Франц Грильпарцер - Еврейка из Толедо
И вновь повешу страшный медальон? Что, разве я теперь не тот Альфонсо, Который ныне осознал свой грех И проклинает собственную слабость? Ну, полно! Хватит этой чепухи! (Отходит от стола.)
Королева
Однако…
Король (с диким взглядом) Что? Опять?
Королева
О боже правый! Король
Ах, успокойся, милая жена. Попробуй стать чуть-чуть благоразумней, Не то в сравненье этом проиграешь. (Показывая на стол, затем на свою грудь.) Та девушка, что там. . не там, а в сердце. Была, конечно, маленькой глупышкой, Но не пыталась выказать себя Умней, чем есть, не прикрывалась богом, Не то что добродетельные жены. У них один лишь козырь: добродетель. Ты грустен — утешенье добродетель, Ты весел — это тоже добродетель, И этой добродетелью постылой Они тебя доводят до греха. Да есть ли в нашем мире добродетель? Пожалуй, существует много разных Достоинств, качеств или преимуществ, Что, может быть, изъянов лишены, Но уж зато скучны неимоверно. Ну что ж… цепочку я с себя сниму… Постой, Элеонора!.. Как же так? Ты поступила дурно, неразумно. С вассалами подняться на меня!
Ты гневаться была, конечно, вправе, Но что за дело подданным моим! Я, что же, неразумное дитя? Сам, что ли, за себя не отвечаю? Со мной пусть делят тяготы они, Когда я управляю королевством, Но чтобы я, мужчина, муж, отец, Был подотчетен этим господам?! Нет, никогда! И если б я внимал Лишь гневу моему, а не рассудку, Я тотчас возвратился бы назад, Чтоб доказать им всем, что не нуждаюсь В их одобренье, и не им судить, Виновен или нет король Кастильский! (Выходит на авансцену, топает ногой.) А этот старец, этот дон Манрике, Он что мне — и поныне опекун?
Дон Манрике появляется в средних дверях. Королева, заламывая руки, показывает ему незаметно на короля. Манрике, делая обеими руками успокаивающие движения, скрывается.
Как смеет он предписывать монарху Домашнюю стряпню нравоучений! Как заговор он смеет затевать?
(Шагает взад и вперед по сцене.)
Я это все расследую. И если Найду хотя бы признак преступленья, Хотя бы тень измены королю, Я стану сам судьею беспощадным. Чем ближе мне окажется преступник, Тем будет наказание страшней! Но нет, не ты, моя Элеонора: Ты — прощена…
Королева во время последних слов тихо удаляется через боковую
дверь.
Куда она ушла? Один я здесь посмешищем стою?
(Приближается к правой боковой двери.)
Впусти меня! Дверь заперта? Открой!
(Вышибает дверь ногой.) Придется счастье добывать мне с бою! (Входит.)
П средних дверях появляются дон Манрике и Гарцеран. Гарцеран переступает порог.
Манрике Идешь ты с нами?
Гарцеран
Но пойми, отец…
Манрике
Другие все давно уже ушли. Да или нет? Ты следуешь за нами?
Гарцеран Иду… Я — с вами!..
Уходят. Дверь затворяется. Пауза. Возвращается король, словно прислушиваясь.
Король
И я один. Покои королевы Покинуты, заброшены, пусты. Но, проходя сюда по галерее, Я слышал скрип колес и стук копыт.
Там, во дворе, грузились экипажи…
Ужель один я?.. Гарцеран! Рамиро!
Через левую дверь входит оруженосец.
Что происходит здесь?
Оруженосец
Ваш замок пуст.
Здесь только вы да я.
Король
А королева? Оруженосец
Уехала…
Король Куда? Назад, в Толедо? Оруженосец Не знаю, право. Только господа…
Король Какие господа?
Оруженосец
Те, что здесь были, Они вскочили на своих коней И понеслись… Но вовсе не в Толедо, А, кажется, в обратном направленье, Откуда вы приехали.
Король
В Ретиро! Завесу с глаз долой! Они хотят Убить ее, убить! Коня! Коня!
Оруженосец
Но, государь, по вашему приказу, Ваш конь отпущен…
Король
Взять у Гарцерана!
Оруженосец
Они с собой забрали всех коней — Быть может, даже в поле их угнали. Пусты конюшни так же, как дворец.
Король
А! Вздумали меня опередить? Не быть тому! Веди сюда хоть клячу — Придаст ей крылья птицы месть моя!.. А вдруг конец? Тогда, о боже, боже, Пошли мне силу, чтоб не как тиран, Как человек я покарал виновных.,
Ищи коня! Иначе ты предатель, И ты, как все, заплатишь головой, Как все они…
(Останавливаясь у дверей, резко.)
Как все они! Все вместе! (Быстро уходит.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Зал в замке Ретиро. Одна дверь посредине и две боковые. Всюду следы разрушения. Слева на авансцене опрокинутый туалетный стол. Справа на заднем плане тоже опрокинутый стол, над ним картина, наполовину вырванная из рамы. Посредине комнаты кресло. Темно. Снаружи, за средней стеной, раздается шум голосов. Топот и лязг оружия.
Голоса
Эй, хватит!
Торопитесь!
На коней!
Голоса и шум шагов удаляются. Пауза. Затем через боковую дверь справа входит старый Исаак. Его голова покрыта ковром, другой конец которого свешивается, ковер он потом сбрасывает.
Исаак
Они ушли?.. Я ничего не слышу…
(Отступая.) Ой, кто там? Никого… Как я успел Спастись от них, когда они, что воры, Обшаривали замок короля? Я на полу лежал, в клубок свернувшись, И эта тряпка крышей мне была. Теперь куда? Я все свои богатства Зарыл заблаговременно в саду. Достану позже, лишь утихнет шум. Да где же дверь? Как улизнуть отсюда? Эстер входит через левую дверь.
Кто здесь? Ой, боже!
Эстер
Это вы, отец? Исаак Что? Ты, Ракель?
Эстер
Ракель — вы говорите? Увы, я только бедная Эстер.
Исаак
Как «только»? Нет, ты — моя единственная дочь, Затем что лучшая.
Эстер Скажи иначе: Я лучшей быть могу затем, что стала Единственной! Старик, иль ты не знаешь О том, что нынче совершилось здесь И на кого обрушилась их ярость?
Исаак
Не знаю, да! И не желаю знать! Ракель давно в укрытии надежном. Она хитра… О бог моих отцов! За что, скажи, усталого, больного, Замученного жизнью старика Ты через дочерей его караешь?.. Нет, я не верю! Ложь! Не может быть! (Опускается перед креслом.)
Эстер
Пускай хоть страх тебе прибавит силы, — Но что тебя я страхом попрекаю, Коль из-за мерзкой трусости моей Ужасное свершилось злодеянье! Когда убийцы в замок ворвались И я, проснувшись, бросилась на помощь Туда, к сестре, в покои короля, Один солдат свалил меня на землю, И я сробела, чувств лишилась тут же, Сил не найдя для дела, для борьбы,
Чтоб если не спасти мою сестру, То с ней хотя бы вместе умереть. Когда очнулась я, уж было поздно. Свершилось все: она была мертва. Что оставалось? Кудри рвать, стеная, И женскую трусливость проклинать!
Исаак
Что б ты ни говорила, я не верю. Эстер
Устала я. Подвинь мне стул, старик.
Исаак подвигает кресло.
Как я слаба! Меня не держат ноги. Здесь сяду я и стану молча ждать.
(Садится.) Быть может, кто-нибудь из них вернется: Пора добить оставшихся в живых.
Исаак (на полу) Нет, не меня! Нет, не меня! О боже! Сюда идут! Спаси меня! Спаси! (Бежит к ее креслу и садится на корточки.)
Эстер
Как мать, я встану, чтобы защитить Тебя, старик несчастный, впавший в детство. Но ты бездетным встретишь смертный час. Иду вперед я, за сестрою следом.
В средних дверях показывается король с оруженосцем, в руках у которого факел.
Король
Идти мне дальше? Нет! С меня довольно Того, что знаю, хоть и не видал. Разбит мой замок, подло осквернен, Из всех углов я точно слышу крик: Ты опоздал! Ужасное свершилось!
Всему виной медлительность твоя, — Что толку в том, что зла не замышлял ты? Ты плачешь? Слезы не подвластны лжи. Я тоже плачу, но слезами злобы, Из-за того, что не успел отмстить. Сюда, в кольцо, воткни свой факел. Сам же Спеши в деревню, созови крестьян, Вели, вооружившись чем попало, Им здесь собраться в замке у меня. А завтра я по всей земле кастильской Воззвание к народу разошлю, Скликая в городах и поселеньях Детей работы, сыновей труда. Я сам их поведу под стягом мести На замки титулованных господ, Вельмож и холуев одновременно, Погрязших в безграничном себялюбье, Посмевших посягнуть на короля! Они — рабы по духу — возомнили, Что смогут и меня поработить! Я отомщу! Я буду беспощаден! Я уничтожу этот наглый сброд, Кичится он своею чистой кровью И кровью той, которую он пролил. Оставь свой факел и ступай скорей! А я один, в тиши, лелеять буду Кровавую и сладостную месть.
Оруженосец втыкает свой факел в кольцо около двери
и удаляется.
(Делая шаг направо.) Эй, кто там есть? Ужель осталось в замке Хоть что-нибудь живое? Отвечай!
Исаак
А, это ты, убийца венценосный! Не тронь нас, августейший живодер!
Король
Ах, ты, старик! Зачем напоминаешь
Еще раз мне, что ты ее отец?
Таким родством ты загрязняешь образ,
Оставшийся навек в моей душе. А это Эстер?
