Александр Пушкин - Борис Годунов

Александр Сергеевич Пушкин

Борис Годунов

Драгоценной для россиян памяти

НИКОЛАЯ МИХАЙЛОВИЧА КАРАМЗИНА

сей труд, гением его вдохновенный, с благоговением и благодарностию посвящает

Кремлевские палаты

(1598 года, 20 февраля)

Князья Шуйский и Воротынский.

Наряжены мы вместе город ведать,Но, кажется, нам не за кем смотреть:Москва пуста; вослед за патриархомК монастырю пошел и весь народ.Как думаешь, чем кончится тревога?

Чем кончится? Узнать не мудрено:Народ еще повоет да поплачет,Борис еще поморщится немного,Что пьяница пред чаркою вина,И наконец по милости своейПринять венец смиренно согласится;А там — а там он будет нами правитьПо-прежнему.

                        Но месяц уж протек,Как, затворясь в монастыре с сестрою,Он, кажется, покинул всe мирское.Ни патриарх, ни думные бояреСклонить его доселе не могли;Не внемлет он ни слезным увещаньям,Ни их мольбам, ни воплю всей Москвы,Ни голосу Великого Собора[1].Его сестру напрасно умолялиБлагословить Бориса на державу;Печальная монахиня-царицаКак он тверда, как он неумолима.Знать, сам Борис сей дух в нее вселил;Что ежели правитель в самом делеДержавными заботами наскучилИ на престол безвластный не взойдет?Что скажешь ты?

                            Скажу, что понапраснуЛилася кровь царевича-младенца;Что если так, Димитрий мог бы жить.

Ужасное злодейство! Полно, точно льЦаревича сгубил Борис?

                                        А кто же?Кто подкупал напрасно Чепчугова?Кто подослал обоих БитяговскихС Качаловым? Я в Углич послан былИсследовать на месте это дело:Наехал я на свежие следы;Весь город был свидетель злодеянья;Все граждане согласно показали;И, возвратясь, я мог единым словомИзобличить сокрытого злодея.

Зачем же ты его не уничтожил?

Он, признаюсь, тогда меня смутилСпокойствием, бесстыдностью нежданной,Он мне в глаза смотрел, как будто правый:Расспрашивал, в подробности входил —И перед ним я повторил нелепость,Которую мне сам он нашептал.

Не чисто, князь.

                           А что мне было делать?Все объявить Феодору? Но царьНа все глядел очами Годунова,Всему внимал ушами Годунова:Пускай его б уверил я во всем,Борис тотчас его бы разуверил,А там меня ж сослали б в заточенье,Да в добрый час, как дядю моего,В глухой тюрьме тихонько б задавили.Не хвастаюсь, а в случае, конечно,Никая казнь меня не устрашит.Я сам не трус, но также не глупецИ в петлю лезть не соглашуся даром.

Ужасное злодейство! Слушай, верноГубителя раскаянье тревожит:Конечно, кровь невинного младенцаЕму ступить мешает на престол.

Перешагнет; Борис не так-то робок!Какая честь для нас, для всей Руси!Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,Зять палача и сам в душе палач,Возьмет венец и бармы Мономаха...

Так, родом он незнатен; мы знатнее.

Да, кажется.

                      Ведь Шуйский, Воротынский...Легко сказать, природные князья.

Природные, и Рюриковой крови.

А слушай, князь, ведь мы б имели правоНаследовать Феодору.

                                     Да, боле,Чем Годунов.

                      Ведь в самом деле!

                                                      Что ж?Когда Борис хитрить не перестанет,Давай народ искусно волновать,Пускай они оставят Годунова,Своих князей у них довольно, пустьСебе в цари любого изберут.

Не мало нас, наследников варяга,Да трудно нам тягаться с Годуновым:Народ отвык в нас видеть древню отрасльВоинственных властителей своих.Ухе давно лишились мы уделов,Давно царям подручниками служим,А он умел и страхом, и любовью,И славою народ очаровать.

(глядит в окно)Он смел, вот все — а мы..... Но полно. Видишь,Народ идет, рассыпавшись, назад —Пойдем скорей, узнаем, решено ли.

Красная площадь

Народ.

Неумолим! Он от себя прогналСвятителей, бояр и патриарха.Они пред ним напрасно пали ниц;Его страшит сияние престола.

О боже мой, кто будет нами править?О горе нам!

                     Да вот верховный дьякВыходит нам сказать решенье Думы.

Молчать! молчать! дьяк думный говорит;Ш-ш — слушайте!

(с Красного крыльца)                              Собором положилиВ последний раз отведать силу просьбыНад скорбною правителя душой.Заутра вновь святейший патриарх,В Кремле отпев торжественно молебен,Предшествуем хоругвями святыми,С иконами Владимирской, Донской,Воздвижется; а с ним синклит, бояре,Да сонм дворян, да выборные людиИ весь народ московский православный,Мы все пойдем молить царицу вновь,Да сжалится над сирою МосквоюИ на венец благословит Бориса.Идите же вы с богом по домам,Молитеся — да взыдет к небесамУсердная молитва православных.

Народ расходится.

Девичье поле. Новодевичий монастырь

Народ.

Теперь они пошли к царице в келью,Туда вошли Борис и патриархС толпой бояр.

                         Что слышно?

                                               Все ещеУпрямится; однако есть надежда.

(с ребенком)Агу! не плачь, не плачь; вот бука, букаТебя возьмет! агу, агу!.. не плачь!

Нельзя ли нам пробраться за ограду?

Нельзя. Куды! и в поле даже тесно,Не только там. Легко ли? Вся МоскваСперлася здесь; смотри: ограда, кровли,Все ярусы соборной колокольни,Главы церквей и самые крестыУнизаны народом.

                              Право, любо!

Что там за шум?

                           Послушай! что за шум?Народ завыл, там падают, что волны,За рядом ряд... еще... еще... Ну, брат,Дошло до нас; скорее! на колени!

(на коленах. Вой и плач)Ах, смилуйся, отец наш! властвуй нами!Будь наш отец, наш царь!

(тихо)                                          О чем там плачут?

А как нам знать? то ведают бояре,Не нам чета.

(с ребенком)                      Ну, что ж? как надо плакать,Так и затих! вот я тебя! вот бука!Плачь, баловень!(Бросает его об земь. Ребенок пищит.)                             Ну, то-то же.

                                                    Все плачут,Заплачем, брат, и мы.

                                     Я силюсь, брат,Да не могу.

                    Я также. Нет ли луку?Потрем глаза.

                        Нет, я слюнёй помажу.Что там еще?

                       Да кто их разберет?

Венец за ним! он царь! он согласился!Борис наш царь! да здравствует Борис!

Кремлевские палаты