
…Немножко пройдет, немножко,Каких-нибудь тридцать лет,И вот она, эта книжка,Не в будущем, в этом веке!Снимает ее мальчишкаС полки в библиотеке!А вы говорили – бредни!А вот через тридцать лет…Пылится в моей переднейВзрослый велосипед.
ЮЗ
По стеклу машины перед глазами шофераБегают дворники направо-налево,Направо-налево, направо-налево…
Не летят к нам птицы с теплого юга,Улетают птицы на теплый юг,Почему-то надо бояться юза,А никто не знает, что такое юз,Ах, никто не знает, что, такое юз!
Телефон молчит мой, а это скверно.Я-то понимаю, что дело в том,Ты сейчас под зонтом ходишь, наверно,А под зонтиком трудно ходить вдвоем.Ах, под зонтиком трудно ходить вдвоем!
И под медленным дождиком мокнет муза,И у дождика странный, соленый вкус,Может, муза тоже боится юза?!И не знает тоже, что значит юз?!Ах, не знает муза, что значит юз!
По стеклу машины перед глазами шофераБегают дворники направо-налево,Направо-налево, направо-налево…
«ОТ БЕДЫ МОЕЙ ПУСТЯКОВОЙ…»
