Татьяна Шкодина - Голоса надежды
* * *
«Мой кубок мал,
но я пью из моего кубка».
Мюссе.
…и хилые внукиПрошедших столетийБерут на порукиПосаженных в клети.Отведавших плети, огня, гильотины —Наследников Брута, врагов Катилины.
Пригубить из кружки(Ведь тоже «наследник»),Приветить избушкуНад берегом Леты,Где звезды — с небес,Где прошедшее — глухо,Где с ангелом бесРаспивают сивуху.
КРЕСТЫ И ЗВЕЗДЫ
Священник, ты крестил меня,Орущего, в купели тихой,Затем крестила журавлиха,Над зыбкой крылья накреня.
Потом кресты иные были:На храмах, дедовой могиле,Крест Южный, елок крестовины,Кресты Голгоф, что въелись в спины,А фильмы занесли в реестрФашистский знак, арийский крест…
В звезду мою не верил Бог —Смотрел с иконы черной бесом,Ну, а звезда плыла над лесом,Над перекрестьем двух дорог,
Где серый обелиск стоял,Звездой нетленною сиял,Там женщина в весеннем платьеОткрыла мне свои объятья,И мир святош, душивший нас,Пронзили звезды синих глаз.
Я только там поверил в святость(Бог бил в сердца — колокола),Там, где Земля была распятаНа наших скрещенных телах.
* * *
Людмиле
Далеко поедем, дорогая,Сквозь туманы, по воде большой,Никого на свете не ругая,С отболевшей начисто душой.
Может быть еще допеть не поздноПесню, подзабытую слегка?Свысока на нас посмотрят звезды,И пускай взирают свысока.
Где‑нибудь, под вечною сосноюПосидим (дабы набраться сил),Помолчим над общею виноюИ решим: разрыв — невыносим,
И тогда, сомкнув объятья тихо,Ляжем мы на ламник, что в кровать…О своем о чем‑то рядом ЛихоБудет одиноко куковать.
Сергей САФОНОВ
* * *
Плетут коты интрижки,Чтут славу и уют.А серенькие мышкиКнижонки издают.
* * *
В Великой стране захолустья —Великие дети СолнцаЖивут в нищете и рутине.Согнув трижды битую спину.Мой друг Ли Шунь–дао смеетсяНад тем, что мне больно и грустно.
* * *
Жалкие жилища,Горы и река.Ветер волком рыщет,Холод и тоска.
Вой собак. Безлюдьё.Камень под ногой.Храм. Застывший Будда.Вечность и покой.
Вкруг стоят монахиС песней на устах.Воссияли знакиВ чистых небесах.
ПОГОНЯ
Собачи лай. Погоня.Чужие голоса.Ну, где вы, мои кони —Свирепые глаза.
Шагну навстречу ветру,К священным небесам.Навстречу тьме и свету,Поверя в чудеса.
* * *
Гонимый ветром странствий, Боже.Страдал и думал о других.Глотая пыль и путь итожа,Удары получал под дых.
Враги меня оберегали:Хитрили, подличали, жгли.Моих успехов вертикали —Иначе выжить не могли.
ПРОГУЛКА ПО ВЕНЕЦИИ
Летит виноградная ягода —То ли с лозы, то ли из рук Иосифа Бродского.Гуляющего по ВенецииС другом души — Евгением Рейном.
Смотрят на воду, пьют вино,Смеются и катаются на гондоле,Касаясь руками арок мостиковЧерез вены–каналы южного города,Два влиятельных в мире поэта, два чудака,Занесенных ветром историиВ такую близкую и далекуюЖивописную ИталиюУлыбками горожанокИ взором красивых мужчин —Вежливых и расторопных,Гибких искусителей и любовников.
Два великана, два мудрецаВсе это видят и понимаютИ обсуждают молча,Делая выводы и любуясьОкружающим миром,Курят, машут руками,Соприкасаясь с Вечностью,Как бы шутя, ставят точки над «i».
…И оставляя след уже сказанными,Вслух и про себя строками,Полными экспрессии мысли и чувства,И понимая значимость каждого мига,Словно предчувствуя скорбь расставанья,Взирают прощально на сооруженьяВечной и мудрой Венеции —Матери и Сестры всего Человечества,Вобравшей в себя всю боль,Всю радость бытия двух сердецИсстрадавшихся по любви поэтовИ граждан России и планеты — Земля.
…Плывет одиноко гондолаВ направлении адриатического простора,Оставив на берегу историиПечального и парадоксального Рейна.
СЫН
Настанет день,Когда настанет ночьИ кто‑то спросит:— Где начало дня?.. —И сын мойПопытается помочьНайти ответВ мелодии огня.Ведь он частица Бога —Не меня…
* * *
……и была молодая вдова.И Беда не была молода:И брела исступленно, едва,Сквозь эпохи, миры — в никуда,Вспоминая себя иногда.
КВАРТЕТ
Пылала страсть во мне неодолимо,Спасенья нет.В тумане плыли горы и долины.Играл квартет.
— Ты, хулиган! — мне говорила скрипка.Мычал фагот.И трепетна была твоя улыбка.…Смотрел из–подБровей косматых мой Казбек печально,От всех таясь.
Виолончели чуткий бег венчальный…Пускалась в плясСвирель — меня лукаво увлекаяВ безумный спорДвух тел, зрачков — желанная такаяВ объятьях гор.
* * *
Станиславу Медведеву
Кто мы с тобой?!Два отпечатка Века,Оставленные в камне второпях.Стоим перед игройТеней и света,Песчинки ощущая на зубах.
Что Мир! Он — мы!Он нас с рожденья мучит,Предательство и зависть предложив,Взамен беретЖивотворящий лучикОт каждого. — И потому красив.
ОТЦОВСКИЙ ДОМ
Еще не тронуты снегаКапелью и теплом.Зимы мелодия легка,Скрипуч отцовский дом.
Он стар, монашеский мой скитРаздумий и молитв.Родных он образы хранитС тех пор, как здесь стоит.
Струится дым. А значит, жизньНесет в себе мой дом…О дверь устало опершись,Отец зовет: — Идем!
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Как пережить и превозмочьДосель немыслимое горе?!Народы поглощает ночь,Даруя гиблые просторы.
И не уйти. И не смолчать.У Совести петляя на вые.Воздела к небу руки матьИ меркнут очи голубые.
* * *
ЗАВИСТНИКИ, точнее — ПОДЛЕЦЫ!ХРИСТОПРОДАВЦЫ, а короче — ВОРЫ».подались вы в «НАРОДНЫЕ ОТЦЫ»Под оком неусыпнымтемнойсворы.
Виктория КАРЮК
РЕКВИЕМ
Повисла в воздухе незримой тенью боль,Кричат и рвутся в заточенье мрачном мысли,Молчат глаза — в их глубине покой,В них гибель сердца и души не отразится.
Все жаждут лишь трагические роли,Ища сочувствия и жалости толпы…Но пьеса сыграна. За занавесом вскореВернутся в амплуа свое шуты.
С улыбки фальшью мне досталась в жизни маек вВ театре судеб человеческих играть:Должна, как все, я плакать и смеяться,Под гримом душу изможденную скрывать.
Есть в моей роли слезы и обиды,Но жизни боль они не искупили.Я плачу. Только слез моих не видно —Они в груди холодным мрамором застыли.
Крик мечется по каменной темнице,Над ним тоска беззвездным небом разлилась.Нет больше сил… А смертью все простится,Свобода — та, что я не дождалась.
И я сорву без сожаленья маскуИ смою ненавистный грим с лица —Окончен бал. Но мне совсем не страшноВ последний миг желанного конца.
СНЫ
