Наития - Любовь Тильман

Любовь Тильман

Наития

Предисловие от автора

Это последняя книга, – каждый раз думаю я, отсылая текст в Word моему доброму другу и бесценному помощнику Рафаэлю.

Всё уже написано и высказано. И смеюсь над собой, что и сама эта мысль есть у Экклезиаста, ещё в десятом веке до нашей эры сказавшего, что всё, кажущееся новым уже было задолго до нас и будет после. Строчки толпятся в голове, требуя выхода. Одни аморфны, как натёчные формы, другие чёткие, как кристаллические структуры.

Невозможно не восхищаться красотой окружающего мира, не переживать, страдая, когда уходят в Ничто родные, когда гремят войны… Игры разума, позволяющие нам видеть протекание энергии Солнца в красках и формах. Всё только энергия, и свет, и звук… «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

И пишутся новые тексты, в прозе и в рифмах, и знакомые строчки других авторов вызывают внезапно иные ассоциации. И я снова морочу голову Рафаэлю своими просьбами. И он неизменно отзывается.

Я очень благодарна Библиотекарю Клуба NNM, прекрасному человеку и отличному специалисту, уважаемому Rafaell за его неизменную помощь в конвертации и публикации моих книг в Интернете, потому, что составляя новый сборник, я верю, что он попадёт к читателям. Ведь каждому говорящему хочется чтобы его услыхали.

Сентябрь 2025

С уважением,

Любовь Тильман

Рассказы

Маричка

Эпилог

И всё-таки, – настаивала приехавшая корреспондент, – не только же из-за красоты Вы здесь остались?

Не только, – улыбнулся он…

Сейчас расколется, – подумала она и чуть подалась вперёд.

Но согласитесь, – продолжил Александр, обводя взглядом её ладную фигурку, – что красота играет немаловажную роль в принятии наших решений.

– Вы только гляньте на него, – всплеснула руками вышедшая из дома Сашина супруга, – праправнучка скоро замуж выскочит, а он всё на молоденьких заглядывается.

– Красивые же, – протянул Саша.

– А я что?! – притворно возмутилась женщина, приняв позу сахарницы.

– Так тебя и в охапку взять можно, а на них только посмотреть.

– Слышали, – кивнула супруга приезжей, – так что не обольщайтесь, он от меня ни на шаг.

– Так это из-за Вас мистер Александр здесь остался? Вы местная? – ухватилась девушка за информацию.

– Ещё какая местная! – рассмеялся Саша. – Специально из Англии летела, после защиты докторанта, чтобы успеть здесь место агронома занять.

– Всё шутите, – погрустнела корреспондент, – а мне статью писать.

– Вот и пишите, – обнял супругов подошедший Петро, – не утомляйте людей пустыми вопросами. Нам сегодня ещё в город ехать, внучка рожает.

– Чья внучка? – тут же ожила корреспондент.

– Наша, – хором произнесла троица и сами расхохотались от неожиданности.

– Моя внучка, – сказала, выходя из дома, молодая женщина, – всё ждут не дождутся, когда у нашей двухнедельной правнучки подружка объявится.

– А Вы кого-то из них жена? – удивилась её молодости корреспондент.

– Дочь я, – ставя на скамейку корзинку с пакетами, улыбнулась женщина.

– Чья дочь? – вновь вышла на след корреспондент.

– Наша! – переглянувшись и дружно хохоча, хором выкрикнули три доктора наук, профессора, почётные члены многих академий.

Глава первая и единственная

Когда фельдшер до них добрался, бабка была уже совсем плоха. Маричка наконец смогла выйти на воздух, после вынужденного сидения у её постели. Девушка брезгливо передёрнула плечиками, злая на родителей, занятых заготовкой сена, на деда, отправившегося на пастбище, а главное на материну мать, которая так не вовремя слегла. Всего пара недель до окончания выпаса. Старшие вернулись бы домой, заняться сыроварением, и сами ухаживали за бабой Марой.

Родных Маричка не любила. А за что их любить?! Шестилеткой отправили в интернат при школе, забирая её домой только на каникулы. Ни погулять, ни отдохнуть. В интернате утром поспать не давали, работы всякие, а дома и вообще хуже прислуги. Век бы не видела, век бы ни скучала, особенно за бабкиным обучением. Зачем учиться прясть, ткать, плести…если в магазине всё есть?! Родители жадные, лишнюю конфету не купят, говорят денег нет. А куда девают? Дед даже обувку сам тачает зимой, когда из-за снега ни к дому подъехать, ни из него выбраться.

– Запрягай конягу, – бросил ей фельдшер, выходя из дома, – повезём Марысю на центральную, здесь я больше ничем помочь не могу.

– Марысю, – фыркнула девушка, – какая она Марыся, давно баба Мара. И чего её везти? И тут помрёт, сколько жить то можно?!

– Да в кого ж ты такая чёрствая да неблагодарная?! – возмутился мужчина. – Марысе и пятидесяти нет, замуж больше не пошла, к вам переехала, чтобы спасти да выходить тебя.

– А я просила?! Спасители… Луше было помереть, чем рабой в отрепьях ходить.

– Какой рабой? – не понял он.

– А как это называется: принеси, помой, прополи, свари, постирай…

– В семьях все этим заняты, ещё и работают.

– Вот и пусть работают, раз им нравится быть рабами. А я хочу жить свободно. Вот как в кино. Она сидит за столом в красивом платье, а ей всё подают что только захочет, и посуда такая золотая и комната…

Когда они подъехали к больничке, Маричка аж рот раскрыла от удивления, увидев на пороге не привычную Степаниду в застиранном фартуке, а высокого незнакомого парня в коротком, ослепительно белом, халате.

– Это кто? – повернулась она к фельдшеру. Но вопрос так и завис в воздухе. Парень подхватил Марысю на руки и оба мужчины исчезли в помещении.

Девушка уселась на лавку, забыв о желании бежать в клуб. Незнакомец выглядел городским, это был шанс вырваться в другую жизнь. Она покусала губы, пощипала себя за щёки, как делали героини в кино, и принялась ждать.

Саша вымыл руки и вышел на крыльцо. Девчушка, приехавшая с фельдшером, умильно щурилась, покусывая губы.

– Привет, – улыбнулся он, – ты у нас ночевать останешься?

«Дурак, что ли? – подумала Маричка, захотелось рявкнуть: У тебя что, кровать широкая?». – Но она только потупилась и еле слышно прошептала: «Домой поеду, хата не присмотрена, хозяйство…».

– Не страшно одной через