В городе Сочи темные ночи (сборник) - Хмелик Мария Александровна
Сергей инстинктивно, помимо воли, привлек Веру к себе. Автоматически, не осознавая еще, что делает, погладил ее бедра. И тут до него дошло, что под платьем нет белья.
А Вера прижималась к нему, легко подталкивая к скрипучей кровати. Подталкивала до тех пор, пока Сергей, шутливо охнув, не повалился навзничь.
Жарким поцелуем Вера впилась Сергею в губы. Руки проворно стаскивали ненавистные шорты.
Вере хотелось крепче обвить тело Сергея руками и ногами. Крепко-крепко. Не отпускать и тихо смеяться от счастья, что вот он рядом, слился с ней и ничто не может отлепить их друг от друга.
Его теплые, мягкие губы покрывали поцелуями ее шею.
Руки страстно сжимали поясницу, гладили ее бедра.
Заметив, что пластмассовые браслеты впиваются Сергею в бок, Вера резким движением сорвала их с запястья и швырнула на пол. Браслеты раскатились по комнате.
Крик какой-то животной, первобытной радости готов был вырваться из ее горла, но тут Сергей вдруг спросил охрипшим голосом:
— А что они мне так обрадовались?
Вера чувствовала, что сходит с ума. Она двоилась. Одна пылала и горела, опьяненная любовью. Другая, какая-то далекая, витающая, парящая, пыталась что-то произнести связно:
— Я сказала… что ребенок будет… у нас…
— Что?! — Сергей оторопел.
— Ну ты прям… как моя мама…
— Это правда?!
— Нет… — Она засмеялась. — Что?.. Хочется очень?..
Сергей прижал к себе ее голову. Вера застонала. Ночевать домой она не пришла.
Вдоль усыпанной гравием дорожки выстроились, как солдаты в почетном карауле, древние каменные бабы — скифские идолы. Их привезли во двор краеведческого музея из окрестных степей. Превратности судьбы и капризы погоды оставили следы на их серых гранитных фигурах. У некоторых ветрами стесало полголовы, у других недоставало нижней половины тела или был отколот кусок. На это сборище было направлено дуло не очень древнего орудия, с помощью которого в городе установили советскую власть.
— Какие они страшные, — сказала Вера. — Кажется, знают про нас что-то…
— Может, и знают… Вот эта, — Сергей подошел к самой высокой, метра полтора, фигуре и нежно положил руку на ее яйцевидную голову, — моя подружка. Мы с ней иногда шепчемся… Верней, я шепчу, а она слушает…
Баба бестолково и невозмутимо таращилась, держа в своих дистрофических, прижатых к телу ручках гранат.
— Вот так и стоит тыщу лет. А дураки с ней шепчутся, — усмехнулась Вера.
— Зато она все помнит! А помнишь ли ты, что я тебе творю, — неизвестно.
— Всякие глупости я на всю жизнь запоминаю…
Сергей обнял Веру, поцеловал. Потом они подошли к следующей фигуре.
— Бабушка моя была похожа на этих, — заметила Вера. — Во дворе на лавке с таким лицом сидела… Со временем… и мама такой станет… Сейчас суетится много…
Огромная клумба с яркими цветами благоухала в середине двора, с дерева свисали созревшие дикие абрикосы.
— Пошли дальше? — спросил Сергей.
Они стали спускаться вниз по улице. Вора с гордым видом взяла Сергея под руку.
— Вот здесь, один знакомый старик мне рассказывал, — Сергей указал на блочное здание, на крыше которого были огромные буквы ДОСААФ, — вместо этого стояли две церкви. Большая и маленькая. Маленькой не хватало денег, она занимала их у большой… В праздники большой колокол большой церкви звонил: "Отдай долг! Отдай долг!" А у маленькой колокола отвечали: "Живы будем — не забудем!"
Вера слушала невнимательно. Она смотрела на встречных девушек. Видят ли, что она идет с таким красивым парнем. И одинаково радовало Веру, когда они смотрели с завистью и когда делали вид, что не замечают.
Сейчас среди плоских городских крыш нельзя было встретить маковку с блестящим на солнце крестом. В городе не сохранилось ни одного здания церкви. Все они, а их было больше десяти, в годы индустриализации были разрушены.
Но церковь была. Одна-единственная. В побеленном известкой домике, в ряду других таких же, стоящих на окраине и утопающих в фруктовых садах. Внутри смастерили алтарь, повесили иконы, прибили на крышу крест. Каждый вечер туда стекались на молитву старухи. Там тайно крестили детей члены Коммунистической партии и прочие жители города.
Сергей остановился у входа в трехэтажное здание грязно-желтого цвета.
— Зайдем?
Вера прочла висевшую на стене табличку: "Отдел записи актов гражданского состояния".
— Зачем? — спросила она.
— Посмотрим, чем там люди занимаются.
В большом торжественном зале с хрустальной люстрой с висюльками стояли столы. За один из них уселся Сергей, взял бланк и начал заполнять заявление о желании зарегистрировать брак. Вера тем временем изучала фотографии счастливых молодоженов.
— Смотри, как эта глаза скосила. На жениха не смотрит совсем… А эта… фату еще надела!..
Сергей посмотрел. Рядом была фотография, где лохматый прыщавый жених обнимал невесту с красивым нервным лицом в белом платье, которое ей шло необычайно.
— Смотри, красивая какая, за такого…
— Ты будешь заполнять! — рассердился вдруг Сергей и прикрыл фотографию заявлением. — Или будешь таращиться?
Вера удивленно на него посмотрела, потом вдруг поняла:
— Знакомая твоя? — Подумала и добавила: — Шорты эти сшила, да?!
— Ты откуда знаешь? — удивился Сергей.
— Она рядом с нами в ателье приемщицей работала… Проститутка, в порт ходит, чуть за югослава не вышла… Хотя нет… Это, наверное, и есть югослав.
— Откуда ты знаешь? — опять спросил Сергей.
— Слышала…
— Ох, уж эти уши! Теперь понятно, чего они такие большие…
— Не ври, — обиделась Вера, трогая уши. — Он тут при чем?
Сергей вздохнул:
— Пиши давай, двоечница… Есть ли у тебя дети?
Потом они зашли в другую комнату, поменьше. Там за столом сидела строгая женщина, напротив нее двое с усталыми лицами.
— Поздравляю вас с рождением дочери, — дежурным голосом сказала женщина, записывая что-то в большую книгу.
Муж с виноватой улыбкой посмотрел на жену. Та вздохнула. Когда они ушли, на их место сели Вера и Сергей.
— День вашей регистрации 27 октября, в двенадцать часов. Прийти надо за десять минут до начала… — Женщина искала что-то в ящике стола.
— Запиши число, — сказал Сергей Вере, — а то забудем.
Вера послушно полезла за ручкой.
— Не надо записывать, — терпеливо сказала женщина. — Я дам вам приглашение. В нем и дата, и время.
— На собственную свадьбу приглашение? — удивился Сергей.
— Да. С ним можно ходить в магазин для новобрачных на проспект Металлургов, заказать машину, посетить парикмахерскую, ателье…
Виктор отнес коробку московских конфет и бутылку коньяка своей однокласснице, которая работала в аэропорту в справочном бюро, и получил билет в Москву на следующий день. Улететь другим способом было невозможно — все билеты на самолет, да и на поезд были проданы на две недели вперед. Море манило к себе людей из северных районов страны. Не обращая внимания на заводы, они весь день проводили на пляже, а каждое утро выстаивали у авиационных и железнодорожных касс в очереди за билетами обратно.
От пребывания в родном городе Виктор устал. Он осатанел от причитаний родителей. То им казалось, что еще можно как-то помешать Вере выйти замуж, то горячо обсуждали, что необходимо для свадьбы, чтоб люди не подумали, что они бедней родителей соседки Иры…
Вера…
До четвертого класса воспитывал ее он. Мать звонила с работы, проверяла: накормил? Помыл? Уложил?..
Виктор ничем не отличался от своих друзей-ровестников. Так же бегал драться, зажав в руке цепь, пил портвейн, приходил домой за полночь… Но если было тогда что-то у него святое, то это была маленькая девочка, по сравнению с которой все другие казались отвратительными…
Она всегда улыбалась. Пела. И верила только ему…
Он записал ее в хор. Потом ей захотелось танцевать. Два раза в неделю Виктор возил ее через весь город в бальную секцию… А потом он уехал. Возить стало некому И все кончилось…
