#обществомёртвыхпоэтов - Андрей Какитсубата

***

В твоём подъезде

вечно выбиты лампы.

Видимо, так кто-то

прячет вывернутое

нараспашку нутро.

Хотя, это глупо.

Это старого века

штампы:

просто, на самом деле,

на небе всё видно и

слишком светло.

А люди внизу,

под землёй,

играют в прятки -

в стерильном,

помытом от бед,

вагоне метро.

Маски молчат

и плотно

сжимают в зубах

перчатки.

Ты водишь,

тебе тяжело

найти свои

недостатки,

когда общение

поражено.

***

На часах -

без четверти три,

мне исполнилось

без пяти минут

вечность.

Я увидел, как в танце

пламя свечи

отражает в

твоих глазах

бесконечность.

Бесконечность

иллюзий,

красивых узоров

из лишних

и путаных слов:

неподъёмного

для меня груза.

Я закрыл оба сердца

на крепкий засов

под мотив

чёрного блюза.

***

Остановите такси.

Я выйду.

Или пошире

откройте окно.

Куда вы

меня везёте?

Меня час назад

куда надо

уже развезло

вино.

***

Мы все похожи

на музеи страхов,

продолжаем судить

по цвету кожи,

делаем мину святоши,

и в то же время

закрываемся на

перерыв,

когда видим

просьбу в глазах

случайных прохожих.

Мы режем воздух

и нервы перетираем

в жжёный сахар,

на закрытых показах

доводим до экстаза

свои стремления

стать лучше,

но после мира

грёз и бурных

оваций,

скатываемся в

объятия

прокрастинаций.

Мы все похожи

на музеи страхов,

только вместо

старых экспонатов -

вырезанные по живому

фигурки из

личных крахов,

барахло

из старых тем,

что распотрошено

не полностью.

Дай им волю,

и они накормят

с лихвой

советами от

старой,

поседевшей

совести.

***

Я читаю

в подвалах Версаля

старым крысам

стихи на французском.

Светло-серая,

бледная стая

щурит глаз,

пьёт вино

и лениво кромсает

мясо чуть пожелтевших

моллюсков.

Старым крысам -

стихи на закуску,

остальное им просто

неважно.

Подковёрные лорды

хвостами дрожа

бьют бокалы

под рифму

вальяжно.

***

И теперь со мной осталась музыка

с чёрными ветвящимися нотами,

выбита под кожей разрывными тактами,

беспощадно отбиваемыми вражьими налётами.

Между ними затаились паузы,

падающие с неба ранеными звёздами,

режущими реальность волнами-бойкотами,

разрывали уши мне молчанием эхолота.

И теперь во мне отбиты лёгкие,

проткнуты два сердца выжженными стрелами:

обещала рассказать между налётами,

как заря сгорит во мне намерено.

И ушла в ночи, преклонив голову,

верная своим принципам ангельским.

И теперь во мне пылает музыка

яркими аккордами предательски.

***

В холодильнике идёт дождь.

По квартире повсюду разбросаны лужи.

Я решил, ты меня среди них не найдёшь

И завис над водой, ожидая,

как дождь сменит стужа.

В холодильнике лупит град.

А я думал, что будет оттепель.

Я не то, чтобы очень рад,

но, признаться, доволен,

что лужи закованы льдом

и стали похожи на противень.

В холодильнике — странно тихо.

Я поймал себя на мысли,

что апрель пролетел слишком лихо,

за ним туда же стремится и май.

Конечно, всё это не очень похоже на рай,

но я верил, что солнце подарит тепло,

И я из холодной и мокрой от скуки квартиры

сбегу со всех ног туда, где уже рассвело.

***

Меня научили

картины Ван Гога,

что Бог -

это Природа.

То ли изобилия рога,

то ли пуля

молодого и злого

урода,

но я запомню,

что в сене стога

больше жизни

и солнца

лучей,

чем в веренице

дней

бьюти верблюдиц,

меняющих трафик

из сторис на шёпот

рублей.

***

Пожалуйста,

не спрашивай меня,

откуда я достал эти ноты.

Бах живет не в них,

а внутри тебя,

заполняя одиночества

пустоты.

***

Ты вчера перестал

Есть на завтрак

Хорошие мысли

Ты остался один

На один в этом

Вирусе слов.

Твои сны

Чёрной тучей

Под люстрой

повисли

за собой

Привели лёгкий

Бред и озноб.

Ты стоял одиноко,

как брошенный флот,

Нервы — словно

Сгоревшие мачты.

И сметая границы

ливень рвался

В твой рот,

Где душа

под цементом

Лежала в темнице.

Ты кричал

Твои звуки рвались

Из груди и бежали

По стенам подбитые

Хорды

У тебя было всё

Как у всех впереди,

Но кому-то

Пришлись по душе

Твоей жизни аккорды.

***

Качались плавно

небоскрёбы,

Понуро устремившись

Ввысь.

Под ними хмурились

Соборы.

Был в городе январь.

Пустынно.

Выл ветер в голове,

И люди кутались

Картинно

В свои дела.

В витрине пламенем

Горел янтарь

И раздавал тепло,

Чтобы опять

В который раз

в ночи отчаянно

сгореть дотла.

А дождь мешал

всем карты и

Размывал границы:

Хоть был январь,

Но в парке

пели птицы!

И в тёмном

Переулке Риги

Подснежники

Цветами белыми

Стелили новые

интриги

О скором

Новом времени.

***

С наивной лёгкостью бытия,

переворачивая страницы,

не замечаешь иногда

и малой толики, крупицы:

того, что жизнь красивую прожить,

кататься в заграницах,

сегодня радости делить

и видеть счастье в новых лицах

доступно нам, благодаря

всем тем, узревшим, что есть

страшная и лютая война.

***

Та осень день за днём

деревья осыпала

лестью.

И листья красила огнём

с налётом благородной

мести.

И посылала по утрам

простой сигнал,

что будет бал

последних тёплых дней…

А где-то в бесконечной дали

клин уходил за перевал,

протяжно журавли кричали,

что осени девятый вал

сметёт в глазах твоих

оттенки грусти и печали.

Но разведёт мосты.

покуда у зимы

свои на это

планы.

***

Во тьме, что ни разу не видела утра

Мне чёрного солнца лучи

Напомнили блеск, перелив перламутра,

А после застыли в мерцании ночи.

Опасно раскинув клубочки абсурда