Ключ - Виктор Иванович Калитвянский
ОН. Не ты, а отец твоими руками. Вы даете им деньги вперед. Это и есть кредитование. Причем, беспроцентное. Ты просто даришь им свои деньги на время.
ОНА. Ничего я им не дарю. Просто так удобно, Мы привыкли.
ОН. Я не нахожу в этом ничего удобного. Удобно платить по счету за текущий месяц.
ОНА. Прекрати, пожалуйста. Это уже не смешно.
ОН. Это совсем не смешно. Я замечал у тебя эту странную привычку. Купить десять пачек стирального порошка. Зачем? Можно купить три. Это совершенно не оптимально.
ОНА. А мне плевать. Я так хочу. И буду.
ОН. Это очень странная позиция. Ты просто не хочешь признать, что много лет поступала глупо.
ОНА. Да, я не хочу признать, что моя мама поступала глупо.
ОН. Я не о твоей маме. Я о тебе.
ОНА. Боже мой… Что с тобой? Ты перегрелся? Или перепил кофе?
ОН. Послушай, милая… Упрямство – не самая лучшая черта в человеке.
ОНА (вставая). Я ухожу.
ОН. Куда?
ОНА. Куда глаза глядят. (Уходит).
ОН. Боже мой… (Длинная пауза.) Сейчас пришлёт сообщение. Что будет ночевать у себя… (Пауза. Телефонный сигнал. Он смотрит телефон.) Прислала. (Берётся за голову.) Господи ты боже мой… Но я ведь совершенно прав! Не понимаю… Вроде бы умный человек, с высшим медицинским образованием, но иногда ведет себя как тёмная крестьянка… Она, представьте себе, регулярно чистит свою электронную почту и свой вотсап. Я спрашиваю: для чего ты это делаешь? Сначала она кивала на то, что не хватит памяти. Я доказал ей, что памяти хватит на десять её жизней. Кроме того, говорю, это же архив… Согласилась. Потом, смотрю, – продолжает, даже с каким-то удовольствием свои чистки, только от меня прячется… Ну что мне с ней делать? Я же всего лишь хочу разумной оптимизации. Ну, нельзя же делать всё не так, как следует! В чём я не прав? (Машет рукой, уходит.)
8. ПОСЛЕ ССОРЫ.
Кафе. Она сидит за столиком. Появляется он, подходит и, после небольшой паузы, садится напротив за тот же столик.
ОН. Ты что-нибудь заказала?
ОНА. Чай. Вот твоя чашка.
ОН. Это прогресс.
ОНА. В каком смысле?
ОН. Я думал, чашка будет одна.
ОНА. Не остроумно.
Пауза.
ОН. Дочка выиграла турнир.
ОНА. Отлично. Я очень рада.
ОН. По тебе не видно.
ОНА. Ты же знаешь, я равнодушна к профессиональному спорту.
ОН. Сколько я могу тебе повторять, речь пока не идёт о профессионалах… Теннис хорош сам по себе.
ОНА. Но вы с женой… с бывшей женой… не отрицаете, что это возможно?
ОН. В жизни всё возможно.
ОНА. И девочка это чувствует и заражается.
ОН. Чем она может заразиться?
ОНА. Духом. Духом стяжательства. А в её возрасте надо быть романтиком.
ОН. Опомнись, что ты говоришь? Какое стяжательство? И разве теннис и романтику нельзя совместить?
ОНА. Наверное, можно. Но лучше бы романтику без стяжательства.
ОН. Романтика плюс теннис. И никакого стяжательства.
ОНА. Ну¸ хорошо.
Пауза.
ОН. Как отец?
ОНА. Слава богу, хорошо. Мы вчера долго гуляли. Он переживает, что редактирование книги затягивается.
ОН. Наверное, он делает всё с такой скоростью, с какой может. Что же тут переживать?
ОНА. Ты прав. Но, видишь ли… насколько я знаю, автору всегда хочется побыстрей… И если не получается, он хандрит.
ОН. Похоже, это у вас в роду.
ОНА. Что у нас в роду?
ОН. Не обижайся… Я пошутил.
ОНА. Ты имеешь в виду депрессию?
ОН. Нет, конечно. Я даже толком не знаю, что такое депрессия.
ОНА. Ты врешь.
ОН. Я, конечно, слышал, но не очень понимаю. Это когда все надоело, и ничего не хочется?
ОНА. Примерно так.
ОН. Ну, если у тебя это и есть, то в легкой форме.
Пауза.
ОНА. Зато ты у нас – живчик. Холерик… Ничего тебя не берёт.
ОН. А что меня должно взять?
ОНА. Ничего. Ты же настоящий мужчина.
ОН. Это комплимент? По твоему тону – не скажешь… (Пауза.) Ну, хватит, милая? Сколько можно?
ОНА. Похоже, ты опять хочешь повысить на меня голос…
ОН. Ничего я не хочу! И не собираюсь я повышать голос. Я просто так разговариваю.
ОНА. Ты в офисе со своими подчинёнными так разговариваешь?
ОН. Всякое бывает…
ОНА. А со мной не надо. Я от этого заболеваю. Когда в детстве родители ссорились и переходили на повышенные тона, я не знала, куда деваться.
ОН. Они ссорились? А мне казалось…
ОНА. Бывало…
ОН. Хорошо. Прости. Просто прости, и всё. Я буду стараться держать себя в руках.
ОНА. Хорошо, что ты это понимаешь.
ОН. Послушай, милая, надо всё это прекратить…
ОНА. Что прекратить?
ОН. Тебе не надоело?
ОНА. Не надоело жить одной? В этом есть некоторые плюсы.
ОН. А минусы?
ОНА. Есть и минусы.
ОН. А чего больше?
ОНА. Я ещё не поняла.
ОН. А я понял. И говорю: давай помиримся и поедем домой.
ОНА. Домой – это куда?
ОН. Разумеется, ко мне.
ОНА. Извини, но пока мой дом – в моём доме.
ОН. А что же у нас – в моём?
ОНА. Твой дом.
ОН. Вот как… А совместить – нельзя?
ОНА. Не знаю пока.
ОН. Хорошо. Давай – попробуем жить у тебя. Может, получится лучше. Хотя, как по мне, и так было прекрасно. Разве – нет?
ОНА. Нет… (Поспешно.) Я имею в виду, что мы не будем жить у меня.
ОН. Не будем? Ну, хорошо. Я не возражаю… Хотя можно было и попробовать. Представляешь, ночь в одной постели, а потом – в другой…
ОНА. Мы уже пробовали. В гостиницах.
ОН. Гостиницы – не то. Тут важно почувствовать дух одного дома, а потом – другого…
ОНА. Нет.
ОН. Почему?
ОНА. Я дала себе зарок после всех мужей и разводов… Мой дом – это мой дом, мой тыл. Он у меня будет всегда. Отдельный.
Пауза.
ОН. И ты даже не пригласишь меня? На ужин?
ОНА. Не приглашу.
ОН. И не дашь ключа?
ОНА. Для чего тебе ключ?
ОН. На всякий случай. Мало ли…
ОНА. Нет.
ОН. Как всё серьёзно… Но – твоё дело. Я согласен, пусть наш общий дом будет у меня. Договорились?
Он протягивает ей руку. Она дает свою. Он целует её руку.
ОН (в сторону). Надо признаться, что я следил за
