Яблоневый цвет - Александр Пышненко

Александр Пышненко

Яблоневый цвет

Яблони в цвету — весны творенье.

Яблони в цвету — любви круженье.

Радости свои мы им дарили,

С ними о любви мы говорили.

(Илья Резник. Яблони в цвету)

Александр Пышненко

Яблоневый цвет

Белый цвет яблонь

С яблонь цвет к июню опадет,

И станет тише гавань сада;

Судьбы корабль покой в нем обретет,

А большего, мне, в принципе, не надо.

Душа-скиталица, найдет здесь зрелый плод,

Надеждою, что юношей питают;

Здесь так уютно; снова заживет

С чем, в сущности, как в юности бывает.

Со зрелыми думами, дух найдет

Приют в плодах, что мысли плодоносят;

На вечный зов дорог, стихами прорастет,

С пыли сапог, что со Свету привносят.

…И снова, сад мой, вздыбит паруса,

С весною став: и юн — красив и нежен.

В лазурный цвет покроют небеса

Окрестный океан, что: светел и безбрежен.

Здесь гавань мира. В бухте корабли,

С огнями Эльма, мачты нарядных кленов,

Мной обжитый клочок, неведомой земли,

В неярких украинских полутонах.

И яблонь цвет к июню опадет,

И станет проще гавань сада,

Душа покой, в котором обретет,

Что станет для нее наградой.

1999. 2018.

Читая Бродского

С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!

Только когда придет и вам помирать, бугаи,

будете вы хрипеть, царапая край матраса,

строчки из Александра, а не брехню Тараса.

(Бродский. На независимость Украины)

Можно уличить, один, такой момент,

В сравнениях коммунизма и нацизма,

Сейчас, как бы, случился прецедент:

Война с российским империализмом.

Стояли «измы» в том столетии эти в ряд,

Отличаясь дьявольскими экспериментами.

Однако, коммунисты истребляли всех подряд,

Увлекшись идеологическими моментами.

Концлагеря и убийства — были в те года.

Немцы специализировались по евреям.

Гитлер считал евреев: ленивыми всегда,

Писавшими, в газетах, всякую ахинею.

Вот, Сталин, ценивший еврейский труд,

О них заботился, как о холеных псинах,

Использовал писательский их этот зуд.

В своем энкавэдэ, а также по «Торгсинах».

Для примера — вспомнить: Мандельштама,

Писал о Сталине, — но это исключенье…

Обычно, славили тирана, величально там,

И говорили о вожде народов с умиленьем.

И в органах старались, — помнит Бог, -

Как по подвалам, лубянским, шуровали,

Перечислять фамилии бы долго смог,

Но, надо признаться: многих развенчали.

При Голодоморе — не один еврей,

Не заступился за украинца — даже близко!

Хоть жили на одной земле, и со своих корней,

питались, — об этом думать, слишком…

Петлюру убил еврей, — а вот: за что?

Не он стоял за еврейскими погромами.

Сталин пытался столкнуть народы, за одно,

Он сделал так, согласно своими законами?

Когда нацисты за евреев взялись,

С остервенением, искореняя этот род.

Среди украинцев много их спасалось;

Отходчив в этом, видно, наш народ.

.. Зачем же этот рыжий, нобелевский идиот,

Которого и самого в московщине щемили,

Писюкает в гнусном стишке про наш народ?

Чтоб его, на России, видно, полюбили?

От этого он самый прославленный еврей?..

Иль я ошибаюсь в чем-то? даже очень?

Пройти бы эти истории, — да поскорей –

Иначе мы погрязнем в них, воочию.

Откуда же в этого бункерного поганца,

К нам украинцам, ненависть взялась?

Иль, в Ленинграде, все одни маланцы,

Терпимость в них к нам не прижилась?

Да хоть бы взять, еврея-пропагандона,

Вещающего с останскинской иглы?

Устроился, живет по гойским законам,

Загадил, тот мирок, запахом войны.

Я написал не для того, чтобы евреи,

Оспаривали в украинцев право жить.

Мне хочется, чтоб намного, поскорее,

Забылось все — и стали мы дружить.

Одесса, — вновь жемчужиной у моря,

Становится, — хоть раз бы в ней пожить.

Чтоб мир у мире, воцарился, вскоре.

И в том, что помогает нам любить.

А, напоследок: О нашем еврее-президенте.

Он лучше стал, чем от него я ожидал…

И, наверное, остановлюсь на том моменте:

Чтоб он так жил, и тоже нам желал.

13. 04. 22.

Узы творчества

По узеньким улочкам уютного города,

В комфортных условиях еврозимы,

Бродил я сегодня, без особого повода,

В поисках мифической Музы, — но увы…

Мой внутренний мир, задавлен зимою,

Душа не очищена, от налипшего льда,

Но сердце живо, — в состоянии покоя;

Как будто за весной я явился сюда?..

Но, вместо людей, на парковках — машины,

Как клоны, — у них корпоративные гены, -

Вдоль тротуаров, отражаясь в витринах,

Они, будто люди: Пежо и Ситроены…

Я к ним привыкаю, отношуся спокойно,

Они здесь, как боги, что живут в городах.

С их видом шикарным и самодовольным.

Порода ощущается, в таких господах.

Мне много в жизни пришлось поскитаться,

В некоторых местах, удалось выживать,

Чтоб личного опыта побольше набраться,

Чтоб стихи свои в пышные рифмы убирать.

Уж столько лет не живут, как я — поэты,

Любовь обманув, видно смерть пережил,

Не стоит, наверно, распространяться об этом.

(Действительно долго, как поэт, я прожил).

Стихами я праздную, в чем-то завишу от них,

Словно Пигмалион, обожая свою Галатею.

Брожу по планете, верстаю свой стих…

Привык к этой жизни, ни о чем не жалею.

08 02 2024

Смерть поэта

Однажды, как поэт, я может закричу,

Вознесшись между небом и землею.

Когда увижу, что — облаком — лечу;

Душою ощутив, что — тела не имею.

Смогу понять ли, что уже не жив?

Ну, а душа, лишь атомов волненье?

И, смерть, как поезд, дверь закрыв,

Несется в яростном, таком, движенье.

И, время-контролер, меня не слышит,

Своими занявшись привычными делами,

Мой крик доставить вдаль спешит,

Пролетая над родными мне местами.

За скорый рейс ему положат за меня,

В ладонь какую-то блестящую монетку,

И ею утром, словно солнцем, прозвеня,

Станет будить свою красивую соседку.

Чтоб рассказать, что выпал ему рейс, -

Поэт представился, — уже как будто судят.

Что никто оттуда, после, не воскрес…

Хотя Одному, чудо! приписывают люди.

Как самурай, искал он в жизни цель,

Но, очарован был одним движением,

А, со стихами получилась канитель,

Хотя и гордился этим достижением!

10. 02. 2024 г

Купающаяся богиня

Дорога