Антония Поцци - Стихи разных лет

Антония Поцци

Стихи разных лет

От редакции

Антония Поцци (1912–1938) — дочь крупного миланского адвоката Роберто Поцци и представительницы знатного североитальянского рода, графини Лины Каванья Санджулиани. В 1935 году закончила филологический факультет Миланского университета, защитила диплом по творчеству Флобера. Со студенческих лет дружила с поэтом Витторио Серени. Интересовалась философией, владела несколькими языками, включая древнегреческий и латынь. Стихи писала с детства, но первая стихотворная книга «Слова» вышла уже после ее смерти: в отчаянии от жизненных неудач двадцатишестилетняя Антония Поцци отравилась.

В предисловии ко второму изданию «Слов» в 1948 году Эудженио Монтале назвал автора «единственной подлинной женщиной-поэтом, которую видела Италия в двадцатом веке». Стихи Поцци, многократно переиздававшиеся в Италии, к настоящему времени переведены на английский, французский, немецкий, испанский и другие языки, опубликованы ее дневники и письма. На 66-м Венецианском кинофестивале в 2009 году был показан документально-игровой фильм режиссера Марины Спада «Стихи меня хранят», роль главной героини исполнила итальянская актриса болгарского происхождения Елена Гяурова.

Книга стихов Антонии Поцци «Слова» готовится к печати в Издательстве Ивана Лимбаха.

Легкомыслие

Вспоминаю сентябрьский деньна Монтелло. Я — ребенок еще,с тощей косичкой и зудомот дикого лазанья на коленках.Отец, забравшись в окоп,вырытый в каменистом пригорке,рукой мне показывал вдаль, сквозь расщелину,на Пьяве[1], на те холмы, говоряо войне, о себе, о своих солдатах.В тени холод остролистой травыощущали икры; в глубинах земликорни еще, может быть, тянулипоследние капельки крови. Но я горелажеланием выпрыгнуть вон,в наглое солнце, чтобы сорватьгорсточку ежевики.

Невинность

Под солнечным зноемв тесной лодкеозноб —чувствовать против моих коленокмальчика чистую наготу,упоение мукой — носить в кровито, о чем он не знает.

Ноябрь

И тогда — если случится, что я уйду,—останется что-тоот меняв моем мире —останется слабый след тишинысреди голосов —тонкое дыхание белогов сердце лазури —

И однажды ноябрьским вечеромхрупкая девочкана углу улицыбудет продавать хризантемы,и будут звезды,холодные, зеленовато-далекие —И кто-то заплачет —кто знает, где — кто знает, где —И кто-то будет спрашивать хризантемдля меняв мире,когда случится, что без возвратая буду должна уйти.

Стыдливость

Если какое из бедных моих словпридется тебе по сердцу,и ты мне об этом скажешьхотя бы только глазами,я распахнусь перед тобойулыбкой счастливой,но все-таки буду дрожать,словно маленькая юная мама,что краснеет,от прохожего слыша,как младенец ее прекрасен.

Сицилийский пейзаж

Над кручей, что одела в нежную зеленьюное хлебное поле,на осликеженщинаедет верхом —

между коленок, у мирного чревадержит сына,чтоб спал он в покое,не ощущая толчков —

пристально глядя, как тучамидаль занавешена неба,обе полы плащаподнимаетвысоко-высоко —

и укрыт с головоюребенок —пишут так на иконахМарию, в бегстве ее —

Амбары

Полукруглою бровкойобкошенная траваобступает амбары —как будто желаяочертить на землекруг вершин,что высокое небосжимает —

На почернелом порогедве девочкисмотрят в кувшин молокаодна — улыбаясь —

Перед ними — горав этом вечере тихом —словно ангел огромный,заслонивший крыламилик в затаенной молитве —

В снегах

Восходила я в день высокий, живущийза елями,я гуляла полями, горамисветлыми,по озерам ледовым скользила — и тайнуюпеснь шептали мне волныплененные —проходила белые реки, окликая по именигоречавки цветыуснувшие —засыпала в снегах безмерногогорода цветовпогребенного —я жила на горахкак колючий цветок —и смотрела на скалы,высокие рифыморей ветровых —и дальнее пело во мнелетои жгучими рододендронамив крови моей полыхало.

Ночлег

Туман. Говор камнейв руслах. Воды голосавнизу, от снегов, в ночи.

Ты на соломемне одеяло стелешь;крепкими твоими рукамиплечи мне укрываешь,чтобы я не замерзла.

А я — размышляю о тайневеликой, живущейв тебе, за гранью тихоготвоего жеста — о чувствечеловеческого нашего братства,без слов, средь огромныхгорных уступов.

И, может быть, больше звезди безмерных тайных путеймеж нами, в этом молчанье,чем в целом небе, простертомза пеленою тумана.

Корни

Снегом засыпанный домпротекает. Капельстук монотонныйпронзает меня.

Так, распадаясь,всякая вещь болит.

Но вдали,за покровами солнца, за робкими бликами,за цветовыми переходами дня,смиренно живетмир травы и земли.

Корнив недрах горы,весны соблюдая обеты,затаились,и знаю лишь япо имени каждый цветок,что еще расцветет,знаю кусочек глины, знаю тот луч света,под которым впервые блеснетлистиков нежная плоть.

Корнихранят всех началпогребенный секретв недрах горы глубокои то, чьей силою вновь выхожу на свет —бледным, бесстрашнымростком.

Замершее время

В этих домах каждым жестомтвердят о надеждах,которым не сбыться.

В печи зажигают огонь,дыхания облако выпуская,и в каждом сердце — горитзавтрашняя заря.

Вечереет — ты, словно бабочка,меж двух стебельковкрылья сложила,испугавшись дождя.

Бабушке

Обниму тебя, чтобы чуять твое тело,покоем полное, близкое к смерти —такое прохладное, сухое,рядом с моим дыханьем.Слов не надо; будем вместе слушатьровное сердцебиенье,пока не настанетединственное, последнеепереполнениежизнью.Оттуда, с берега темных озер,обернувшись, чтобы взять с собой еще света,иными, совсем голубыми глазамивзгляни на меня обновленно.Ныне, к коленям твоим прижавшись,скрываясь в твое глубокое лоно,вровень делаюсь ясмертному твоему весу, что исчезает.И не разделит нас с тобой земля,но для обеихтемна и легка станет.

Уверенность

Ты — трава, и земля, и такое чувство,словно кто-то ступает ногами босымипо свежей пахоте поля.Для тебя я надела мой красный передники вот наклоняюсь над этим ручьем,беззвучно затерянным в пазухе горной;знаю: мгновенье— полдень заплещетзябликов трелью —и прольется твое лицов светлое зеркало, вместе с моим.

Примечания