Уильям Шекспир - Антоний и Клеопатра
Антоний
Я это знал, Помпей, и все мечтал,Как отблагодарить тебя полнее.
Помпей
Тогда дай руку, все в порядке, брат,Я тут тебя никак не думал встретить.
Антоний
Спать на Востоке хорошо. Я всталИз-за тебя с египетской постели.Ты прав, Помпей, что разбудил меня.
Цезарь
Ты очень изменился с нашей встречи.
Помпей
Какие бы морщины на лицеНи клало время, сердце неизменно.
Лепид
Счастливое свиданье.
Помпей
Да, Лепид.Надеюсь. Примиренье состоялось.Я только попрошу, чтоб договорБыл переписан и скреплен печатью.
Цезарь
Да, это первым делом.
Помпей
Перед темКак разойтись, почтим друг друга пиром.Потянем жребии, кому начать.
Антоний
Мне первому, Помпей.
Помпей
Нет, нет, Антоний,По жребию. Ведь ты нас все равноЗабьешь своей египетскою кухней,Я слышал, Юлий Цезарь от пировТам растолстел.
Антоний
Ты слишком много слышал.
Помпей
Я ничего дурного не сказал.
Антоний
И ничего хорошего.
Помпей
Я слышал,Аполлодор носил…
Энобарб
Ну и носил.Тебе-то что?
Помпей
Кого носил?
Энобарб
ЦарицуНосил в потемках Цезарю в мешке.[19]
Помпей
Я лишь теперь тебя узнал, приятель.Ну, как живешь?
Энобарб
Отлично. А могуИ лучше: впереди четыре пира.
Помпей
Ну, здравствуй. Никогда я не питалК тебе вражды. Дерешься ты на славу.Я это видел.
Энобарб
Здравствуй. НикогдаЯ не питал к тебе любви, однакоХвалил во всех тех случаях, когдаЗаслуживал ты вдесятеро больше.
Помпей
Мне нравится твой грубый разговор.Ты искренен. Прошу вас на галеру.Ну, господа?
Цезарь, Антоний и Лепид
Дорогу покажи.
Помпей
Идемте.
Все, кроме Менаса и Энобарба, уходят.
Менас (в сторону). Твой отец, Помпей, никогда не заключил бы такого договора. (Громко.) Мы где-то виделись.
Энобарб. На море, кажется.
Менас. И точно: на море.
Энобарб. Ты хорошо держишься на воде.
Менас. А ты на суше.
Энобарб. Я хвалю каждого, кто хвалит меня. Хотя, конечно, нельзя отрицать подвигов, которые я совершил на суше.
Менас. А я на море.
Энобарб. Кое-что, конечно, было бы тебе лучше отрицать. Ты на море большой разбойник.
Менас. А ты на суше.
Энобарб. Это сторона моей сухопутной службы несущественна. Однако руку, Менас. Если бы наши глаза были приставами, они бы сейчас накрыли двух целующихся преступников.
Менас. У всех людей честные лица, что бы ни делали их руки.
Энобарб. Кроме хорошеньких женщин.
Менас. Ничего удивительного. Лицами они воруют сердца.
Энобарб. Мы пришли сюда драться с вами.
Менас. Я жалею, что это превратили в попойку. Сегодня Помпей просмеет свое счастье.
Энобарб. А после не наплачется.
Менас. Совершенно верно. Мы не ждали с вами Марка Антония. Это правда, что он женат на Клеопатре?
Энобарб. Сестру Цезаря зовут Октавией.
Менас. Как же. Она была женой Кая Марцелла.
Энобарб. А теперь она жена Марка Антония.
Менас. Нет, что ты!
Энобарб. Вот то самое.
Менас. Тогда он и Цезарь связаны навеки.
Энобарб. Если хочешь знать мое мненье, эта связь недолговечна.
Менас. Я думаю, расчета в их браке больше, чем любви.
Энобарб. Я тоже. Узы, которые должны скрепить их дружбу, затянут ее петлею. У Октавии — святой, тихий и спокойный характер.
Менас. Каждый был бы рад такой жене.
Энобарб. Только не Марк Антоний. Он слишком не похож на нее. Ему снова захочется египетского блюда. Тогда вздохи Октавии зажгут гнев Цезаря. И та самая, которая их сближает, будет виновницей их ссоры. За нежностями Антоний будет ездить за море. Здесь его брак — случайность.
Менас. Вполне возможно. Пойдем на борт. Я выпью за тебя.
Энобарб. Ладно. На этот счет мы в Египте навострились.
Менас. Идем.
Уходят.
Сцена седьмая
На борту Помпеевой галеры близ Мизенского мыса.Музыка. Входят два или три служителя с подносами.
Первый служитель. Они идут сюда. Половина подгнила на корню. Их свалит первый ветерок.
Второй служитель. Лепид уже готов.
Первый служитель. В него льют, что кому вздумается.
Второй служитель. Как только они повздорят, он кричит: «Мировую!» — и запивает размолвку.
Первый служитель. Зато руки и ноги не слушаются его.
Второй служитель. Вот что значит затесаться в компанию к великим людям. По мне, бесполезная тростинка лучше, чем копье, которого мне не поднять.
Первый служитель. Быть призванным в высокий круг и не сметь в нем дохнуть, это все равно, что дырки заместо глаз, — одна порча лица.
Трубы. Входят Цезарь, Антоний, Лепид, Помпей, Агриппа, Меценат, Энобарб, Менас и другие военачальники.
Антоний (Цезарю)
Там ежегодно отмечают следРазлива на ступенях пирамиды,Чтобы судить по высоте черты,Что предстоит им, голод или сытость.Чем выше Нил, тем больше урожай.Едва он схлынет, пахарь засеваетОсевший ил и тину, и, глядишь,Пришла уборка.
Лепид. У вас в Египте прелюбопытные змеи.
Антоний. Да, Лепид.
Лепид. У вас в Египте змеи, хочу я сказать, которые выводятся из грязи под действием местного солнца. Например, крокодил.
Антоний. Так точно.
Помпей. Садись, и еще чарку. Здоровье Лепида!
Лепид. Я сейчас не так здоров, как хотелось бы, но поддержу любую здравицу.
Энобарб. Кто-то тебя поддержит?
Лепид. Нет, честное слово, я слышал, пирамеи Птоломида поразительные сооруженья. Честное слово.
Менас (Помпею)
Помпей, два слова.
Помпей (Менасу)
На ухо скажи.
Менас (Помпею)
Оставь гостей и выйди на минуту.Пожалуйста, начальник.
Помпей (Менасу)
Погоди.Еще вина. Лепид, твое здоровье!
Лепид
А это что за штука крокодил?
Антоний. По форме он очень похож на себя. В толщину не толще, а в высоту не выше. Двигается с собственной помощью. Жизнь поддерживает питаньем. Когда околеет, разлагается.
Лепид. Какого он цвета?
Антоний. Своего собственного.
Лепид. Любопытная гадина.
Антоний. Любопытнейшая. А крокодиловы слезы мокрые.
Цезарь. Что, это описанье удовлетворит его?
Антоний. После всех Помпеевых здравиц, разумеется. А то это было бы уже слишком.
