Николай Глазков - Избранные стихи

Николай Глазков

Избранные стихотворения

НЕОБЫЧНОСТЬ ОБЫЧНОГО

Имя Николая Глазкова и его лучшие стихи особенно хорошо известны любителям поэзии — их помнят, читают, цитируют… Действительно, поэт он удивительный и своеобразный, хотя в его книгах могут соседствовать стихи глубокие и неповторимые, свидетельствующие о незаурядном таланте, и стихи легковесные, лежащие на поверхности, которые не спасает даже та подкупающая наивность, делающая лучшие из них именно «глазковскими».

Существует мнение, что о поэтах надо судить по высшим их достижениям, и, на мой взгляд, оно справедливо. Глазков любит выявлять необычное в обычном. Его лирический герой может совершать в стихах, казалось бы, алогичные поступки, парадоксально говорить и мыслить. Но при всей этой необычности поэт постоянно остается в них самим собой — добрым, простым, естественным. Стремление к этому он неоднократно подчеркивает:

Искусство бывает бесчувственным,Когда остается искусственным,А может стать сильным и действенным:Искусство должно быть естественным!

У Николая Глазкова есть прямое поэтическое заявление о том, что и доброте, и естественности, и совершенству — в их поэтическом отражении — он учится у природы,— она для него и образец, и наставник:

За добротой побрел в леса,Туда, где благодушны воды,Радушны лиственные своды,Разумны птичьи голоса....................................Не для тщеславной чепухи,Не ради позы или шестаОна должна войти в стихиИ сообщить им совершенство!

Стремясь быть естественным и правдивым, поэт нередко говорит о себе и своей судьбе не только с нескрываемой иронией, но и с прямотой, на которую не всякий отважится:

Я сам себе корежил жизнь,Валяя дурака.От моря лжи до поля ржиДорога далека.

И пусть подобные признания давались нелегко, зато эта откровенность делает стихи особенно достоверными. Она сближает поэта с читателем, а самому поэту помогает достичь совершенства:

Но хорошо, что солнце жжет,А стих предельно сжат,И хорошо, что колос желтНакануне жатв.

Николай Иванович Глазков родился в 1919 году в городе Лысково Горьковской области, на Волге. В 1923 году семья Глазковых переехала в Москву. Здесь он учился в средней школе, а затем в Литературном институте имени Горького. Во время войны Глазков окончил Горьковский педагогический институт и преподавал в селе Никольском русский язык и литературу. В стихах «Волгина Верховье» он говорит о природных истоках реки и о тех человеческих истоках, которые на много лет вперед определяют жизнь человека, его судьбу, его предназначение:

Юность развернется на просторе,Делается сильным человек.Так течет до синего до моряВолга, забирая воды рек.

Судьба сложилась так, что Николай Глазков по состоянию здоровья не был непосредственным участником Великой Отечественной войны. Но ее трагические и радостные дни вошли в его биографию от самого начала до торжественных победных дней («Был легковерен и юн я…»—1941, «Эпилог» —1945). Стихов о войне написано им немного, но поэт постоянно возвращался и возвращается к тем суровым дням («За новое счастье!», «Песня трубача» и др.). Чаще всего это стихи о человечности и опять же о доброте:

На столе много разной закуски и хлеба,Апельсинов, пирожных, конфет и вина…Если б мог я взлететь в тридевятое небоИ отправиться в прошлые времена!..

Но «отправляется в прошлые времена» он не просто ради воспоминаний, а для того, чтобы помочь людям перенести житейские трудности, чтобы в тяжелую пору сорок второго года принести им радость:

Я созвал бы друзей самых лучших и милых,На себе испытавших тяжелые дни.Я продуктами этими всех угостил их,Так что были бы мною довольны они.

Первый сборник стихотворений Николая Глазкова «Моя эстрада» вышел в свет в 1957 году в Калининском книжном издательстве. Настоящее издание, подводящее итог сорокалетней деятельности поэта, является его двенадцатой книгой.

Немало сил и времени отдал он переводам с языков народов СССР, особенно стихам якутских и армянских поэтов.

Глазков много ездил по стране. Он бывал не только в средней полосе, но часто отправлялся и в Якутию, и к Тихому океану, и в Прибалтику, и в среднеазиатские республики. Добрую половину этой книги составляют стихи о его поездках. Уже сами названия говорят об этом: «Старый Тамбов», «Хохлома», «Ленский закат», «Якутск», «История города Комсомольска», «Сосны Рижского залива», «Первое знакомство с Казахстаном» и многие другие.

Поэта интересует не только природа, но и история этих мест, быт народа, характеры первых землепроходцев, их самоотверженность, преданность своему делу, которое они вершили во славу родины:

Снег, который в июне пойдет,Отличается злобою зверской…Для чего свой безумный походПродолжает чахоточный Черский?

Мужество наших предков, их бескорыстное и беззаветное служение народу, науке, интересам отечества проходит через всю книгу. В ней немало стихов по-настоящему гражданских, патриотических, повествующих о самых больших и волнующих событиях.

Открываем стихотворение «У памятника латышским красным стрелкам»:

Во всех краях землиДрожали беляки.Когда в атаку шлиЛатышские стрелки.Свой чуяли разгромПротивника полкиПри имени одном:«Латышские стрелки»!

Стихи посвящены ответственной теме — бесстрашной защите революции, ее завоеваний. Они чеканны, как шаг стрелков, и столь же мужественны. Многие из них написаны добротно, с точным ощущением времени и характера происходящих явлений.

Наиболее самобытно черты поэтического лица Николая Глазкова проявились в стихах, связанных с его биографией, с подробностями его жизни. И здесь самые высокие удачи приходят к поэту в редком и трудном жанре иронической лирики. Стихи, относящиеся к этому жанру, построены, как правило, на парадоксальном сочетании смешного и трогательного, сложного и примитивного. Тонкие и чистые чувства неожиданно сопровозкдаются улыбкой, в которой, однако, всегда есть доля иронии. При этом почти невозможно уловить, где поэт говорит серьезно, а где шутит. Сам он точнее всего сказал о такого рода складе поэзии в «Гимне клоуну»:

Я поэт или клоун?Я серьезен иль нет?Посмотреть если в корень,Клоун тоже поэт.Он силен и спокоен,И серьезно смышлен —Потому он и клоун,Потому и смешон.Трудно в мире подлунномБрать быка за рога.Надо быть очень умным,Чтоб сыграть дурака.

В свете этих строк становятся понятнее его стихи «Ворон», «Волшебник», «Ты, как в окно…», «За мою гениальность!..», «Тапочки», «О литературных влияниях». Например, стихотворение «За мою гениальность!..» для человека, лишенного чувства юмора, может прозвучать как самовосхваление, как нескромность. Оно и могло бы так восприниматься, если бы поэт не отметил эти строки грустной самоиронией:

Как великий поэтСовременной эпохиЯ собою воспет,Хоть дела мои плохи.В неналаженный бытЯ впадаю, как в крайность…Но хрусталь пусть звенитЗа мою гениальность!..

Да, не будь здесь горького «я собою воспет, хоть дела мои плохи», строки эти могли бы прозвучать, как стихи самовлюбленного зазнайки и походили бы на вирши тех поэтов, которые всерьез могут заявлять о своей поэтической исключительности.

Удивительны по своей чистоте, по пронзительности чувства стихи «Это было на озере Селигер» и «Боярыня Морозова». Ироническая тональность этих вещей только подчеркивает силу и первозданность чувства, его открытость и незащищенность:

На платформе мы. Над нами ночи черность,Прежде, чем рассвет прольется розовый.У тебя такая ж отреченность,Как у той боярыни Морозовой.Милая, хорошая, не надо!Для чего нужны такие крайности?Я юродивый Поэтограда,Я заплачу для оригинальности…

Стихи эти, как мне кажется, можно отнести к значительным достижениям нашей лирики, к наиболее своеобразным ее проявлениям.

Сила поэзии Николая Глазкова — в естественности его стихов, в доброте помыслов самого поэта, в мудрой его наивности, в обнаженности души, в кажущейся ее беззащитности, которая, однако, этим и защищена от корысти, ханжества и всего того, что несовместимо с настоящей поэзией.