Владимир Маяковский - Война и мир

Владимир Маяковский

ВОЙНА И МИР

ПРОЛОГ

Хорошо вам.Мертвые сраму не имут.Злобук умершим убийцам туши.Очистительнейшей влагой вымытгрех отлетевшей души.

Хорошо вам!А мнесквозь строй,сквозь грохоткак пронести любовь к живому?Оступлюсь —и последней любовишки кроханавеки канет в дымный омут.

Что́ им,вернувшимся,печали ваши,что́ имкаких-то стихов бахрома?!Имна паре б деревяшекдень кое-как прохромать!

Боишься?!Трус!Убьют?!А такполсотни лет еще можешь, раб, расти.Ложь!Я знаю,и в лаве атакя буду первыйв геройстве,в храбрости.

О, кто же,набатом гибнущих годинзваный,не выйдет брав?Все!А яна землеодинглашатай грядущих правд.

Сегодня ликую!Не разбрызгав,душусумел,сумел донесть.Единственный человечий,средь воя,средь визга,голосподъемлю днесь.

А тамрасстреливайте,вяжите к столбу!Я ль изменюсь в лице!Хотите —тузанацеплю на лбу,чтоб ярче горела цель?!

ПОСВЯЩЕНИЕ

8 октября.1915 год.Датывремени,смотревшего в обрядпосвящения меня в солдаты.

«Слышите!Каждый,ненужный даже,должен жить;нельзя,нельзя ж егов могилы траншей и блиндажейвкопать заживо —убийцы!»

Не слушают.Шестипудовый унтер сжал, как пресс.От уха до уха выбрили аккуратненько.Мишеньюна лобнацепили крестратника.

Теперь и мне на запад!Буду идти и идти там,пока не оплачут твои глазапод рубрикой«убитые»набранного петитом.

ЧАСТЬ I

И вотна эстраду,колеблемую костром оркестра,вывалился живот.И начал!Рос в глазах, как в тысячах луп.Змеился.Пот сиял лачком.Вдруг —остановил мелькающий пуп,вывертелся волчком.

Что было!Лысины слиплись в одну луну.Смаслились глазки, щелясь.Даже пляж,расхлестав соленую слюну,осклабил утыканную домами челюсть.

Вывертелся.Рты,как электрический ток,скрючило «браво».Браво!Бра-аво!Бра-а-аво!Бра-а-а-аво!Б-р-а-а-а-а-в-о!Кто это,кто?Эта массомясаябыкомордая орава?

Стихам не втиснешь в тихие томикикрик гнева.Это внуки Колумбов,Галилеев потомкиржут, запутанные в серпантинный невод!

А там,всхлобучась на вечер чинный,женщиныраскачивались шляпой стопёрой.И в клавиши тротуаров бухали мужчины,уличных блудилищ остервенелые тапёры.

Вправо,влево,вкривь,вкось,выфрантив полей лоно,вихрились нанизанные на земную оськаруселиВавилонищ,Вавилончиков,Вавилонов.

Над нимибутыли,восхищающие длиной.Под нимибокалыпьяной ямой.Людиили валялись,как упившийся Ной,или грохотали мордой многохамой!

Нажрутся,а после,в ночной слепоте,вывалясь мя́сами в пухе и вате,сползутся друг на друге потеть,города содрогая скрипом кроватей.

Гниет земля,ламп огни ейвзрывают кору горой волдырей;дрожа городов агони́ей,люди мруту камня в дыре.

Врачиодноговынули из гроба,чтоб понять людей небывалую убыль:в прогрызанной душезолотолапым микробомвился рубль.

Во все концы,чтоб скорее вызлитьсмерть,взбурлив людей крышам вровень,сердец столиц тысячесильные Дизеливогнали вагоны зараженной крови.

Тихие!Недолго пожили.Сразужелезо рельс всочило по жилев загар деревень городов заразу.Где пели птицы — тарелок лязги.Где бор был — площадь стодомым содомом.Шестиэтажными фавнами ринулись в пляскипубличный дом за публичным домом.

Солнце подымет рыжую голову,запекшееся похмелье на вспухшем рте,и нет сил удержаться голому —взятьне вернуться ночам в вертеп.

И еще не успеетночь, арапка,лечь, продажная,в отдых,в тень, —на неераскаленную тушу вскарабкалновый голодный день.

В крыши зажатые!Горсточка звезд,ори!Шарахайся испуганно, вечер-инок!Идем!Раздуем на самокноздри,выеденные зубами кокаина!

ЧАСТЬ II

Это случилось в одну из осеней,былигорюче-су́хивсе.Металось солнце,сумасшедший маляр,оранжевым колером пыльных выпачкав.

Откуда-тона землюнахлынули слухи.Тихие.Заходили на цыпочках.

Их шепот тревогу в гру́ди выселил,а страхпод черепомрукой краснойраспутывал, распутывал и распутывал мысли,и стало невыносимо ясно:если не собрать людей пучками рот,не взять и не взрезать людям вены —зараженная землясама умрет —сдохнут Парижи,Берлины,Вены!

Чего размякли?!Хныкать поздно!Раньше б раскаянье осеняло!Тысячеруким врачамланцетами розданооружье из арсеналов.

Италия!Королю,брадобрею лиясно —некуда деться ей!Уже сегодняреялинемцы над Венецией!

Германия!Мысли,музеи,книги,каньте в разверстые жерла.Зевы зарев, оскальтесь нагло!Бурши,скачите верхом на Канте!Нож в зубы!Шашки на́голо!

Россия!Разбойной ли Азии зной остыл?!В крови желанья бурлят ордой.Выволакивайте забившихся под Евангелие Толстых!За ногу худую!По камню бородой!

Франция!Гони с бульваров любовный шепот!В новые танцы — юношей выловить!Слышишь, нежная?Хорошопод музыку митральезы жечь и насиловать!

Англия!Турция!..Т-р-а-а-ах!Что это?Послышалось!Не бойтесь!Ерунда!Земля!Смотри́те,что по волосам ее?Морщины окопов легли на чело!Т-с-с-с-с-с-с…—грохот.Барабаны, музыка?Неужели?Она это,она самая?Да!НАЧАЛОСЬ.

ЧАСТЬ III

Нерон!Здравствуй!Хочешь?Зрелище величайшего театра.Сегоднябьютсягосударством в государство16 отборных гладиаторов.

Куда легендам о бойнях Цезарейперед былью,которая теперь была!Как на детском лице заря,нежна ейсамая чудовищная гипербола.

Белкой скружишься у смеха в колесе,когда узнает твой прах о том:сегоднямирвесь — Колизей,и волны всех морейпо нем изостлались бархатом.

Трибуны — ска́лы,и на скале там,будто бой ей зубы выломил,поднебесья соборовскелет за скелетомвыжглисьи обнеслись перилами.

Сегоднязаревом в земную плешь она,кровавя толп ропот,в неболюстрой подвешенацелая зажженная Европа.

Пришли,расселись в земных долинахгостив страшном наряде.Мрачно поигрывают на шеях длинныхожерелья ядер.

Золото славян.Черные мадьяр усы.Негров непроглядные пятна.Всех земных широт ярусывытолпила с головы до пят она.И там,где Альпы,в закате грея,выласкали в небе лед щеки, —облаков галереейнахохлились зоркие летчики.

И когдана аренувоинывышлипарадными парами,в версты шарахнув театром удвоенныйгрохот и гром миллиардных армий, —шар земнойполюсы стиснули в ожидании замер.Седоволосые океанывышли из берегов,впились в арену мутными глазами.Пылающими сходнямиспустилось солнце —суровыйвечный арбитр.Выгорая от любопытства,звезд глаза повылезли из орбит.

А секунда медлит и медлит.Лень ей.К началу кровавых игр,напряженный, как совокупление,не дыша, остановился миг.

Вдруг —секунда вдребезги.Рухнула арена дыму в дыру.В небе — ни зги.Секунды быстрились и быстрились —взрывали,ревели,рвали.Пеной выстрел на выстрелеогнел в кровавом вале.

Вперед!

Вздрогнула от крика грудь дивизий.Вперед!Пена у рта.Разящий Георгий у знамен в девизе,барабаны:

Бутафор!Катафалк готовь!Вдов в толпу!Мало вдов еще в ней.И взвилсяв небофейерверк фактов,один другого чудовищней.

Выпучив глаза,маякиз-за горчерез океаны плакал;а в океанахэскадры корчились,насаженные мине на́ кол.

Дантова ада кошмаром намаранней,громоголосие меди грохотом изоржав,дрожа за Париж,последнимна Марнеядром отбивается Жоффр.

С югаКонстантинополь,оскалив мечети,выблевывалвырезанныхв Босфор.Волны!Мечите их,впившихся зубами в огрызки просфор.

Лес.Ни голоса.Даже нароченв своей тишине.Смешались их и наши.И толькопроходятво́роны да ночи,в чернь облачась, чредой монашьей.

И снова,грудь обнажая зарядам,плывя по вёснам,пробиваясь в зиме,армия за армией,ряд за рядомзаливают мили земель.

Разгорается.Новых из дубров волок.Огня пентаграмма в пороге луга.Молниями колючих проволоксожраны сожженные в уголь.

Батареи добела раскалили жару.Прыгают по трупам городов и сёл.Медными мордами жрутвсё.

Огневержец!Где не найдешь, карая?!Впутаюсь ракете,в небо вбегу —с неба,красная,рдея у края,кровь Пегу.

И тверди,и воды,и воздух взрыт.Куда направлю опромети шаг?Уже обезумевшая,уже навзрыд,вырываясь, молит душа:

«Война!Довольно!Уйми ты их!Уже на земле голо́».Метнулись гонимые разбегом убитые,и ещеминутубегут без голов.

А над всем этимдьяволзарево зевот дымит.Это в созвездии железнодорожных линийстоитозаренное пороховыми заводаминебо в Берлине.

Никому не ведомо,дни ли,годы ли,с тех пор как на́ полепервую кровь войне о́тдали,в чашу земли сцедив по капле.

Одинаково —камень,болото,халупа ли,человечьей кровищей вымочили весь его.Вездешагиодинаково хлюпали,меся дымящееся мира ме́сиво.

В Ростоверабочийв праздничный отдыхзахотелводы для самовара выжать, —и отшатнулся:во всех водопроводахсочилась та же рыжая жижа.

В телеграфах надрывались машины Морзе.Орали городам об юных они.Где-тона Ваганьковемогильщик заерзал.Двинулись факельщики в хмуром Мюнхене.

В широко развороченную рану полкараскаленную лапу всунули прожекторы.Подняли одного,бросили в окоп —того,на ноже который!Библеец лицом,изо рваряса.«Вспомните!За ны!При Понтийстем Пилате!»А ветер ядерв клочки изорвали мясо и платье.

Выдернулась из дыма сотня голов.Не сметь заплаканных глаз им!Заволоклогазом.

Белые крылья выросли у души,стон солдат в пальбе доносится.«Ты на небо летишь,—удуши,удуши его,победоносца».

Бьется грудь неровно…Шутка ли!К богу на́-дом!У рая, в облака бронированного,дверь расшибаю прикладом.

Трясутся ангелы.Даже жаль их.Белее перышек личика овал.Где они —боги!«Бежали,все бежали,и Саваоф,и Будда,и Аллах,и Иегова».

Ухало.Ахало.Охало.Но уже не та канонада, —повздыхала ещеи заглохла.Вылезли с белым.Взмолились:— не надо! —

Никто не просил,чтоб была победародине начертана.Безрукому огрызку кровавого обедана чёрта она?!Последний на штык насажен.Наши отходят на Ковно,на саженьчеловечьего мяса нашинковано.

И когда затихливсе, кто напа́дали,легбатальон на батальоне —выбежала смертьи затанцевала на падали,балета скелетов безносая Тальони.

Танцует.Ветер из-под носка.Шевельнул папахи,обласкал на мертвом два волоска,и дальше —попахивая.

Пятый деньв простреленной головепоезда выкручивают за изгибом изгиб.В гниющем вагонена сорок человек —четыре ноги.

ЧАСТЬ IV