Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]
Заведующий архивом музея Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана Вадим Геннадьевич ПОЛЕЖАЙ рассказывает
Вадим Полежай. История старой фотографии
Эта небольшая пожелтевшая от времени фотография военной поры лежала в нашем музее много лет. На ней мальчик лет шестнадцати с не по-детски суровым, осунувшимся лицом разогревает горелкой металлическую форму, подготавливая ее для заливки металлом.
Мы знали, что сделана эта фотография в ту пору, когда мастерские Московского высшего технического училища после эвакуации его в Ижевск стали заводом по выпуску военного оборудования. Но кто был этот молодой человек, как сложилась его дальнейшая судьба, мы не знали, и заходившие в музей ветераны-литейщики не помнили имени паренька в истрепанном пиджаке.
С появлением новых постановлений о предоставлении льгот участникам обороны Москвы в музей стали заходить бывшие работники мастерских при МВТУ. Среди них оказался ветеран труда Иван Георгиевич Тишин. Каково же было наше удивление, когда, изучая экспозицию и материалы фондов, он неожиданно впился глазами в описанную выше фотографию. Да, в этом мальчике он узнал себя.
Мы попросили его рассказать о себе, и вот что услышали.
Родители Ивана, Агафья Семеновна и Егор Клементьевич, спасаясь от голода, переселились в 1925 году из родной деревни Бартеневки Саратовской области в Ташкент — «город хлебный». Здесь 1 августа 1928 года родился Иван Георгиевич. В 1932 году — новый переезд, в Москву.
Грянула война. Егор Клементьевич ушел в сформированную из бауманцев 7-ю дивизию народного ополчения. Последнее письмо от него получили из-под Ельни в октябре 1941 года. И вот страшная весть: «Сообщаем Вам, что Ваш муж кр-ц Тишин Егор Клементьевич, уроженец деревни Чувичи Ивантеевского района Саратовской области пропал без вести в октябре 1941 года. Настоящая справка является основанием для возбуждения ходатайства о получении пенсии».
Агафья Семеновна осталась одна с тремя детьми (младшей — два года). Она взяла Ивана за руку и повела его в дом напротив, в отдел кадров, на работу устраивать. Там посмотрели и удивились: кого вы привели? Мать вздохнула: другого выхода нет. И начали подбирать Ивану работу по силам. Зашли в механический цех, в литейный… Мальцу понравилось: искры, льется расплавленный металл. А здесь как раз требовались слесари. Вот и взяли подростка в ученики слесаря.
В мастерской Иван Тишин прошел путь от ученика слесаря до слесаря 4 разряда, а в начале 1943 года ему доверили управлять движением литейного конвейера. У него была рабочая карточка, и в это лихое время он содержал оставшуюся без кормильца семью.
Работали молодые парни невзирая на возраст — по 10–12 часов в сутки.
— Бывало, приходишь домой, в подвал, — вспоминал Иван Георгиевич, — усталый, грязный, валишься на кровать и засыпаешь. Сквозь сон слышишь плач матери: бедный, бедный…
Вечерами, когда были бомбежки, лезли с матерью на крышу, гасили зажигалки. Там уже были подготовлены бочки с водой, ящики с песком, рукавицы и клещи.
В 1943 году Иван, не прерывая работы в мастерских, поступил в железнодорожный техникум имени Дзержинского на улице Казакова. Днем учился, кончая занятия, шел работать в ночную смену. Так продолжалось год.
Потом у Ивана оказался «хвост» по математике.
— Вызывает меня директор техникума. «Как смеешь в такое время лодырничать?» Мне удалось вставить: «А ведь я еще и по 10 часов работаю!» Тогда он берет меня за руку, ведет в группу и говорит: «Вот, полюбуйтесь на героя. Год учится и работает!»
— Да, именно в это время я почувствовал, как много мне дала трудная школа бауманских мастерских, — отмечает в заключение нашей беседы Иван Георгиевич.
Член Союза журналистов из города Алмазная на Украине Иван МАНЬКО свою зарисовку назвал
Иван Манько. Благотворительница
Вся жизнь была дарована ей людьми. Еще маленьким ребенком она могла погибнуть — спасли люди. В два годика осиротела. Выпестовала и вырастила материна сестра. Жили они тогда в славном Миргороде. Там Анна и замуж вышла за кадрового военного. Мотались по стране. А вскоре репродукторы прокричали войну.
Когда проводила мужа на фронт, алели рассветы для нее без радости, гасли вечера без встреч, дни и ночи наполнялись тревогой за мужа, за судьбу Родины. Из этого оцепенения выводили тяжелый физический труд и надежда. Знала, что надежда уходит из жизни последней.
А между тем фронтовая вьюга закружила письма мужа с фронта: ни весточки, ни адресочка. Где он? Жив ли? Тишина.
Горе Анну валило с ног, но работу она не бросала. Именно в ежедневной работе, порой черной, изнуряющей, среди таких же людей, среди женщин, покрытых черными платками, Анна находила спасение, забвение, утешение. Люди ценили Анну Юрасову за труд:
— Для нашей солдатки — все работы сладки.
Сама Анна так говорила:
— Одна у нас теперь беда — война. Одна и радость будет на всех — победа. А для этого стоит и жить, и трудиться день и ночь.
А наедине с собой звучал мотив песни: «Жди меня, и я вернусь…» И грустно, и обнадеживающе становилось на душе, и по ночам она прислушивалась к каждому шороху, ждала мужа и победу. Победа пришла. Пришло и черное письмо: «Ваш муж пропал без вести».
А кругом зарождалась новая, послепобедная жизнь. Анне нужна была такая работа, которая вывела бы ее из оцепенения. «Пропал без вести — это же не убит. Может, откликнется, напишет, вернется. Надо только ждать и ждать…»
Анна ждала от мужа весточки. И чтобы быть ближе к письмам, первой прикасаться к ним руками, пошла в почтальоны города Алмазная, что на Ворошиловградчине. В первый день так набегалась, так намаялась с сумкой, но была счастлива: она при добром деле, она нужна людям, она ждет и для себя письмо.
На длинных и долгих дорогах активной жизненной позиции Анна Андреевна Юрасова разминулась со своей старостью, которая затаилась во всех тупиках и закоулках малоподвижного образа жизни. А ее в этом непрерывном движении догоняла людская отзывчивая доброта, внимание, благодарности и награды. Десятки удостоверений и знаков победителя, Почетных грамот бережно хранятся в ее доме.
В 1986 году ей исполнилось 70 лет. Можно бы и на отдых. Но…
— Идет наша благотворительница, — встречают ее люди у порога дома.
Можно ли уйти от таких людей? Это она возвращает им те блага, которые получала в течение всей жизни, особенно в детстве, в период военного лихолетья, когда и для нее люди совершенно бескорыстно творили добро.
С доброй улыбкой вспоминает Стэлла Федоровна БЕРЕГОВАЯ (Усть-Донецк Ростовской области) радиопередачи, которые велись в годы войны под общим названием
Стелла Береговая. «Огонь по врагу!»
Нужно ли говорить, как нелегко жилось нам в далеком тылу в годы войны. Но по понедельникам многие из нас старались попасть домой пораньше: Новосибирск транслировал сатирическую музыкально-литературную передачу «Огонь по врагу!». Любили мы ее, ждали с нетерпением, гадали, о чем сегодня будут рассказывать ведущие Шмельков и Ветерков.
— А рассказывали они обо всем. И о том, как отважно сражаются наши бойцы, о их находчивости и смекалке, о том, в какие курьезные ситуации попадают иной раз, доставалось трусам и неумехам, говорили о любви и ожиданиях. Одним словом, речь шла о жизни. Однако юмор в отношении наших красноармейцев был мягким, не злым, напротив, вызывал добрые ответные чувства слушателей.
Больше всех доставалось врагу. И хотя фашисты порой еще переходили в наступление, мы чувствовали, что успехи их непрочны, что перелом не за горами. В этом мы были уверены. Главное же, после таких радиопередач все мы шли на свои участки работать с двойной, тройной энергией.
Соловьев-Седой и Давидович написали песню «Играй, мой баян». И стала эта песня лейтмотивом всей передачи. А заключали ее ведущие своим куплетом:
Вернемся скоро сноваИ просим мы вас не забытьШмелькова, ВетерковаИ песни их полюбить.Играй, мой баян,И скажи всем врагам,Что жарко им будет в бою.Что больше жизниМы Родину любим свою!
Сама песня о баяне стала популярной, родной. Распевали ее все: от мала до велика.
P. S. 9 мая 1991 года из передачи «Играй, гармонь» я узнала, что Шмельков и Ветерков — артисты Адашевский и Борисов. Вероятно, Борисов первым исполнил песню «Играй, мой баян».
Бывший заместитель начальника 7-й колонны паровозов особого резерва Народного Комиссариата путей сообщения Илья Ефимович ВЕТРОВ (город Киев) свои воспоминания назвал
