Избранное - Высоцкий Владимир Семенович
И упасть на дно колодца,
И пропасть на дне колодца,
Как в Бермудах — навсегда.
Ну, а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?»
Мы откроем нашим чадам
Правду, им не все равно:
Удивительное — рядом,
Но оно запрещено.
Вон дантист-надомник Рудик.
У него приемник «Грюндиг»,—
Он его ночами крутит,
Ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам —
И подвинулся рассудком,—
К нам попал в волненьи жутком,
С растревоженным желудком,
С номерочком на ноге.
Взволновал нас Рудик крайне —
Сообщением потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз,
Сгинул, топливо истратив,
Весь распался на куски.
Двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме.
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник —
Незакрытый пуп Земли.
«Что там было? Как ты спасся?»—
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился, как ёж.
Он над нами издевался.
Сумасшедший — что возьмешь!
Взвился бывший алкоголик,
Матерщинник и крамольник:
«Надо выпить треугольник!
На троих его — даёшь!»
Разошёлся — так и сыпет:
«Треугольник будет выпит!—
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрёна вошь!»
Больно бьют по нашим душам
«Голоса» за тыщи миль.
Зря «Америку» не глушим,
Зря не давим «Израиль»!
Всей своей враждебной сутью
Подрывают и вредят —
Кормят-поят нас бермутью
Про таинственный квадрат.
Лектора из передачи!
Те, кто так или иначе
Говорят про неудачи
И нервируют народ,—
Нас берите, обречённых!
Треугольник вас, учёных,
Превратит в умалишённых,
Ну, а нас — наоборот.
Пусть безумная идея —
Не рубите сгоряча,
Вызывайте нас скорее
Через доку главврача.
С уваженьем. Дата. Подпись.
Отвечайте нам! А то —
Если вы не отзоветесь —
Мы напишем в «Спортлото».
(1976–1977]
* * *
Живу я в лучшем из миров —
Не нужно хижины мне.
Земля — постель, а небо — кров,
Мне стены — лес, могила — ров,
Мурашки по спине.
А мне хорошо!..
Лучи палят — не надо дров,
Любой ко мне заходи!
Вот только жаль, не чинят кров,
А в этом лучшем из миров Бывают и дожди.
Но мне хорошо…
И всё прекрасно — всё по мне,
Хвала богам от меня!
Ещё есть дырка на ремне.
Я мог бы ездить на коне,
Но только нет коня.
Но мне хорошо…
[1976]
* * *
В тайгу!
На санях, на развалюхах,
В соболях или в треухах,
И богатый, и солидный, и убогий.
Бегут!
В неизведанные чащи,
Кто-то реже, кто-то чаще,
В волчьи логова, в медвежие берлоги.
Стоят,
Как усталые боксеры,
Вековые гренадеры,
В два обхвата, в три обхвата и поболе.
И я
Воздух ем, жую, глотаю,
Да я только здесь бываю —
За решеткой из деревьев — но на воле.
[1976]
* * *
Я дышал синевой,
Белый пар выдыхал,
Он летел, становясь облаками.
Снег скрипел подо мной,
Поскрипев — затихал,
А сугробы прилечь завлекали.
И звенела тоска, что в безрадостной песне поётся,
Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи.
Усыпив, ямщика заморозило жёлтое солнце,
И никто не сказал — шевелись, подымайся, не спи.
Всё стоит на Руси До макушек в снегу —
Полз, катился, чтоб не провалиться.
Сохрани и спаси!
Дай веселья в пургу!
Дай не лечь, не уснуть, не забыться!
Тот ямщик-чудодей бросил кнут и — куда ему деться —
Помянул он Христа, ошалев от заснеженных вёрст.
Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться,
Ну, а он в доброте их жалел, и не бил, и замерз.
Отраженье своё Увидал в полынье,
И взяла меня оторопь: впору б Оборвать житиё —
Я по грудь во вранье!
Выпить штоф напоследок — ив прорубь.
Хоть душа пропита — ей там, голой, не выдержать стужу.
В прорубь надо да в омут, но — сам, а не руки сложа.
Пар валит изо рта — эх, душа моя рвётся наружу!
Выйдет вся — схороните, зарежусь — снимите с ножа.
Снег кружит над землёй,
Над страною моей,
Мягко стелет, в запой зазывает…
Ах, ямщик удалой
Пьёт и хлещет коней!
А не пьяный ямщик замерзает.
[1973–1976]
НИТЬ АРИАДНЫ
Миф этот в детстве каждый прочел,
Черт побери!
Парень один к счастью прошел
Сквозь лабиринт.
Кто-то хотел парня убить —
Видно, со зла,
Но царская дочь путеводную нить
Парню дала.
С древним сюжетом знаком не один ты.
В городе этом — сплошь лабиринты.
Трудно дышать, не отыскать
Воздух и свет.
И у меня дело неладно —
Я потерял нить Ариадны.
Словно в час пик, всюду — тупик,
Выхода нет.
Древний герой ниточку ту
Крепко держал.
И слепоту, и немоту —
Все испытал.
И духоту, и черноту
Жадно глотал.
Долго руками одну пустоту
Парень хватал.
Сколько их бьется, людей одиноких,
В душных колодцах улиц глубоких!
Я тороплюсь, в горло вцеплюсь —
Только в ответ
Слышится смех — Зря вы спешите —
Поздно! У всех порваны нити! —
Хаос, возня — и у меня
Выхода нет!
Злобный король в этой стране
Повелевал,
Бык Минотавр ждал в тишине
И убивал
Лишь одному это дано —
Смерть миновать.
Только одно, только одно —
Нить не порвать!
Кончилось лето, зима на подходе.
Люди одеты не по погоде —
Видно, подолгу ищут без толку
Слабый просвет.
Холодно, пусть, — все заберите.
Я задохнусь — здесь, в лабиринте.
Наверняка из тупика
Выхода нет!
Древним затея их удалась.
Вот так дела!
Нитка любви не порвалась,
Не подвела.
Выход один, именно там
Хрупкий ледок.
Легок герой, а Минотавр
С голоду сдох.
Здесь, в лабиринте, мечутся люди.
Вместе в орбите — жертвы и судьи.
Здесь, в темноте, эти и те
Чествуют ночь.
Глотки их лают, потные в месиве…
Я не желаю с этими вместе!
Кто меня ждет — знаю, придет,
Выведет прочь!
Будет, что выйдет, только пришла бы!
Может, увидит — нитка ослабла.
Да, так и есть, ты уже здесь —
Будет и свет!
Пальцы сцепились до миллиметра,
Все, — мы уходим к свету и ветру,
Прямо сквозь тьму, где одному
Выхода нет!
[1976]
* * *
Часов, минут, секунд — нули.
Сердца с часами сверьте.
Объявлен праздник всей Земли —
«День без единой смерти».
Вход в рай забили впопыхах,
Ворота ада на засове.
Всё согласовано в верхах
Без оговорок и условий.
Постановление не врёт:
Никто при родах не умрёт,
И от болезней в собственной постели,
И самый старый в мире тип
Задержит свой предсмертный хрип
И до утра дотянет еле-еле.
И если где резня теперь —
Ножи держать тупыми!
А если бой — то без потерь,
Расстрел — так холостыми.
Нельзя и с именем Его
Свинцу отвешивать поклонов,—
Не будет смерти одного
Во имя жизни миллионов.
Конкретно, просто, делово:
Во имя чёрта самого
Никто нигде не обнажит кинжалов,
Никто навеки не уснёт
И не взойдёт на эшафот
