Людмила Анисарова - Стихи

Людмила Анисарова

Стихи

ЖЕЛТОЕ С ФИОЛЕТОВЫМ

Оле

Желтое с фиолетовым —Это маняще и странно.Завтраки эти с омлетамиОпостылели несказанно.

Чай? Кофе? Булку? Масло?Боже, ну сколько можетВ этих словах напрасныхПовторяться одно и то же?

Пусть тараканьи обои,Пусть неустроенность скита,Только б остаться собою,Тою, еще не забытой.

Робко открыться первомуВстречному на дороге.Понятою быть верноСтранником этим убогим.

И увязаться босоюЗа ним и душой и телом,И умываться росоюПод взглядом его неумелым.

Желтое с фиолетовым.Разве такое бывает?Завтрак с привычным омлетом.Кофе уже остывает…

Полусон обнаженных берез…Это тоже — в мой старый альбом.Потемневшие ветки — от слез,Черной тушью на голубом.

Черной тушью — и твой силуэт,Затерявшийся вдалеке.И судьбы короткое «нет»Тонкой линией на руке.

Как смириться с тем, что дано?Я захлопну старый альбом.Это было? Было. Давно.Черной тушью на голубом.

Я — солнце, я — ливень,не надо со мною бороться.Не надо проклятий,не надо тоски или слез.А в жизни другоймы встретимся вдруг у колодцаИ затеряемся вместев роще из белых берез.И все будет просто,все будет просто и милоВ этом придуманном кем-тосказочном уголке.Но и сейчас не надослов этих умно-унылых.Но и сейчас не надосердце держать на замке.Я — солнце, я — ливень.И с этим придется смириться.Восторгу отдаться,забыв про условности света.И всех полюбить,и видеть лишь добрые лица.Я здесь. Я с тобой.Я жду твоего ответа.

Я рисую цветы — лопушистое чудо,Я рисую их желтым, иногда — голубым.И из снов иль из были — непонятнооткуда —Их окутал уже нежно-розовый дым.Мне неведомы кисти пути, и поэтомуЯ не знаю, что выйдет. Не знаешь и ты.Но спешу, понимая, что нужно к рассветуМне успеть. Не мешай. Я рисую цветы.

Оле

Я в своих фиолетовых снахВысока. И стройна. И красива.И за то, что добра, — в цветах.И за то, что умна, — любима.

Я в своих черно-белых дняхТак обычна, бездарна, мала.Отражаются в зеркалахМелкомысли и мелкодела.

И когда нестерпимо больно,Разум с сердцем — не в унисон,Говорю: «Не желаю. Довольно».И иду в фиолетовый сон.

ЕДИНСТВЕННОМУ

Тихо январским вечером.Снова полеты в сны.Снова шептать доверчивоГубы обречены.

Шептать молитву, оторваннуюОт бремени бытия.Но времени бега упорногоНе замедлим ни ты, ни я.

Не замедлим мы бега вечного.Мне снова дремать одетой,Путая дым МлечногоС дымом твоей сигареты.

Не родилась я верной,не родилась я скромной.Это судьбой, наверное,было предрешено.

Но в жизни такой огромнойпосле встречи с тобою,Таким хорошим тобою,затеряться мне не дано.

И однажды тоскливым вечером,роясь в последних событиях,К тебе прижавшись доверчиво,а думая лишь о себе,

Я поражусь вдруг открытию:ты — мой надежный остров.Боже, как это просто.Я благодарна судьбе.

Я ревнива, коварна и зла.Я кротка, терпелива, доверчива.Я Агарью была еще вечером,А наутро уж Сарой была.

Ты прости меня, милый, за то,Что я слез от тебя не таила.И прости за то, что бранила.А безгрешен и праведен кто?

Я другою не стану теперь.Только знаю: немного осталось.Беззаботной синичкою радостьВдруг впорхнет в незакрытую дверь.

Ты, конечно, все сразу поймешь.Узнавание сменится болью.И заменишь обиду любовью.Только этим меня не вернешь.

И если в лицо тебе брошу:ты мне больше не нужен,И если глаза отведу:пойми и прости меня,Лучший, единственный мой,я умоляю: не слушай.Лучший, единственный мой,верь, говорю не я.

МЫ ВСЕ УЙДЕМ…

Ах, успокойтесь. Слишком многоНашлось виновников. К чему?Мы все находимся в пленуУ рока, дьявола и Бога.

Правосудие

Затаиться. Молчать. Не впускатьВ свою душу всех тех проходимцев,Кто давно меня хочет понять,А точнее — добить и добиться

Правды некой — какой-то не той,Что пытаюсь я всуе им выдать.Осень, с палой твоею листвойЯ хотела б, пожалуй, покинуть

Мир и этих постылых судей…Вот взошла на костер. Огня!Я сама себе правосудие.Даже Бог — только после меня.

Марине Цветаевой

Я купила розы. Это Вам.Пусть постоят в индийской вазе черной.Я дарю их Вам. И непокорнойМузе. И заоблачным стихам.

Марине Цветаевой

Незнанье жизни. Познанье смерти.Вы так к ней стремились, всегда спеша.И сквозь преграду асфальтовой тверди —Ваша — травинкой зеленой — душа.

Памяти Полины, Андрея

Неслышные шаги крадущейся беды.Кто жертва, кто злодей? — неведомо пока.Но черным затянулись облака,В руках у дьявола — правления бразды.

И снова — кровь, и снова — смерть. Они —Шальные спутники навечно жизни кроткой.Жизнь ангелов становится короткой.И гаснут, гаснут незажженные огни.

Огни добра, любви, и веры, и смиренья.От них, от несгоревших, — угольки.Зияют бездной черные зрачкиБеды, не знающей ни меры, ни сомненья.

Но я прошу, я умоляю вас: не верьте,Что луч, блеснувший вдалеке, — обман.Мы все уйдем, закутавшись в туман,Туда, где нет ни зла, ни тьмы, ни смерти.

Сосны

Сосен стволы, и стволы, и стволы…Вот и тропинка — но я ей не верю.Где-то накрыли печалью столы,Руки сложили и ждут потерю.

Будет потеря, немного осталось.Только не надо биться в истерике,Жизнь — это все же такая малость,Знаю, сказав, не открыла Америки,

Но очень хочу, чтоб вам не было больно,Мне ведь там легче так будет, поймите.Буду вас ждать с запоздалой любовью,Только средь сосен меня отыщите.

Ни о чем

А что не сон — то явь,а что не явь — то сон.Сменяют ночи дни,а дни уходят вон.Завесой черной — ночь,сияньем светлым — день,И все сомненья — прочь,и душит душу лень.

А что не жизнь — то смерть,а смерть — совсем не страшно.Сменяют ночи дни,а я — во всем вчерашнем.Вчерашней боли бред,вчерашних былей — сон.И не найти ответ.Да и не нужен он.

Одиночество

Корноухая елка,Лесная свечка,Опустила иголки,Сжала губы в сердечко.

Одиноко и холодно.На поляне одна.Одинокому ворону —И тому не нужна.

Одиночество — мгла.Одиночество — сон.И стоит над полянойОдиночество-стон.

Все — свыше. И эта тень на зимнемстекле,И этот неясный, мерцающий свет.Тепло ладони моей — в твоей руке,А меня самой давно уже нет.

А я спешила к тебе, коней гнала.Они несли меня над толпой.Но избавительница в белом поняла.И обняла. И увела с собой.

Сердцу не хватает чистоты,Робости, наивности, смиренья.Лиц родных прекрасные чертыПреданы давным-давно забвенью.

Суть моя почти уже смириласьС пошлостью, обманом, суетою.Жалость принимается как милость,Святость уж не кажется святою.

И душа ушедшая лишь изредкаПромелькнет (вот отчего смятенье!)То волнующим и легким белым призраком,То неясной и тяжелой серой тенью.

Я бегу