Павел Коган - Стихи из книги "Гроза"

* * *

В этих строках все: и что мечталосьИ что плакалось и снилось мне,Голубая майская усталость,Ласковые песни о весне,Дым, тоска, мечта и голубаяДаль, зовущая в далекий путь,Девочка (до боли дорогая,До того, что хочется вздохнуть).Шелест тополей. Глухие ночи,Пыль, и хрусткий снег, и светФонарей. И розовый и очень,Очень теплый и большой рассвет.Иней, павшие на землю тени,Синий снег (какой особый хруст!)…Я гляжу на сложное сплетеньеДней моих, и снов моих, и чувств.И стою, взволнован и задумчив,И гляжу взволнованно назад.Надо мною пролетают тучи,Звезды темно-синие висят.Месяц из-за тучи рожу высунул…И я думаю, взволнован и устал,Ой, как мало, в сущности, написано,Ой, как много, — в сущности, писал!

1934

* * *

(Из набросков)

Разрыв-травой, травою-повиликойМы прорастем по горькой,                                по великой,По нашей кровью политой земле…

* * *

Ну скажи мне ласковое что-нибудь,Девушка хорошая моя.Розовеют облака и по небуУплывают в дальние края.Уплывают. Как я им завидую!Милые смешные облака.Подымусь. Пальто надену. Выйду яПоглядеть, как небо сжег закат.И пойду кривыми переулками,Чуть покуривая и пыля.Будет пахнуть дождиком и булками,Зашуршат о чем-то тополя,Ветер засвистит, и в тон емуЧуть начну подсвистывать и я.Ну скажи мне ласковое что-нибудь,Девушка хорошая моя.

1934

* * *

Посвящено Жоре Лепскому[1]

Мой приятель, мой дружище,Мой товарищ дорогой,Ты видал ли эти тыщиСиних звезд над головой?Ты видал, как непогодятОсень, ветер и вода?Как легко они уходят,Эти легкие года!Как легки они в полете,Как взволнован их полет,Как тепло мы их проводимС теплым словом до ворот!Мы проводим их, но еслиГрустью вымочит глаза?А потом другие песниИ другие небеса,А потом мы станем строгиНа слова и на друзей,На взволнованные строкиИ при выборе путей.Только знаю, коль придетсяСнова увидать друзей,Вновь в глазах твоих зажжетсяРадость этих теплых дней.Снова руки мне протянешь,Снова скажешь: «Дорогой,Ты такой же, ты не вянешь,Не поникнул головой».Снова этот ветер свищетНад тобой и надо мной.Так ведь будет, мой дружище,Мой товарищ дорогой.

1934

* * *

Весна разлилась по лужицам,Воробей по-весеннему кружится,Сосулька слезливо сосулится,Гудит по-весеннему улица.Эй, сердце, стучи по-весеннему!Стучи же, стучи, строптивое!Смерть всему тускло-осеннему!Да здравствует все красивое!Личное сегодня — грош.Пой песни весне,Пой, да так, чтобы ложьЛюди видели только во сне,Пой, да так, чтобы нытикиУши от жути зажали бы.Чтоб не хватило прыти имСвои высюсюкивать жалобы.

1934

ВЕСНА МОЯ!

Весна моя!Ты снова плещешь в лужах,И вновь Москва расцвеченаТобою в желть мимоз!И я, как каждый год,Немножечко простужен,И воробьи, как каждый год,Исследуют навоз.Весна моя!И снова звон орлянки,И снова ребятня«Стыкается», любя.Весна моя!Веселая смуглянка,Я, кажется, до одуриВлюблен в тебя.

Май 1934

* * *

Не додумав малой толикиИ строки не дочитав,Засыпает та, что толькоГорьковатая мечта.Месяц кружит над столицей,Знаменит, как АЭНТЭ,Этой ночью ей приснитсяСедоватый Сервантес.Он ей скажет, грустный рыцарь,Опускаясь на постель:«Как вам спится, что вам снится,Что вам грустно, мадмазель?»Лат старинных не имея,Похудевший от забот,Ходит в платье МосквошвеяСовременный Дон Кихот.Он вас любит, дорогая,Но октябрьскою поройИ мечта у вас другая,И приснится вам другой…Он уходит, грустный рыцарь,За веков глухой порог.На другом конце столицыМне не спится той порой.Я открою дверь. Густея,Догудят гудки, и вотРыцарь в платье МосквошвеяОтправляется в поход.

1934

* * *

Ветер, что устал по свету рыскать,Под стеной ложится на покой.Я мечтаю о далеком ФрискоИ о том, как плещется прибой.И когда-нибудь лихой погодкойБудет биться в злобе ураган,—Я приду взволнованной походкойК тем маняще-дальним берегам…Я приду через чужие страны,Через песни дней и гром стихий,Я приду, чтоб взять у океанаСмех и солнце, друга и стихи.

1934

* * *

И тишина густеет,И бродят ломкие тени,И в комнате чуть-чуть дымноОт трубок — твоей и моей…И я достаю осторожноИз ящика со стихамиБутылку, наверно, рома,А может быть, коньяку.И ты говоришь, улыбаясь:«Ну что же, выпьем, дружище!»И ты выбиваешь о столМатросскую трубку свою.И ты запеваешь тихо(А за окошком ветер…)Чуть грустную и шальнуюЛюбимую песню мою.Я знаю, ты бред, мой милый,Ты дым, ты мечта, но все же,Когда посинеют окна,Когда тишина звенит,Ты входишь, и ты садишьсяВозле окна на кушетку,Отчаянно синеглазый,Решительный и большой.Ты очень красив, мой милый!И ты приносишь с собоюЗапахи прерий и моря,Радости и цветов.И я улыбаюсь, я оченьРад твоему приходу.И ты говоришь: «Павлушка,Дай закурить, браток…»Ты говоришь иначе,Ведь ты не умеешь по-русски,Ведь ты как будто испанец,А может быть, янки ты…И это совсем неважно —Я-то тебя понимаю,И ты говоришь о буре,О море и о себе.И я тебе по секретуСкажу, до чего мне грустно.Скажу, до чего мне хочетсяТоже уйти с тобой.Поверю свои надежды,Которые не оправдались,Скажу про длинные ночи,Про песни, про ветер, про дым.Мне так хорошо с тобою,Мой милый, мой синеглазый…Я все-таки чуть-чуть верю,Что где-нибудь ты живешь.Я просто мечтатель, милый,Я просто бродяга по крови,И как-нибудь легким маемЯ вслед за тобой уйду.Неправда! Я просто трусишка,Который от скуки мечтает.И жизнь свою я кончуГосслужащим где-нибудь здесь.Но только мне очень грустноОсенними вечерами,Но только мне очень жуткоОт этой густой тишины…Мой милый, а может, все-такиТы где-нибудь проживаешь?Быть может, я вру,Быть может,Я тоже могу уйти?..Зайди же, я тебя встречуУлыбкой и рукопожатьем,И мы с тобою сядемУ стекол, глядящих в ночь.Из ящика со стихамиЯ вытащу осторожноБутылку, наверно, рома,А может быть, коньяку.

27 ноября 1934

* * *

Я, наверно, родился поздноИли рано.Мне — не понять.Эти слишком домашние звездыНе тревожат меня, не манят.Не разбить им и не нарушитьНадоевшей своей синевой,Устоявшийся на равнодушии,Утомительный мой покой.Отмахнусь.На простор. На улицу.Что же делать —Гостить так гостить.Надо быть молодцом,Не сутулиться,Не печалиться, не грустить.Шутки, что ли? Ну что же, вроде них.Только кто мне расскажет про то,Как мне быть без друзей и родиныПеред этою пустотой?Губы дрогнут. Но, крепко сжавши их,Я нагнуся, шагну, засвищу.От тоски, от обиды, от ржавчиныЧуть-чуть голову опущу.И пойду, чтоб вдыхать этот воздух,Чтоб метаться и тосковать.Я, наверно, родился поздноИли рано. Мне не понять.

1935