Георгий Натансон - 320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан

Однажды Сталин вызвал Черкасова к себе и строго спросил: «Товарищ Черкасов, кто заставил вас после царя Ивана Грозного играть в кино дворника?!» Актер побледнел, начал говорить о том, что такова роль, таков сценарий… «Нет, я спрашиваю, кто персонально заставил вас играть после Ивана Грозного дворника в среднем фильме?!» Черкасову еле удалось доказать, что эта роль не являлась идеологическим выпадом и не выявляла отношение к Грозному. Такова суть актерской профессии: сегодня ты царь, завтра – дворник. Пришлось долго уговаривать Сталина, затем рассказывать всякие байки о боярах, чтобы отвлечь от режиссеров подозрения в идеологической диверсии.

Вторую серию «Ивана Грозного» Сталин яростно забраковал. Эйзенштейн не пережил разгрома фильма и тяжело заболел. Николай Черкасов и Григорий Александров попросили Сталина принять их и обратились с просьбой разрешить Эйзенштейну переделать эту часть «Ивана Грозного», исходя из его замечаний. Когда Эйзенштейн поправился, Сталин принял его вместе с Черкасовым. Более двух часов шла беседа. Сталин позволил переделать обруганный фильм, но потребовал не спешить и переделывать основательно. «Мудрость Ивана, – Сталин как-то назвал царя Ивана Грозного своим учителем, – в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в страну не пускал. – Известна фраза Сталина: «Иностранцы – засранцы». – У вас опричники показаны как «Ку-клукс-клан», а опричники – это прогрессивная армия». Прощаясь, Сталин сказал: «Работайте! Желаю удачи. С богом!»

Сергею Михайловичу не суждено было переделать вторую серию «Ивана Грозного». В 1948 году его не стало…

Трудно было смириться и с кончиной Николая Константиновича. Я вылетел в Ленинград. Его супруга Нина Черкасова сообщила мне, что горсовет Ленинграда отказался похоронить Черкасова на престижном кладбище – Литературных мостках, и что она направила телеграмму Косыгину, председателю Совета Министров СССР, с просьбой заступиться. Ответ пришел незамедлительно. Косыгин дал разрешение похоронить Черкасова в лавре. С ним прощался весь Ленинград. Николай Константинович много лет был депутатом Верховного Совета СССР и многим людям помогал, часто заступался и за деятелей искусства, подлежащих репрессиям. Конечно, нажил себе врагов среди бюрократов от культуры – вот они и решили отомстить.

Черкасов писал: «Самой интересной и нужной сегодня темой в искусстве я считаю тему воспитания молодого поколения. Человек, который прожил свою жизнь не зря, интересно и достойно, не может, находясь рядом с младшим, не чувствовать себя ответственным за его будущее. Я же, рассматривая кино, так сказать, под своим актерским углом зрения, вижу, что наиболее впечатляют те фильмы, где есть интересная центральная фигура – крупный, своеобразный, талантливо сыгранный герой: там зрителю есть за кого болеть, кому сочувствовать, с кем пережить горе и радость!»

Черкасов был добрым, веселым человеком. Он часто шутил, рассказывал смешные истории. Дружил с Эйзенштейном, Шостаковичем, Мравинским. Воспоминания о Черкасове оставили Чарли Чаплин, Жан Кокто, Алексей Толстой, Лев Кассиль, Всеволод Иванов, Питер Брук, Ингмар Бергман… Однажды он подсчитал, сколько человек принял как депутат Верховного Совета СССР – оказалось, 2565. Георгий Товстоногов писал: если можно было бы собрать в одно место всех, кому когда-нибудь в трудную минуту жизни помог Николай Константинович, пришлось бы арендовать стадион. Таким был незабываемый Черкасов, любимый народом, – гениальный Паганель, Александр Невский, Иван Грозный, Дон Кихот, академик Дронов.

Глава 10 «Старшая сестра» Встречи С Александром Володиным, Дорониной, Жаровым и Теняковой

Как-то я случайно прочел пьесу Александра Володина «Старшая сестра». Предложил ему написать сценарий. Он согласился. Но сценарий от пьесы почти не отличался. С большим трудом он прошел на худсовете: что за кино, где действие проходит в одной комнате? Нет кинематографических событий. Опять старая песня.

Вновь поддержал меня Иван Александрович Пырьев. «Пусть себя попробует молодой режиссер». Авторитет Пырьева был непререкаем. И нас запустили в производство.

Я поехал в Ленинград, в легендарный БДТ – театр великого Георгия Товстоногова, и увидел в спектаклях самобытную, удивительную и талантливую Татьяну Доронину. По окончании одного из спектаклей направился к ней в гримерную. Когда, потерявшись в многочисленных гримерных, я бродил в поисках той, которую занимала Доронина, ко мне обратился очаровательный артист Стржельчик:

– Чем я могу вам помочь?

Я ему объяснил, что ищу Доронину, что я московский режиссер.

Татьяна Доронина и Наталья Тенякова. Кадр из фильма «Старшая сестра»

– У нас есть традиция. Гости расписываются под потолком. Пошли за мной, – сказал он.

Действительно, множество подписей известных деятелей культуры Ленинграда, Москвы и зарубежья темнели на потолке.

– Вот вам кисточка и краски.

Я нашел свободное место под подписями… Дорониной и Басилашвили (на тот момент ее супруга) и подписался. В 2011 году, когда шли съемки фильма обо мне к моему юбилею, снимали и подписи под потолком, они уцелели и останутся там, надеюсь, навсегда.

Познакомившись с Татьяной Дорониной, я предложил ей сыграть главную роль – Надю Резаеву в фильме «Старшая сестра». Она согласилась. Во время разговора с Татьяной Васильевной вошел Олег Басилашвили.

– Прости, Олег, у меня серьезный разговор.

Олег вышел. В «Старшей сестре» он сыграл небольшую роль режиссера. Актер он блестящий, но в БДТ попал по просьбе Татьяны Васильевны, когда Товстоногов пригласил ее в труппу театра…

В театре Ленинского комсомола в спектакле Брехта «Трехгрошовая опера» меня необыкновенно покорила чрезвычайно талантливая Наташа Тенякова. Но на предложение сыграть младшую сестру она ответила отказом.

– Пойдите на «Ленфильм» и посмотрите мои пробы на пять картин. Меня нигде не утвердили. Зачем то же самое испытывать на «Мосфильме»?

– У нас на «Мосфильме» к режиссерам относятся доброжелательно, и вас утвердят.

Уговорил.

Провел пробы на главные роли талантливых, но не известных в кино артистов – Татьяны Дорониной, Инны Чуриковой (еще не знакомой с замечательным режиссером Глебом Панфиловым), Виталия Соломина, Натальи Теняковой и великого Михаила Жарова. Пробы мне очень понравились. Представил их художественному совету. И мне… никого не утвердили.

– Татьяна Доронина… Ей кино просто противопоказано: говорит с придыханием, почти шепотом…

Против Дорониной был и автор сценария «Старшей сестры» Александр Володин, предложивший на роль Нади Резаевой актрису Малеванную.

– Если возьмете Доронину, я к вам на съемки ни разу не приеду, – сказал он. Свое слово Александр Моисеевич сдержал.

– Наталья Тенякова… Георгий Григорьевич! Вы же режиссерский факультет ВГИКа окончили! У вас предмет такой был – «техника речи». У актрисы же рот полон каши… И совершенно странное предложение – столь некрасивая Инна Чурикова – на роль белокурой красавицы, девушки по прозвищу «Колдунья»…

Они не утвердили даже Михаила Жарова:

– Жаров – артист знаменитый, вы с ним не справитесь. Да и слушать он вас не будет. Ищите других актеров!

Я был в отчаянии. Но уверенность в своей правоте позволила мне обратиться к председателю кинокомитета А.В. Романову. Через день он принял меня, молодого неизвестного режиссера, и посочувствовал:

– Но как же я могу повлиять на решение худсовета «Мосфильма», самого авторитетного в советском кинематографе?

(Сейчас, в демократическое время, к председателю Департамента кинематографии на прием не попадешь, так же как и к заместителям министра культуры. Все всегда заняты. А в советское время у чиновников Госкино каждую неделю был обязательный прием по личным вопросам. В демократическое время расцвела бюрократия ярким цветом и выросла коррупция – такие приемы были отменены).

Увидев, как я расстроился, посоветовал принести кинопробы на ближайшее заседание Коллегии комитета, где должны присутствовать все председатели кинокомитетов союзных республик…

В фойе возле кабинета Романова встретились все руководители кино национальных республик. Министр кино Армении взасос целовался с министром Азербайджана. Дружба народов была искренней. За министрами последним в кинозал проследовал Романов. Я за ним.

– Подождите решения в фойе. У нас могут высказаться более сурово, чем на худсовете «Мосфильма», и вы получите инфаркт.

Ждал я более часа. Первым вышел Романов:

– Поздравляю.

Пробы были встречены восторженно. А Сергей Герасимов отозвался так: