Фанни и Александр - Бергман Ингмар
Комната заполнена людьми, одетыми в черное, их лица кажутся бледными при свете тусклого зимнего дня. Взгляды собравшихся устремляются на входящих детей. Здесь дядя Карл и тетя Лидия, дядя Густав Адольф и тетя Альма, господин Ландаль и фрекен Шварц. В углу стоит, сцепив на животе свои длинные костлявые руки, Исак Якоби. Наполовину скрытая занавесью, тихонько подвывает Петра. С перебоями, словно прихрамывая, тикают часы. Из спальни доносятся голоса. На высокие деревья Городского парка беззвучно и беспрерывно падает снег. Люди, собравшиеся в этой небольшой светлой комнате, кажутся ненастоящими, похожими на кукол в кукольном шкафу. Открывается дверь спальни, появляется доктор Фюрстенберг, он собирается что-то сказать, но, увидев детей, осекается, вынимает большой белый носовой платок и прочищает нос, издав слабый трубный звук.
Эмили стоит в дверях, она все ещё в халате, волосы заплетены в косу, она делает знак детям войти. Фанни и Аманда подчиняются не раздумывая, но Александр останавливается посередине комнаты. Ему страшно. Мать подходит к нему, наклоняется и что-то шепчет на ухо. Он нерешительно кивает, она берет его за руку и ведет к умирающему.
Светлые расписные шторы приспущены, и в комнате царит мягкий полумрак. Выкрашенные белой краской кровати стоят рядом, одна наспех застелена, в другой, на горе подушек, полулежит Оскар Экдаль. На фоне белой ночной рубашки резко выделяется посеревшее лицо. Глаза у него закрыты, веки потемнели и опухли, рот приоткрыт, руки покоятся на одеяле. В кресле е высокой спинкой сидит фру Хелена. Она одета соответственно обстановке, безупречно причесана и подкрашена, в руках полураскрытая книга. Лицо её абсолютно спокойно. Она улыбается вошедшим детям, протягивает руки, привлекает каждого к себе и целует в лоб так, как привыкла делать всегда. Она сразу же замечает безумный страх Александра и нежным быстрым движением гладит его по щеке. Эмили, присев на край кровати, неотрывно смотрит на больного. Она берет его правую руку в свою, словно хочет её согреть. На ночном столике — коричневые пузырьки и стакан с чайной ложкой. На маленькой подставке усердно тикают карманные часы Оскара. На полу — эмалированное ведро, с которого свисает влажное полотенце. Часы на комоде показывают половину девятого, маятник неподвижен. В комнате стоит резкий кисловатый запах, забивающий обычно такие неясные ароматы, исходящие от туалетного столика Эмили.
Оскар Экдаль начинает говорить, веки его по-прежнему сомкнуты. Голос слабый, он чуть тянет слова, но в принципе говорит как обычно.
Оскар: Не бойтесь. Это не страшно. Мне совсем не больно. Вообще, я уже давно себя так хорошо не чувствовал. Не обращайте внимания, что у меня закрыты глаза, просто свет немножко резковатый, но это ведь ничего не меняет? (Смеётся.) Сейчас бы я смог действительно хорошо сыграть Призрака, ничего, совсем ничего не отделяет меня от вас, ни теперь, ни потом. Я это знаю, вижу совершенно отчетливо. Мне кажется даже, что я буду к вам ближе, чем при жизни. Встаньте здесь, напротив, по одному, так, чтобы я вас видел.
Аманда подходит к отцу, тот поднимает левую руку и приставляет её козырьком к глазам. Он осторожно щурится, это вызывает боль, но он все-таки открывает глаза и, улыбаясь, смотрит на свою дочь.
Оскар: А теперь я хочу посмотреть на Александра.
Александр: Нет.
Александр прижимается спиной к двери и мотает головой. Бабушка поднимается с кресла, берет его за руку, мгновение выжидает и потом с мягкой настойчивостью подводит его к отцу, который тут же хватает его руку и крепко держит. Оскар Экдаль закрывает глаза и что-то шепчет, губы шевелятся, но слов не слышно. Внезапно он размыкает веки и пристально смотрит на сына, этого уже Александр не выдерживает, он бросается на пол, Эмили и бабушка поднимают его, он оцепенел от ужаса, женщины тащат его к бабушкиному креслу, где он съеживается, закрыв руками лицо.
Фанни демонстрирует полное присутствие духа, она держит отца за руку, спокойно выдерживает его взгляд и вдруг наклоняется и целует его в щеку («я на два года моложе Александра, но мне совсем не было страшно. Даже противно не было, хотя пахло неприятно»).
Оскар: Скажи Александру, что это не страшно.
Фанни (энергично кивает): Я скажу ему.
Эмили вновь занимает своё место на краю кровати, Фанни и Аманда сидят на полу рядом с туалетным столиком. Бабушка стоит у окна, Александр по-прежнему сидит, свернувшись калачиком, в кресле, прижав руки к лицу. Время от времени он бросает осторожный взгляд на умирающего.
Оскар: Ты возьмешь на себя руководство Театром. Господин Сандблад ознакомит тебя с экономической стороной дела, а с художественной ты и сама справишься. (Усмехается.) Как всегда.
Эмили: Я сделаю все, что смогу.
Оскар: Похороны самые простые, не забудь, Эмили. Чтобы без всяких там королевских церемоний в церкви, с оркестром, играющим Траурный марш Шопена и Епископом, произносящим торжественную речь у гроба. Обещай мне!
Эмили: Обещаю.
Оскар (тихо): Тебе я доверяю, а матери нет. Она непременно захочет устроить представление.
Эмили: Я поговорю с Хеленой.
Оскар: Все должно продолжаться, как всегда.
Эмили (печально): Обещаю.
Оскар: Ну вот, скоро я умру. Ты держишь меня за руку? (Эмили кивает.) Вечность, Эмили! (Пауза.) Вечность!
3В эту ночь Фанни и Александр спят в одной кровати. Вечер они провели у своих двоюродных сестер. Все спокойны, неясны, никто не плачет. Густав Адольф обнимает и целует племянников и говорит, что хотя он, конечно, никогда не сможет заменить им отца, но в меру своих сил и понимания будет, пока жив, защищать их и помогать им. Тетя Альма прижимает их к своей мягкой груди и заявляет, что отныне Фанни и Александр её дети, такие же, как Енни и Петра. Фанни возражает, настаивая на том, что она по-прежнему мамина и папина дочка и никому другому принадлежать не собирается. Александр молчит, но держится, как обычно, вежливо. Альма идет на кухню и велит приготовить на ужин шоколад со взбитыми сливками и яблочный пирог. Потом все усаживаются за обеденный стол и начинают играть в карты. С верхнего этажа слышатся шум, грохот, тяжелые шаги.
Через несколько часов приходит Эмили забрать детей. Она в черном, очень красива, говоря, все время улыбается и то и дело проводит рукой по лицу, как будто пытается снять паутину. Густав Адольф, Альма и кузины желают им спокойной ночи. Эмили берет Фанни и Александра за руки, поднимается с ними по лестнице и вводит в столовую.
В столовой вся мебель отодвинута к стене, обеденный стол вынесен, а на полу в центре стоит открытый гроб в обрамлении зажженных свечей и цветов. На Оскаре Экдале надет фрак с орденами, он очень маленький, но опрятный, на лице словно бы даже довольное выражение. Фанни и Александр робко рассматривают все это незнакомое, печальное и страшное.
Эмили ходит вокруг гроба, то поправляя свечу, то переставляя вазу с цветами. Время от времени она быстро проводит рукой по лицу.
Ночью Фанни и Александр спят в одной кровати. Иногда они так делают, вообще-то довольно часто, особенно с тех пор, как у Аманды появилась собственная комната. Да никто и не возражает против этого. Аманда, правда, иногда дразнит Александра, обзывает его трусишкой и говорит, что ему надо было бы родиться девочкой, но, поскольку Александр никак не
отвечает на подобные выпады, а Фанни говорит, что Аманда ужасно смешно выглядит со своими «огромными» грудями, ссора сходит на нет, и брат с сестрой
продолжают спать в одной кровати, если только не предпочитают скрипучее и продавленное убежище Май, что, в общем-то, гораздо приятнее, так как, во-первых, она знает множество всяческих ужасных историй из жизни, а во-вторых, так уютно пахнет свежим, здоровым потом.
Александр вдруг просыпается, сна как ни бывало, острое, словно удар ножа, чувство тоски наваливается на него, но разбудил его странный отдаленный звук, плач. Он прислушивается несколько секунд, потом будит Фанни, это трудно и требует терпения, Фанни спит очень крепко и просыпается неохотно. Наконец ужасные звуки проникают в её затуманенное сном сознание, и она открывает глаза, просыпается окончательно. Кто-то плачет.
