Татьяна Снежина - Душа как скрипка. Биография, стихи, воспоминания

Радушные соседи, которые сбегались посмотреть на «внучков» своих друзей. Мороженщица на углу дома, в белом фартуке и белом огромном колпаке. Крики, разносимые утренним эхом по всем дворикам этого милого городишка: «Молоко, свежее молоко…». И моя сестренка, в первый приезд, в двухлетнем возрасте, неумело вторящая молочнице — «Паляпо… паляпо»

Эти воспоминания — неделимая часть наших душ. Повторю известную истину — без прошлого нет настоящего… тем более, когда прошлое такое светлое.

Недавно мне стало известно, что решением Луганского горсовета, в центре этого города на входе в центральный сквер им. Молодой гвардии, где мы любили с сестрой гулять, будет установлен памятник Татьяне Снежиной. Таня любила город, в котором родилась, его люди любят ее песни, а город теперь отдает ей дань уважения и памяти. Луганск…

Под небом голубым есть старая Москва,Где улицы печальные и грустные дома.По улицам бредут две тени — Он и Ты,Но жаль, они невидимы, они твои мечты.

Одна мечта — остаться рядом с ним,Другая — быть всегда его судьбой.И не знать разлук и расстояний,Остаться с ним на веки вечные.

А тени те бредут по улицам своим,По улице Солянка до Яузских ворот,И там их ждет судьба. Она верна лишь им…

МОСКВА

Хорошие годы… жизнь постепенно вошла в свою колею, появились друзья, вокруг красота дикой природы, уют и особая атмосфера приморского города. И… семья вместо предусмотренных службой трех лет остается на Камчатке на целых девять.

Однажды, летом 1981 года, улетев после второго класса на каникулы к бабушке на Украину, Татьяна уже не смогла вернуться на Камчатку — отца вновь откомандировали, на этот раз в Москву.

Было ощущение нечестности и того, что это неправильно. Лето прошло классно. Отдых в Ялте… Ласточкино гнездо, Гурзуф, персики и море. Ныряние с маской, ракушки и чайки. Умный дедушка и заботливая бабушка. Возвращение в Петропавловск приближалось и не радовало неизбежностью конца каникул и началом осени. Но тут неожиданный прилет отца и сообщение, что мы остаемся. Остаемся, будем жить в Москве и на Камчатку не возвращаемся. В те мгновенья мы до конца не осознали, что больше того прекрасного мира, который на всю жизнь будет у нас ассоциироваться с родиной, мы не увидим. Это чувство потери останется щемящей болью в наших сердцах на долгие годы. В том краю, помимо волшебных закатов, кристально чистого воздуха, метелей и ветров, вулканов, сопок, океана… останется наш дом, в котором прошли самые счастливые дни нашей жизни — дни детства, останутся люди, которые были частью нашего мира: друзья, соседи, учителя… любимые. Наверное, тогда и Таня впервые ощутила чувство потери «любимого», первого… ну такого любимого, который бывает у каждого из нас в детстве, в начальных классах, романтичного, как сказочный принц, который писал тебе записки, а ты о нем шепталась на переменах с подружками.

Новые впечатления… Всегда манящая и чужая Москва теперь становилась нашим городом, и судя по всему, надолго. Постоянно шуршащие по мокрому асфальту шины вездесущих снующих машин. Серые куртки, серые плащи, серые лица. Новоселье в большой и светлой квартире в высокой по камчатским меркам многоэтажке. С высоты нашего этажа открывался вид на пруд, окруженный непривычно высокими березами. А за ним… за ним располагалась ТЭЦ, эдакий шедевр урбанизации с дымящимися трубами и это все на фоне прекрасного горизонта, особенно, в часы заката. А с балкона открывался вид на новую школу с привычно большим для столицы номером — № 874. Новые одноклассники… Конечно, снобизм они не могли скрыть. Особенно в первые дни общения, к приезжим с «края Земли», из провинции. Но знания, которые нам с сестрой дали в нашей старой камчатской школе, достаточно быстро позволили заслужить авторитет не только у сверстников, и даже учителей заставить по-другому взглянуть на далекий край. Таня, достаточно быстро освоившись, найдя себе подруг, заинтересовалась школьной театральной студией. С Камчатки мы вернулись не одни — Таня в последнюю весну в этом краю «притащила» с улицы полудикого котенка, который своими глазами и пушистостью напоминал своих диких родственников из леса. Напоминал нам и прежнюю жизнь, тихую и уютную, наполненную теплом и добром маленького приморского города. И новые впечатления в первые годы не могли вытеснить тоску по нашему краю вулканов и вечных ветров. И потому…

Потеря друзей, тоска по родному дому, удивительному и прекрасному камчатскому краю рождают первые лирические наброски в тетрадях Тани. В поисках сопереживания она увлекается чтением поэзии. Особенно ее привлекают произведения Цветаевой, Пастернака, Гейне. Постепенно ее наброски начинают обретать уверенные стихотворные формы. Все больше и больше времени она проводит у пианино. Стихи ложатся на музыку, иногда музыка рождает поэзию… Тогда же в ней обнаруживается талант художника. Первая любовь, новые друзья, красота природы — вот основные мотивы ее творчества в школьные годы.

В 1989 году Татьяна поступает во Второй медицинский институт. Именно в этот период у Татьяны появляется первая публика. Любительские записи ее песен, сделанные на магнитофоне, начинают расходиться по знакомым, друзьям, родственникам. Частыми становятся «творческие» вечера с друзьями у пианино. В лирике Татьяны в этот период появляется много веселых и шуточных песен и стихов.

МОЕ ОТРАЖЕНЬЕ (песня)

Мое отраженье, кто ты?Я или нет. Я или бред.Мое отраженье, что ты?Вопрос и ответ? Мрак или свет?

В зеркале хрупком и гладкомТе же глаза и губы те.Ты, как утенок гадкий,Внешности верят, а не душе.               Но не душе.

Мое отраженье смотритПрямо в глаза — свет — бирюза.С моим отраженьем тожеДружит слеза, дождь и гроза.

В зеркале хрупком и гладком Те же глаза и губы те.Ты, как утенок гадкий,Внешности верят, а не душе.               Но не душе.

Мое отраженье, что ж тыВторишь за мной каждый мой жест.Мое отраженье, стой же,Смейся, когда я плачу, в ответ.

В зеркале хрупком и гладкомТе же глаза и губы те.Ты, как утенок гадкий,Внешности верят, а не душе.               Но не душе.

Не плачь, отраженье, видишь,Я ж не плачу, я смеюсь.Ты же меня не обидишь,Ты лишь мой друг, и я не боюсь,

Что в зеркале хрупком и гладкомТе же глаза и губы те,Что ты, как утенок гадкий,Ведь внешности верят, а не душе.               А не душе…

Мое отраженье, кто ты?Я или нет? Я или бред?Мое отраженье, что ты?Вопрос и ответ? Мрак или свет?

МОСКВА ЗАПЛАКАНА ДОЖДЕМ (песня)

Москва заплакана дождем.И, серых глаз не поднимая,Москва заплакала о том,Что стала вдруг совсем седая.

А прядь тяжелых облаковЛегла Москве на лоб высокий.В ее дыханьи семь ветров,В дыханьи легком и глубоком.

Москва, любимая, не плачь,Пускай седая ты навечно,Пусть и с весною сердце вскачь,И пусть так будет бесконечно.

Но, если даже ты всплакнешь,Я так люблю твои слезинки.Я выхожу тогда под дождь,В ладонь ловлю твои дождинки.

А время бешено спешит,Стуча все громче каблуками,Меня оно не пощадит,Оставив с белыми висками.

И мы вдвоем тогда всплакнемНад тем, что обе мы седые.И будет осень за окном,И с неба слезы проливные.

…И вновь, как всегда, шел дождь… Почему-то всегда, когда они были вместе, шел дождь. Почему так получалось, не было понятно ни ей, ни ему.

Она стояла на остановке и, поглядывая на часы, поджидала автобус. Где-то в душе была уверенность, что в следующем автобусе, именно в том, в который сядет она, едет тот, которого она периодически встречает по утрам. Наконец подошел ее автобус. Она затянула поясок на талии, взбила левой рукой новую прическу, поправила сумку на плече и двинулась к входу автобуса. Сразу, без труда, узнав знакомый профиль на фоне окна, она, приняв безразличный вид, примостилась по другую сторону от Него. Как можно элегантней, Она обхватила правой рукой поручень, левую руку изящно опустила в карман плаща, подражая манекенщицам, выставила вперед ножку, слегка склонила набок голову и, с видом томного безразличия ко всему, стала разглядывать пассажиров автобуса. Рядом с ним стояла девушка, как назло, почти с такой же прической…