Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв

— Не знаю, я никогда не воевал. Просто я не хочу, чтобы на моей совести была чья-то смерть. Хотя... хотя был в моей жизни случай, когда мне захотелось убить человека... Да, я хотел убить того человека — за то, что он донес в охранку на моего отца.

— Так никто не требует, чтобы ты убивал людей без причины. Мы хотим лишь быть готовыми защитить себя и близких; мы должны уметь противостоять таким событиям, как на Наби-Муса или последний погром в Яффе. Ты думаешь, британцы пошевелили хоть пальцем, чтобы кого-то защитить? Когда они соизволили появиться, люди уже погибли.

— Мы должны положить конец этому безумию, — решительно заявил Самуэль. — Я попрошу Мухаммеда, чтобы он устроил мне встречу с Омаром Салемом. Этот человек имеет связи среди самых знатных палестинских семей. Он хорошо знаком с семьями Хусейни, Дахани, Халиди, да и с Нашашиби тоже. Думаю, лучше попробовать договориться, чем попусту ссориться.

— И от чьего имени ты собираешься говорить? Ты же даже не состоишь в Гистадруте.

Несколько дней спустя Мухаммед сообщил, что Омар Салем готов пригласить их к себе домой. Самуэль пришел в сопровождении Луи. Он хотел, чтобы ему объяснили, как могли допустить весь этот кошмар.

— Мне сказали, что арабские полицейские тоже принимали участие в нападениях. Я никак не могу понять, что происходит, — признался он хозяину дома.

Омар Салем очень уважал Самуэля. Он помнил, что Ахмед Зияд доверял ему, как самому себе, да и Мухаммед отзывался о нем с восхищением.

— Что я могу тебе на это сказать? — вздохнул он. — Я знаю столько же, сколько и ты. И сожалею, что все эти люди погибли. Но скажи: разве так уж необходимо, чтобы евреи маршировали по всей Яффе? Мы обеспокоены тем, что каждый год в Палестину приезжает все больше и больше евреев. Они скупают наши земли, а мы остаемся без работы... Наши крестьяне, феллахи, становятся в своей стране изгоями.

— Ну вот, опять всё та же песня! — рассердился Самуэль. — Ты прав, многие евреи решили вернуться на землю своих предков, но разве это причина, чтобы открывать стрельбу по беззащитным людям?

— Британцы не выполнили своих обещаний, — продолжал Омар. — Они обещали нам помочь в создании единого арабского государства. Они обещали это шерифу Хусейну, обещали это Фейсалу — и что же? Нас подло обманули.

— Я сам воевал под знаменами Фейсала, сражался за родину, — сердито вмешался Мухаммед. — Мы помогли британцам разгромить турок.

— Но разве евреи виноваты в том, что британцы вас обманули? — в голосе Самуэля прозвучали разочарование и усталость. — Почему вы нападаете на наши поселения? Разве мы не можем вместе жить на этой земле? Разве мы не можем жить в мире?

— Ты должен понять, что мы никак не можем допустить, чтобы Еврейский национальный фонд продолжал свою политику скупать наши земли. Если так будет продолжаться, что у нас останется? Британцы бессовестно морочат нам головы. Да, они позволили Фейсалу стать королем Сирии, но что такое эта Сирия? Они нас обманули. Сирия должна включать в себя Ливан и Палестину, а они расчертили границы, разделив Машрик пополам. Британцы и французы поделили Османскую империю между собой. Мы хотели независимости, но они считают, что мы неспособны править самостоятельно, поэтому предпочли остаться здесь и проводить политику «разделяй и властвуй». Ты знаешь, что собой представляет этот Севрский договор? Само его подписание уже означает, что британцы предали арабов. Они считают, что победив турок, победили заодно и нас, — сердито закончил Омар Салем.

— Ждешь, чтобы я сказал, что ты прав? — ответил Самуэль. — Хорошо, я скажу: ты прав. Да, они не выполнили свои обещания, но при чем же тут мы? Почему арабы и евреи должны ссориться друг с другом?

Омар призадумался, прежде чем ответить, старательно подбирая слова, чтобы Самуэль мог лучше его понять.

Луи тоже молчал, внимательно глядя на Омара. Наконец, тот заговорил снова.

— А теперь я изложу тебе мою точку зрения, почему происходит то, что происходит. Европейцы, особенно британцы и французы, имеют множество своих колоний в Северной Африке — в Алжире, Ливии, Тунисе, Марокко... Оглянись назад, и скажи, стоит ли расстраиваться, что у нас, у арабов, нашлось достаточно сил, чтобы вновь стать теми, кем мы были прежде, до того, как наши земли захватили турки. У нас один и тот же Бог, одна вера, один язык, одни обычаи, общая история — так почему бы нам не стать единой нацией? — закончив свою тираду, Омар Салем выжидающе уставился на Самуэля.

— А какое отношение это имеет к нам? — не сдавался Самуэль.

— Британцам и французам оказалось на руку, что султан решил оказать поддержку Германии в Великой войне. Это явилось для них прекрасным поводом, чтобы расширить свои колонии в Африке и на Ближнем Востоке. Так что они охотно согласились на раздел земель Османской империи. Однако проблема британцев в том, что они понадавали слишком много обещаний и взяли на себя слишком много обязательств, что вошло в противоречие с их нынешними планами. С одной стороны, Великобритания и Франция пришли к соглашению о разделе Османской империи. Как ты и сам знаешь, этот план уже вовсю реализуется. С другой стороны, британцы пообещали шерифу, что поддержат его в деле основания единого арабского государства. Разумеется, они лгали; на самом деле они даже не собирались его поддерживать, поскольку уже договорились со своими друзьями-французами о разделе Сирии, Ирака, Машрика... Землю, которая должна стать родиной арабов, они собираются разрезать на части и установить новые границы. Но есть еще и третья проблема, и она как раз и заключается в том, что те же британцы пообещали евреям здесь, в Палестине, новый дом. А теперь скажи: какое право они имеют распоряжаться землей, которая им не принадлежит? Таким образом, существуют три проблемы, решение которых никак невозможно совместить. На самом же деле они никогда и не собирались этого делать, они с самого начала собирались нас предать. Севрский договор — прямое доказательство моим словам. Они победили не только турок; они считают, что победили также и арабов, — после этих слов Омар замолчал, выжидая, что скажут гости.

Самуэль хотел было ответить, но его опередил Луи.

— Ну, вот мы и добрались до нынешней ситуации, и что же мы имеем на сегодняшний день?

— А на сегодняшний день мы имеем то, что французы выгнали Фейсала из Сирии и не желают иметь никаких дел с его отцом, шарифом Хусейном, — ответил Мухаммед.

— Да, не спорю, французы выгнали Фейсала, — согласился Луи. — Но ожидаемой поддержки от сирийцев он тоже не получил. А кроме того, не забывай, что он нарушил договоренность с доктором Вейцманом: ведь Фейсал обещал ему, что евреи смогут селиться в Палестине.

— Это лишь часть правды, — возразил Мухаммед. — Да, Фейсал проявил большую щедрость, позволив евреям селиться в Палестине; он бы и сейчас не возражал, чтобы вы жили на своей исторической родине — при условии, что эта родина будет частью его государства. Фейсал однозначно дает понять, что если все условия соглашения будут выполнены, то и свои обязательства он выполнит тоже. В противном же случае он не считает себя чем-то обязанным Вейцману.

Мухаммед знал, что говорил; ведь он воевал бок о бок с Фейсалом и хорошо знал этого человека.

— Что же касается проблем Фейсала в Сирии... Сирийские патриоты потратили несколько месяцев, составляя свою программу, чтобы представить ее на заседание комиссии, созданной этими американцами, Кингом и Крейном. Мы возлагали надежды на эту комиссию и на обещания Уилсона, президента Соединенных Штатов. Какую великолепную речь он произнес на конференции в Париже — о свободе народов и о праве на самоуправление! И снова нас обманули; они не пожелали принять во внимание решение Сирийского Генерального конгресса, так что им пришлось самим сделать первый шаг и провозгласить Фейсала королем Сирии. Так вот, это провозглашение — сущая малость по сравнению с тем, что было обещано, и в обмен на что мы оказали британцам поддержку в войне с Османской империей. К тому же британцы снова нас предали, умыв руки и бросив Сирию на растерзание французам. Они даже не потрудились выказать Фейсалу самого элементарного уважения, — закончил Омар.

— Если мы жили в мире на протяжении стольких веков — значит, вполне сможем уживаться и в будущем, — в голосе Самуэля прозвучала мольба.

— Трудно сказать, что ожидает нас в будущем, — ответил Омар. — Поверь, я никоим образом не сторонник насилия, но при этом понимаю разочарование моих братьев-арабов, а главное, их беспокойство, что британцы позволяют вам захватывать наши земли. Что же касается этого еврейского парада в Яффе, то ты и сам не можешь не понимать, что это была чистой воды провокация.

— Ты прав, — согласился Самуэль. — Демонстрацию не следовало проводить.

— Британцы заигрывают с обеими сторонами, — пояснил Луи. — Сторонники декларации Бальфура стараются привлечь на свою сторону арабов, создавая для нас невыносимые условия жизни и ограничивая евреям въезд в Палестину.