Николай Морозов - Сборник стихотворений 1918 г.

Николай Александрович Морозов

Сборник стихотворений 1918 г.

Где и когда?

Где это было? Когда это было?

Или случилось во сне?

Или всё это мечта породила?

Кто так писал на стене?

"Комнатки наши – пчелиные соты,

Где не вместиться двоим;

В них мы годами, без дел и заботы,

Словно личинки, сидим.

Здесь многолетнею пылью одето

Всё от окон до дверей:

Нет в этих камерах проблеска света,

Как в головах у властей!

Мы, как орехи под крепкой корою,

Нам обеспечен покой:

Сделались мы под своей скорлупою

Бодры как мухи зимой".

Где это было? Когда это было?

Кто этот выпил фиал?

Разве ты, сердце, уже позабыло

Тех, кто с тобою страдал?

1877 / 1918

* * *

Струйка журчала

Серой скале:

Я уж устала

Течь по земле.

Встречу я вскоре

Берег родной,

Близко уж море,

Близок покой.

С ним я рассталась

Слишком легко,

К небу умчалась

Я высоко.

Паром летала

Я в облаках,

Снегом упала

В дальних краях.

В почву спустилась

Ранней весной,

Долго сочилась

Я под землёй.

Вышла я в двери

Яркого дня, -

Люди и звери

Пили меня.

В людях текла я

В тёплой крови,

Страстно желая

Счастья, любви.

К истине жажду

Вечно тая,

Каплею каждой

Верила я.

Знала страданья,

Знала любовь:

В детском дыханьи

Вышла я вновь.

На землю пала

Яркой росой,

Снова я стала

Чистой струёй.

Всё я узнала!

Долог был путь!..

Время настало

Мне отдохнуть.

Буду я вскоре

Синей волной:

Близко уж море,

Близок покой!..

Часы

Как будто в волшебном, таинственном сне

Несётся минут бесконечность,

Рождает их Вечность в своей глубине

И вновь поглощает их Вечность.

Он в Вечности был заключён, без оков,

В ней счастье он знал и печали,

И медленно двигались стрелки часов

И Время ему отмечали.

В темницу навеки он был заключён

Врагом животворного света,

И долго он жил, как во сне, без времён,

Часы его спрятали где-то:

Негаданно день избавленья пришёл,

И с узника сняли оковы,

И снова, свободный, часы он нашёл,

И стрелки задвигались снова.

И вновь для него, как в таинственном сне,

Помчалась минут бесконечность:

Рождала их Вечность в своей глубине

И вновь поглощала их Вечность.

В летнюю ночь

В глубине небес безбрежной

Даль светла и хороша,

И полна любовью нежной

Мира вольная душа.

Бесконечным обаяньем

Веет тихий лунный свет,

Звёзды трепетным мерцаньем

С неба шлют тебе привет.

Их любви, святой и чистой,

Власть сильна и глубока,

И она из мглы лучистой

Нас зовёт за облака.

Так умчимся ж оба смело

В мир волшебной красоты,

Где блаженству нет предела

В царстве света и мечты.

Унесёмся в переливы

Блеска огненных миров,

Пролетим сквозь все извивы

Междузвёздных облаков.

Пусть они гирляндой тесной

Окружают нас вдали,

Улетевших в мир небесный

С обездоленной земли.

Псонт

В сарае я встречно

Амурился с Раей,

Но вышло к нам нечто

С зубами и с лаей.

О, призрак озорный!

С каких прецедентов

Бросаться так вздорно

На нас, декадентов!

Ведь хуже леонта

Зверище таковский!

Спаси ж нас от псонта,

Отец Тредьяковский!

В заточении

Голые стены, тюремные думы,

Как вы унылы, темны и угрюмы!..

Горько в темнице без дела лежать,

Целые годы о воле мечтать:

Всё здесь так тихо, безжизненно, бледно:

Годы проходят бесплодно, бесследно,

Тянутся долго недели и дни, -

Скуку тупую наводят они:

Мысли слабеют от долгой неволи,

Тяжесть в мозгу от мучительной боли:

Даже минута, как вечность, долга

В этой каморке в четыре шага!

Душно под низким запачканным сводом,

Силы слабеют сильней год за годом,

Давит собой этот каменный пол,

Этот железный прикованный стол,

Эта кровать, этот стул, что прибиты,

К стенам, как будто могильные плиты!

В вечном молчанье суровом, немом,

Даже себя сознаёшь мертвецом!

Наглухо рамы двойные забиты,

Грязью и пылью все стены покрыты,

Муха заснула на грязной стене,

Лапки скрестивши на тёмной спине:

Полночь пришла:

Бой часов раздаётся,

Резко их звук в коридоре несётся:

Давит, сжимает болезненно грудь,

Гложет тоска:

Не удастся заснуть:

В отчаяньи

Некуда деться от муки и боли!..

Порча какая случилася, что ли,

Желчь ли во мне разлилась в эту ночь?

Право, не знаю!.. Но только не в мочь!

Против любимой недавно отчизны

Льются из сердца слова укоризны:

Русская жизнь! Из веков темноты

Как неуклюже сложилася ты!..

Русский радетель о благе народном!

Мнишь ты народ и нагим и голодным,

Только причины несчастья не те:

Горе в духовной его нищете!

Скуден народ наш не кровом, не пищей!

В слабости знаний его гноевище,

Косность властей и беспечность глупцов

Создали целое племя рабов.

Русская мысль! Ты была беззаступна,

Творчества радость рабу недоступна,

Раб променяет тебя на мошну,

В знаньи увидит наживу одну!

Ты же в низину сошла с пьедестала,

Править собою слепых призывала,

И среди русской огромной земли

Труженик мысли валялся в пыли!

Что ж ты не свергнешь кумиров из глины?

Мира не сдвинут твои властелины,

Узки умы их и тесны сердца,

И не создашь ты вождя из слепца!

Русская мысль! Разверни свои силы!

Вызови жизнь из гниенья могилы,

Некогда плакать, не время стонать:

Надо ошибки отцов поправлять!

Встаньте ж, грядущего верные стражи!

Мыслью свободной развейте миражи,

И, обездоленных братьев любя,

Люди идей, уважайте себя!

У берега

Съезжалися гости на виллу, на бал,

Под виллой внизу океан бушевал.

На вилле, как звёзды, горели огни,

Под виллой чернели утёсы одни.

Был грозен в полуночной мгле океан,

И голос природы звучал, как орган.

Вся вилла была оживленьем полна,

О вечном гудела морская волна!

Всё новые гости съезжались на бал,

На новые танцы оркестр призывал,

Кружилися дамы в своих кружевах, -

А в море лишь пена вилась на камнях,

На гребни ложилась полночная мгла,

И хрупки казались людские дела!

Гаданья астролога

Под законами Панургскими

За стенами Шлиссельбургскими

Жил астролог в одиночестве

И молил он о пророчестве

О себе и об отечестве

И о целом человечестве.

На мольбы его всечасные

Отвечали звёзды ясные:

"Скоро, скоро всю Вселенную

Облекут парчой нетленною,

К золотым отрогам месяца

Серьги яркие привесятся!

Скоро, скоро куртку куцую

Перешьют вам в конституцию,

Снова выкроят заплатушку

На Россию, вашу матушку!"

И сбылося предвещание:

Шлиссельбург ушёл в предание,

Пошатнулось православие,

Расползлось самодержавие,

И Россию всю плакатами

Облепили, как заплатами.

Лишь светила поднебесные

Не попали в куртки тесные,

Как взялись всё идеальное

Превращать в материальное,

И пошли взамен республики

Без конца печатать рублики:

Светлый ангел

Людмиле Волкенштейн

Полна участья и привета

Среди безмолвия и тьмы,

Она сошла, как ангел света,

Под своды мрачные тюрьмы.

Была чарующая сила

В душе прекрасной и живой,

И жизнь она нам обновила

Своей душевной чистотой.

В глухой тюрьме она страдала

Среди насилия и зла,

Потом ушла и не узнала,

Как много света унесла.

Есть в мире души, – их узнаешь

Лишь в дни гонений и утрат,

Но мир за них благословляешь

И жизнь за них отдать бы рад!

Рецепт

Много лет

Прожил свет,

Одряхлев при этом.

Глух и стар

Стал Пиндар

И запел поэтам:

"Мой адепт!

Вот рецепт

Звучного искусства:

Нужно вам

Мысли грамм,

Да полдрахмы чувства!

А потом

Хоть ведром

Или всей бадьёю,

Через край

Доливай

Чистою водою!