Стихотворения о людях, одиночестве, любви и жизни - Илья Шелудяков

Илья Шелудяков

Стихотворения о людях, одиночестве, любви и жизни

осенний лист

осенний лист все также опадает,

и чем-то с ним мы может быть похожи.

ты мне прочтешь слова из книги даля,

а я спрошу тебя все также «что же? что же?»

они всё знают, но нам не сказали,

а мы бродили долго, мы искали!

разломаны дома, избиты дали

в надеждах отыскать следы двоих прохожих.

тоска навеет чай остывший с бахом,

разлучит вечер, встанет неотложка

тебя смету одним лишь глупым махом.

себя оставлю. не всего, немножко.

и в вазе хризантемы увядают,

ажуром запаха искрясь в прихожей холла.

не в ту мы ночь желания загадали,

раз в эту ночь звезда упала снова.

не важно все

листва колосится облаченная в изумрудный цвет солнцем обжигающим кожу.

воротник рубашки лоснится,

сигарета постепенно курится.

ты, как всегда ни на кого в этом мире непохожа.

я сонный напоминаю молодого кустурицу.

гамм машин стоит, но раз в десять меньше,

чем мы привыкли в мегаполисе.

вокруг все такое непривычное,

что есть ощущение, что мне это кажется.

в это мгновение я понимаю, что если пропадешь,

отыщу тебя даже на северном полюсе.

сейчас кроме осознания этого для меня не важно все.

простое уравнение

вся жизнь простое уравнение

деление, вычет, умножение,

математический закон

в нем правила просты до боли -

нельзя ничто делить на нолик,

а вот умножить так легко.

тебя я вычел, стало меньше

чего-то, попросту сложив,

прибавил лат среди проплешин,

и вроде заново ожил.

и овладев, вдруг, каждым знаком,

словно магистр из вышмата,

я начал формулу писать.

поделил грусть свою на радость,

ноль, запятая пять осталась.

нет, ноль запятая двадцать пять.

умело вынесся за скобки

обиды, ссоры, недомолвки

прибавив горечь от потерь,

умножил смело их на нолик

словно себя же обездолив,

но став свободнее теперь.

любовь в квадрат. нет, в бесконечность

а боль делю на два. на три

смотрю, после равно лишь мелочь

ноль, запятая ноль ноль целых

осталась от моей любви.

от ужаса меня прошибло

пóтом, где же та ошибка,

которую я прежде допустил.

но в математике все просто,

ее легко можно понять.

чтобы умножить, прибавляя после,

так приходя к геометрическому росту,

всегда сперва нужно что-то отнять.

слова для молитвы

бродил от края от края,

искал, искал неумолимо

и в песнях кем-то недопетых

и в краски мазках на мольбертах

и в моря дыхании и ветра

всю обувь в песок стирая

слова, слова для молитвы.

высматривал средь прохожих,

в соборах, в садах, в неотложках

в идеях, в палитрах, в мотивах

слова, слова для молитвы

не видится мне апостол,

в руках не пылает знамя

и только лишь взглядом орлиным

в миру, где разлад и руины

на нас смотрит тот, кто все знает

тот, кто и уйдет, и вернется.

уйду ранним утром дождливым,

уйдя не оставлю послания

и ветер одним дуновением

прогонит и страх, и сомнения

сложив, вдруг, в одно очертание

слова, слова для молитвы.

наверное, так и нужно

наверное, так и нужно

наверное, это важно

душою в обрыв с разбега

сквозь ливень и корку из снега

без рюкзака и ночлега

привычный мир, вдруг, разрушив

размеренный и бумажный.

наверное, так будет лучше

пускай сейчас мне и страшно.

но свитые птицами гнезда

они покидают не поздно

смотря свысока и серьезно

на блестки от стендов наружных

разменянных и продажных.

стамбул

чуть терпким запахом нагретого каштана,

парящей чайкой, штормовой волной,

и ощущением встречи долгожданной

запомнился мне образ и дух твой.

меж улочек, мощенных битым камнем,

на скверах и в заполненных кафе,

я находил себя счастливым крайне,

как средь пески годами шедший странник,

находит счастье в моря синеве.

ах, лучше б было мне тебя не видеть,

не видеть берега, мечеть, софию,

так легче б было мне тебя забыть.

чтобы вновь полюбить, возненавидеть,

и снова в снах орфеем к эвридике,

к босфорскому проливу плыть и плыть.

лето

моя тетрадь исписана. в календаре не осталось чисел. влюбленность превратилась в зависимость. за последний год вернулись все отправленные когда-то тебе письма. любовь детства вышла замуж. во всех ближайших от меня населенных пунктах закончились сигареты. мысли почему-то не так уж и радужны — видимо, закончилось лето.

москва

казнили в двориках арбата,

любили в мхат, что на тверской.

и скверов средь тех воробьиных

шагали в песнь, словно по льдинам

с неумолимою тоской.

как мы с тобой, как мы когда-то.

на площади, где три вокзала

бежали долго и легко.

в музее пушкинском картины,

на них палач и гильотина.

мне их сюжет давно знаком,

вот только ты их не узнала.

по набережной до петра,

где шум и сточная дыра,

искал тебя, но ты пропала.

не спал всю ночь, топтал весь день

город китай, цветной, лубянку

нет, не устал, нет, мне не лень

я так сломя, я так в оглядку.

проснулся, вымылся, и вот

убрана мной в альбом на полке

красивая, который год

и неизменная нисколько.

от и до

от последней надежды до восхода. от полюса полярного до востока. спрашиваешь, насколько люблю? указываю от точки на земле до другой галактики и говорю — на столько. от первой секунды жизни до смерти. от горького плача до заливного смеха. от раскаленных звезд до ледяного снега. от и до я тебя люблю.

поезда

исчезают вдали поезда,

уносясь от людских непогод,

вместе с ними умчусь навсегда,

сквозь мгновения, страны, года,

как и все, без поощрений и льгот…

мы усядемся в длинный вагон,

друг за другом, и так ряд за рядом,

вдруг, прижавшись к сидящему рядом,

я пойму, что такое огонь…

ослепляющий быстро, но плавно

души наши сжигающий в миг,

когда мчимся в движении славном,

находясь в состоянии сплава,

как единый большой монолит.

вдруг покинет меня верный спутник,

теперь воздух ласкает плечо,

раз за разом слышны мне их пункты,

ну, а я повторяю три буквы,

продолжая мечтать ни о чем…

вот и все… вдалеке эти бури,

цепь людских непогод мы промчали,

каждый вышел, внезапно, как пуля,

наши сплавы в конец измельчали…

ну а я что…? а я в поезда,

вдаль опять понесусь, словно вьюга

вместе с ними умчусь навсегда,

сквозь