Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]
Я как старший из всей русской группы по возрасту и образовательному уровню был назначен комиссаром подразделения. «Comissario del distaccamento» — так записано в моем удостоверении, выданном итальянским командованием.
Невольно вспоминаются строки из поэмы Твардовского:
Я дорогою постылойПробирался не один,Человек нас десять было,Был у нас и командир,Из бойцов. Мужчина дельный,Местность эту знал вокруг.Я ж, как более идейный,Был там как бы политрук.
Владея некоторым запасом итальянских слов, я стал связующим звеном между командованием бригады и нашей группой.
Между нами, русскими участниками движения Сопротивления, и итальянскими партизанами установились самые добрые отношения, мы нашли среди итальянцев хороших товарищей. Наиболее сильное впечатление произвел на нас командир бригады, 32-летний профессор Падуанского университета Антонио Джуриоло, родом из Виченцы, который был известен в партизанском движении под именем капитана Тони. Это был человек большой отваги, высокого интеллекта, исключительного обаяния и нравственной чистоты, пользовавшийся чрезвычайным авторитетом среди партизан и населения.
К моему удовольствию, капитан Тони тоже был литературоведом по специальности. Он немного говорил по-русски, хотя и затруднялся в выборе слов, и мы с ним в часы затишья нередко беседовали о жизни в Советской России, которая его очень интересовала, о русской литературе, в частности о Толстом и «Тихом Доне» Шолохова. Тони, как и большинство итальянских партизан, с глубоким уважением и искренней симпатией относился к нашему народу. Об этом свидетельствует запись, которую он сделал в моем блокноте перед тем, как мы расстались с отрядом, чтобы вернуться на родину.
Вот эта запись в моем переводе:
«Итальянские партизаны навсегда сохранят самые лучшие воспоминания о русских товарищах, которые плечом к плечу с ними участвовали в общей борьбе против фашизма. Эта симпатия рождена не только пережитыми совместно страданиями и опасностями, она связана и с тем чувством восхищения, которое мы все испытываем по отношению к русскому народу, сильному, смелому, способному на самые тяжкие жертвы, и в то же время в высшей степени доброму, бескорыстному.
Мне очень хотелось бы в самом недалеком будущем узнать этот народ ближе, и я был бы счастлив вновь увидеть лица тех, кто навсегда останется в моей памяти. Тони».
В конце записи он привел отрывок из стихотворения выдающегося итальянского поэта-демократа Кардуччи:
Когда же труд будет радостным?Когда безопасной станет любовь?Когда сильный и свободный народСкажет, глядя на солнце: светиНе бездельникам и освещай не войны за тиранов,А справедливость и труд?
К сожалению, капитан Тони не дожил до победы и не смог осуществить своего желания увидеть нашу страну. Он пал смертью храбрых в декабре 1944 года на Монте-Бельведере, вынося из-под огня своего товарища, и был удостоен посмертно высшей военной награды — Золотой медали за воинскую доблесть. Капитан Тони остался в памяти своих соотечественников и современников: о нем написаны книги, его именем названа школа, на месте его гибели поставлен памятник, и сюда ежегодно в день смерти, 12 декабря, собираются его друзья и товарищи.
Конечно, состав итальянских партизан не был однородным. Попадались и анархиствующие элементы, которые порой самоуправничали и обижали местное население, производя самовольные реквизиции. Уже на первом собрании бригады, происходившем в лесном убежище на Монте-Кавалло, мне бросилась в глаза группа людей, которые выделялись своим пестрым внешним видом среди скромно одетых остальных партизан: они носили какие-то зеленые кофты, разноцветные береты, подпоясывались трехцветными лентами и т. п. На их вожака Урио часто поступали жалобы жителей окружающих селений, и капитан Тони приказал нам обезоружить этого главаря и его приспешников. Помню, как, разбуженный ночью, этот самоуверенный до наглости молодчик вынужден был поднять руки вверх, услышав наш возглас «mani in alto!». В тот же день Урио предстал перед судом партизан и был исключен из отряда.
Наша бригада действовала в районе: Monte Cavallo — Castelluccio — Porretta. Она наносила удары по вражеским коммуникациям, препятствовала гитлеровцам при начавшемся тогда их отступлении под напором союзнических войск взрывать мосты. Озлобленные своими военными неудачами немецкие солдаты терроризировали местное население, свирепо расправлялись с ним, убивали, грабили, поджигали дома. Нам не раз удавалось защищать местных жителей от этих нападений и давать отпор нацистским головорезам. Правда, иногда мы появлялись слишком поздно. В ряде случаев мы, бывшие военнопленные, теперь сами брали в плен гитлеровских оккупантов.
У меня сохранилось несколько листков моего блокнота тех лет с такой записью от 1 октября 1944 года.
«Когда мы обедали с капитаном в Капуньяно, прибежал один из цивилистов (так мы называли гражданское население) и сказал, что недалеко в деревне остановился отряд гитлеровцев. Сейчас же мы пошли туда. Окружили дом, где было десять немцев с фельдфебелем. Сняли часового у пулемета. Гитлеровцы не успели открыть огонь. Четверо из них убито, пятеро взято в плен, фельдфебель убежал. Мы вернулись торжествующие с криками „vittoria!“. Принесли захваченные у противника пулемет, автоматы, плащ-палатки. Пленные сидят на траве, чувствуется, что нервничают, боятся за свою жизнь. Двое постарше, по 27 лет, трое совсем молодые, по 18–19 лет. Были посланы в разведку, чтобы при наступлении американцев отойти и донести о противнике. Итальянцы с возмущением спрашивают: „Почему вы сжигаете наши дома, убиваете женщин и детей?“ (Мы сидим как раз около сожженного дома.) „Это не мы, это SS, это нехорошо жечь дома“».
Из более крупных операций следует упомянуть о нашем участии в освобождении от немцев города Порретты.
Были среди советских партизан, разумеется, и потери. Помню, например, гибель в бою белорусского юноши Алексея Киселева, при погребении которого мне пришлось сказать краткую речь от имени нашей группы. Когда я впоследствии бывал в Италии, я видел на кладбище в Капуньяно его могилу, о которой заботятся местные жители.
Большое мужество в боях с фашистами проявил Михаил Найденов, который был тяжело ранен в голову и помещен в местный госпиталь, где его вылечил итальянский хирург. Мы с капитаном Тони навещали раненого.
Когда американские вооруженные силы, медленно двигавшиеся с юга, заняли эту местность, перед нами открылась возможность вернуться в Советский Союз. Итальянские партизаны отпускали нас неохотно, война еще не была окончена. Капитан Тони советовал нам дождаться хотя бы освобождения Болоньи, он говорил, что хочет после войны сам показать мне Венецию, но нас, естественно, тянуло на родину. И Тони много сделал для того, чтобы осуществление нашего желания ускорилось.
Возвращались мы через Неаполь, Таранто, Египет (здесь мы жили более трех месяцев). А когда Турция открыла свои проливы, мы морским путем, через Дарданеллы и Босфор, прибыли в апреле 1945 года в Одессу. Отсюда нас направили в Южно-Уральский военный округ, в 19-ю запасную стрелковую дивизию. В конце сорок пятого года я был демобилизован и в начале января следующего года вернулся в Москву, где сразу возобновил свою работу в педагогическом институте.
В течение многих лет я поддерживал связи с итальянскими друзьями и в 70-80-е годы несколько раз ездил в Италию. В первый раз на встречу со мной в Болонью приехало много бывших товарищей по партизанской бригаде. А в 1975 году, когда отмечалось 30-летие победы над фашизмом, 25 апреля я участвовал в торжественном шествии бывших партизан по улицам Болоньи. Ветераны Сопротивления шли сгруппированными по своим бригадам.
Тогда же я встретился с семьей Флорио Бертини, в доме которого я нашел приют после побега. Мы вместе снялись на память, и я храню эту дорогую для меня фотографию. Можно сказать, что у меня три родных города: Варшава, где я родился, Москва, где я прожил жизнь, и Болонья, где я бежал из плена.
Я горжусь одним документом, полученным мною к 40-й годовщине освобождения Италии за подписью Генерального секретаря Итальянской компартии Алессандро Нетта. Это — Почетный диплом, текст которого в переводе гласит: «Награждается советский гарибальдиец Италии Трифонов Николай за доблестное участие в партизанской борьбе на службе Родине, во имя идеалов свободы, прогресса, мира».
Прошло уже почти полвека после победы над фашизмом, но дружба между советскими и итальянскими людьми доброй воли, дружба, рожденная в совместных боевых действиях против гитлеровских захватчиков и скрепленная кровью, не прекратилась и не ослабела. В этом я неоднократно убеждался во время своих поездок в Италию и наших встреч.
