Наталия Крандиевская-Толстая - Дорога
«Утихла буря и опал…»
Утихла буря и опалТвоих страстей девятый вал.Мертвеет зыбь и виден в плаваньеУже последний берег гавани,Земного странствия причал.
Зачем же ты назад глядишь?Как будто эта гладь и тишьТебе страшней, чем стоны бури?
Ты кличешь ветер, ты зовешьБезумство волн, ты шторма ждешьИ туч на мертвенной лазури.
Август 1954
«На грани смешного, на грани чудачества…»
На грани смешного, на грани чудачестваПорой сокровеннейших помыслов качества!Все в жизни как будто налажено, сглажено,Но вот за предел приоткроется скважина,И нечисть ворвется, гуляет по комнате…Ведь с каждым так было, — признайтесь, припомните!
1954
«Не только к юным муза благосклонна…»
Не только к юным муза благосклонна,И к старикам она благоволит,Об этом нам былое говорит.Старик Гомер, не ею ль вдохновленный,Гекзаметры бессмертные слагал?И в час, когда старинный Веймар спал,Не ей ли Гете в тишине внимал,Над рукописью Фауста склоненный?
Иные дни, иные времена.Но ни на миг не прервана она,Поэзии живая эстафета!У стариков традиция сильна, —Рокочут соловьи седого Фета,И пусть порой, по прихоти поэта,Чужая, Оссианова лунаВ отеческих прудах отражена, —Романтикам простительно и это!
Ты спросишь: а любовь? Ты скажешь: оторвиПоэзию от жизни, назовиНам старика, воспевшего влюбленность?А Тютчев? А в скудеющей кровиПоследнего порыва исступленность,И вдохновенье чувств, и обреченностьВ элегиях о старческой любви?..
Август 1954. Хутор Адамово
«Когда других я принимала за него…»
Когда других я принимала за него,Когда в других его, единого, искала, —Он, в двух шагах от сердца моего,Прошел неузнанный, и я о том — не знала!
1954
«Как пять норвежцев на „Кон-Тики“…»
Как пять норвежцев на «Кон-Тики»,И с ними Бэнгт, веселый швед,Под парусом, в стихии дикойЛетят, угадывая следПолинезийского набега, —
Так мы, отчаливши от брега,На бревнах древнего ковчегаЛетим на путеводный свет,И доблести особой нетНам Лету пересечь, с разбегаПочти семидесяти лет!
1957
«Дневник мой девичий. Записки…»
Дневник мой девичий. Записки,Стихи, где вымысел копируетВидения идеалистки.А жизнь по-своему планирует,Виденья подвергая чистке.
Но все ж… они кому-то близки.И внучка не иронизирует,Когда стихи мои цитируетВ своей любовной переписке.
Декабрь 1957
Венок сонетов
(1954)
Ключ
Рожденная на стыке двух веков,Крещенная в предгрозовой купели,Лечу стрелою, пущенною к цели,Над заревом пожаров и костров.
За мною мир в развалинах суров.За мной кружат, вздымая прах, метели,И новый век встает из колыбели,Из пепелища истин и основ.
Еще не убран в ризы, не украшен,Младенчески-невинен и жесток,И дик, и наг, и наготою страшен,Он расправляет крылья на восток.
Лечу за ним, лечу, как семя бури,Плодотворить грядущего лазури.
I. «Рожденная на стыке двух веков…»
I
Рожденная на стыке двух веков,Обряды старины я чтила свято,Не тяготили плеч моих когда-тоГрехи и суеверия отцов.
И благолепен был, и был мне новМир без теней, раскрашенный богато.Бог Саваоф, бог — пастырь бородатыйПас дни мои у светлых берегов.
Его бичом был пламень преисподней.Его наградой — райская трава.Но все же перст карающий, господнийНе уберег. И лет восьми, едва,
Языческой коснулась я свирели,Крещенная в предгрозовой купели.
II. «Крещенная в предгрозовой купели…»
II
Крещенная в предгрозовой купели,Лады перебираю наугад.Птенец слепой — высвистываю трели,С гармонией порой еще вразлад.
Но тайной брагой творческих веселийУже меня бессонницы поят,Уже качают с первой рифмой в ладМеня хорея строгие качели.
Еще дитя — я детства не люблю.Так, сил цветенья чувствуя приливы,Полураскрыт бутон нетерпеливый,Так юности расцвет я тороплю.
Из детства парниковых подземелийЛечу стрелою, пущенною к цели!
III. «Лечу стрелою, пущенною к цели…»
III
Лечу стрелою, пущенною к цели.Встречает мир, как птицу — океан,И, бурями и солнцем осиян,Громокипит соленопенным хмелем.
И первый искус был тогда мне дан,Закал огнем был дан моей свирели.Как в Дантов круг мы с песнею влетели,Не ощутив ожога первых ран.
И в хоровод теней живые рукиВплетала я. Они ловили тень.О, кто на дыбе первой этой мукиНе звал тебя, самоубийства день,
Тобой не бредил, гений катастроф,Над заревом пожаров и костров?
IV. «Над заревом пожаров и костров…»
IV
Над заревом пожаров и костровУже двадцатый век ковал доспехи,И под знамена собирал бойцов,Грядущих битв определяя вехи.
Свирель моя, кому твои утехи?Бесплотные волнения стихов?Всю эту горстку лунных пустяков —В огонь, без колебаний, без помехи!
Я жгу стихи. Гляжу, окаменев,Туда, в огонь, на вспыхнувшую связку,На саламандры бешеную пляску,На разрушенья первобытный гнев.
Срывает ветер радужный покров.За мною мир в развалинах суров.
V. «За мною мир в развалинах суров…»
V
За мною мир в развалинах суров.Я выхожу одна на бездорожье.Я покидаю дом и отчий кров,Не испросив благословенья божья.
Зачем оно изгнаннице? ТаковНадменный вызов прошлому. Чего ж яОпять ищу? Опять мой дух готовНа камни пасть у нового подножья.
И чередуя навыки — роптать,Благоговеть, отчаиваться, верить, —Не знаю, как друг с другом сочетатьПротиворечия? Какой их мерой мерить?
Куда идти? К какой стремиться цели?За мной кружат, вздымая прах, метели.
VI. «За мной кружат, вздымая прах, метели…»
VI
За мной кружат, вздымая прах, метели,Занесены следы дорог и троп.Иду, бреду, шагаю еле-елеНавстречу ветру, дующему в лоб.
И дрожь, как ритм, я ощущаю в теле, —Великий одиночества озноб.Куда иду? Не сдаться ль в самом делеИ лечь, как в гроб, в серебряный сугроб?
Но вот вдали запел чуть слышно рог.Он ширится, растет. Он созываетБлуждающих и сбившихся с дорог,Он в рев и в медь трубы перерастает.
И брезжит свет. И небеса прозрели.И новый век встает из колыбели.
VII. «И новый век встает из колыбели…»
