Андрей Добрынин - Сборник поэзии 2

Добрынин Андрей

Сборник поэзии 2

Андрей Добрынин

Сборник поэзии 2

Богемным бытием я страшно изнурен И просьбой нудною терзаю слух фортуне: "Позволь, как кораблю, в безветренной лагуне Мне переждать тайфун теперешних времен".

Я отращу брюшко, отстаиваясь там, В трико я облачусь, в помпончатые тапки И девушку куплю - серебряные лапки, Чтоб гладила меня по всяческим местам.

Да, именно куплю! Сумел я накопить Деньжонок, поднося буржуям дифирамбы, А с теми, кто твердит про дактили и ямбы, Мне в драку хочется немедленно вступить.

Довольно тянется словесная страда, Довольно нервы мне вопросами кромсали: "Что новенького вы, маэстро, написали?" Писать, всегда писать! А жить-то мне когда?

Довольно я уже стихом плодоносил (А может быть, сказать вернее "плодоносил"?) Я зубы растерял, почти обезволосел, Растратил попусту запасы юных сил.

Я счастье выстрадал. Мне было нелегко. Я право приобрел, кривляясь ради денег, На блеклое трико, обвисшее в коленях, И на урчащее под майкою брюшко.

Теперь ту девушку, которую люблю, Мне мадригалами задабривать не нужно Я делаю ей знак и, пукнув благодушно, На ложе жгучих нег в молчании валю.

1998

Андрей Добрынин

Печально я гляжу на трупик поросенка В гастрономической зовущей смуглоте: Еще вчера он жил, похрюкивая звонко, Убийство удалось - и вот он на плите.

Убийство удалось, а нынче - расчлененка И трупоеденье в застольной тесноте. Хозяин поднял нож с ухмылкою подонка, И содрогаюсь я в мгновенной тошноте.

Бесспорно, человек - опасное соседство: Ни материнство он не пощадит, ни детство, Упитывая плоть дородную свою. Как небо нам воздаст? И, выпив чарку тминной За упокой души младенческой невинной, Я мясо нежное в унынии жую.

1998

Я на ночь форточку распахнул И вот не сплю уже два часа. В нее втекают далекий гул, И смех, и гулкие голоса.

Вот разбивается разговор На несколько стихших в ночи кусков И слышно, как через иссохший двор С шарканьем тянется цепь шагов.

Озябнуть я теперь не боюсь, Ночная прохлада в мае легка, Но в форточку, словно в открытый шлюз, Влилась беспредельность, словно река.

Вплывают вместе с темной рекой Все звуки ночи, как челноки, И прочь несутся,- и мой покой Уносят воды темной реки.

Шлюзы стеклянные приоткрой И вскоре уже не заметишь сам, Как растворится в ночи покой, Уплыв вслед гаснущим голосам.

1998

Андрей Добрынин Хоть я невыносим в быту, Хоть много пью и нравом злобен, Но я к раскаянью способен И в нем спасенье обрету.

Коль снова выход злобе дам И нанесу бесчестье даме Я бью затем поклоны в храме И по полу катаюсь там.

Рву на себе я волоса И довожу старух до дрожи, Когда реву:"Прости, о Боже!"Переменяя голоса.

Струятся слезы из очей, Рыданья переходят в хохот, И создаю я страшный грохот, Валя подставки для свечей.

Господь услышит этот шум В своем виталище высоком И глянет милостивым оком, Недюжинный являя ум.

Ведь он подумает:"Грехов На этом человеке много, Но он, однако, мастер слога, Он создал тысячи стихов.

Я, Бог, терплю одну напасть Вокруг лишь серость и ничтожность, А в этом человеке сложность Мне импонирует и страсть.

Ишь как его разобрало, Весь так и крутится, болезный",И спишет мне отец небесный Грехов несметное число.

О да, я Господу милей Ничтожеств, жмущихся поодаль И сладкая затопит одурь Меня, как благостный елей.

И я взбрыкну, как вольный конь, И прочь пойду походкой шаткой, Юродивого пнув украдкой И харкнув нищенке в ладонь.

1998

Андрей Добрынин

Я вижу вновь картину эту, И вновь мне делается жутко: Стремится девушка к поэту, Поправ все доводы рассудка.

Она встает, подобно кобре, На зов свирели куртуазной, Но я вовеки не одобрю Ее поступок безобразный.

Как ты могла сойтись с поэтом? Ведь ты должна его дичиться Он ненормален, и при этом Своею вздорностью кичится.

Ему ты жертвуешь фигурой И красотой своей расцветшей Для этого быть нужно дурой, Точнее, просто сумасшедшей.

В таком сомнительном знакомстве Таится будущая драма. Подумай о своем потомстве, Ведь ты же будущая мама.

Писака любит жить вольготно, Супруга из него не выйдет. Он размножается охотно, Детей же люто ненавидит.

Но зряшный труд - давать советы, Ведь я усвоил непреложно: Противодействовать поэту В делах любовных невозможно.

Поэт всегда восторжествует, Хоть жизнь не раз его тузила, Ведь лишь ему слова диктует С небес таинственная сила.

Он слаб и нищ, но в каждой фразе Богатство, сила и победа. Внимают девушки в экстазе Всему, что хочет он поведать.

Их заполняет наслажденье, Граничащее со страданьем, Оно, как новое рожденье, Всей жизни служит оправданьем.

1998

Андрей Добрынин

В клубе, скромно зовущемся "Бедные люди", Очень редко встречаются бедные люди Посещают его только люди с деньгами, За красивую жизнь голосуя ногами.

Здесь с поэтом обходятся крайне учтиво И всегда предлагают бесплатное пиво, А к пивку предлагают бесплатную закусь. Здесь не скажут поэту - мол, "выкуси накось".

Понял я, здесь не раз выступая публично: Доброта этих скромных людей безгранична, А когда они к ночи впадают в поддатость, Доброта превращается в полную святость.

Здесь любые мои исполнялись желанья, И казалось мне здесь, что незримою дланью Сам Господь по башке меня гладит бедовой, Наполняя мне грудь как бы сластью медовой.

И не мог я отделаться от ощущенья, Что сиянием полнятся все помещенья И что слышат в ночи проходящие люди Пенье ангельских сил в клубе "Бедные люди".

1998

Андрей Добрынин

Мне нужно было где-то поселиться, Я стал к тебе под вечер на постой, Но в полночь застонали половицы Под заскорузлой жесткою пятой.

И на меня безмолвно ты полезла, Сопя среди зловещей темноты, И чахлые писательские чресла Опустошила до рассвета ты.

Ты вновь и вновь владела мною грубо, Матрац волнуя, словно бог морской, И в такт мои постукивали зубы, И думал я с привычною тоской:

"Пусть будет так. Ведь я достоин кары. Я не ропщу". И из последних сил Размеренные страстные удары Тебе я до рассвета наносил.

Подскакивая, словно на батуте, Я размышлял:"Не справиться с судьбой, Не изменить духовной нашей сути Пусть завтра счастье выплеснет прибой, Но буду я к заветной той минуте Непоправимо истощен тобой".

Андрей Добрынин Когдя я гляжу на красоты природы, Мое равнодушье не знает предела. Ваял я прекрасное долгие годы, И вот оно мне наконец надоело.

Черты красоты уловляя повсюду, Я создал несчетные произведенья, Теперь же, взирая на всю эту груду, Постичь не могу своего поведенья.

Вот взять бы кредит, закупить бы бананов, Продать их в Норильске с гигантским наваром, И вскорости нищенский быт графоманов Казался бы мне безобразным кошмаром.

А можно бы в Чуйскую съездить долину, Наладить в столице торговлю гашишем, Но главное - бросить навек писанину, Которая стала занятьем отжившим.

Ты пишешь, читаешь, народ же кивает, Порой погрустит, а порой похохочет, Но после концерта тебя забывает И знать о твоих затрудненьях не хочет.

При жизни ты будешь томиться в приемных, За жалкий доход разрываться на части, Но только помрешь - и масштабов огромных Достигнут тотчас некрофильские страсти.

Твою одаренность все дружно постигнут, Ты вмиг превратишься в икону и знамя, Друзья закадычные тут же возникнут, Поклонники пылкие встанут рядами.

И ты возопишь:"Дай мне тело, о Боже, Всего на минуточку - что с ним случится? Мне просто охота на все эти рожи С высот поднебесных разок помочиться.

И вмиг я почувствую ноги, и руки, И хобот любви, утешенье поэта, И сбудется все. Как известно, в науке Кислотным дождем называется это.

И, стало быть, нет ни малейшего чуда В том, как человечество ослабевает Недаром плешивые женщины всюду, Мужчин же других вообще не бывает.

Подумай, юнец с вдохновеньем во взоре, А так ли заманчива доля поэта? При жизни поэты все мыкают горе, И вредные ливни все льют на планету.

Андрей Добрынин

Предвкушение праздника вновь обмануло, Мы ведь запросто праздник любой опаскудим, А расплата за то - нарушение стула, Истощение нервов и ненависть к людям.

Разговоры суетные, шутки пустые, Поглощение литрами пьяного зелья Таковы, как известно, причины простые, Приводящие к смерти любое веселье.

Но порой подмечал я с невольною дрожью: Собутыльники словно чего-то боятся, И уста их недаром наполнены ложью Так о главном не могут они проболтаться.

Нечто главное тенью в речах промелькнуло, А быть может, в случайном затравленном взгляде, И опять потонуло средь пьяного гула, И опять затаилось, как хищник в засаде.

И опять потянулись дежурные брашна, И опять замелькали нелепые жесты, Но нащупывать главное было мне страшно За известной чертой человеку не место.

Если что-то извне к этой грани прильнуло, Не надейся, что с ним ты сумеешь ужиться. Предвкушение праздника вновь обмануло, Но иначе не может мой праздник сложиться.