Федерико Гарсиа Лорка - Дом Бернарды Альбы

Мартирио. Полно. Идите спать. (Подталкивает ее.)

Мария Хосефа. Ладно, но потом ты мне откроешь, правда?

Мартирио. Обязательно.

Мария Хосефа (плача).

Ягненочек, мой ребеночек,на взморье лежит наш путь,там, милый дурашка-мурашка,я дам тебе кашки и грудь.

Мартирио закрывает дверь за Марией Хосефой и направляется к двери, которая выходит на скотный двор, останавливается и, поколебавшись, делает еще два шага.

Мартирио (тихо). Адела.

Пауза.

(Подходит ближе к двери. Громко.) Адела!

Появляется Адела. Она слегка растрепана.

Адела. Зачем ты ищешь меня?

Мартирио. Оставь этого человека!

Адела. А кто ты такая, чтобы мне это говорить?

Мартирио. Честная женщина так себя не ведет. Тебе не место около него.

Адела. С какой охотой ты заняла бы это место!

Мартирио (громко). Пора мне заговорить! Так больше не может продолжаться.

Адела. Это только начало. У меня хватило силы, хватило духа на то, что тебе не по плечу. Под этой крышей я была заживо похоронена, и я вышла из могилы взять от жизни свое, взять то, что мне принадлежит.

Мартирио. Этот бессердечный человек посватался к другой. Ты заступила ей дорогу.

Адела. Он посватался к ней из-за денег. Но полюбилась ему я.

Мартирио. Я не дам тебе отбить его. Он женится на Ангустиас.

Адела. Ты лучше меня знаешь, что он не любит ее.

Мартирио. Знаю.

Адела. Знаешь, потому что сама видишь, что он любит меня.

Мартирио (с отчаянием). Да.

Адела (приближаясь к ней). Он любит меня! Он любит меня!

Мартирио. Лучше зарежь, только не повторяй мне это.

Адела. Потому ты и добиваешься, чтобы я не встречалась с ним. Тебе неважно, если он обнимает нелюбимую, мне тоже. Пусть он хоть сто лет живет с Ангустиас, но чтобы он обнимал меня – это тебе нож в сердце, потому что ты тоже любишь его, любишь!

Мартирио. Да! Скажу тебе без утайки: да! У меня от горечи разрывается грудь, как перезревший гранат, но я люблю его!

Адела (в порыве чувств обнимая ее). Мартирио, Мартирио, я не виновата.

Мартирио. Не обнимай меня! Не отводи мне глаза. Ты мне уже не родная кровь. Даже если бы я и хотела смотреть на тебя как на сестру, я не могу видеть в тебе только женщину. (Отталкивает ее.)

Адела. Тут уж ничем не поможешь. Одной из нас придется смириться. Пепе Римлянин мой. Он водит меня в камыши.

Мартирио. Не будет этого!

Адела. После того как я отведала вкус его губ, мне уже невыносим этот ужасный дом. Я буду, кем захочет Пепе. Пусть на меня ополчится все селение, пусть на меня показывают пальцами, чтобы я сгорала от стыда, пусть меня преследуют те, кто называет себя приличными людьми. Я надену терновый венец женщины, которую любит женатый мужчина.

Мартирио. Замолчи, замолчи!

Адела. Да, да. (Понизив голос.) Пойдем спать, пусть его женится на Ангустиас, мне это уже неважно. Я уйду в одинокий домишко, где он сможет видеться со мной когда вздумает, когда ему захочется.

Мартирио. Этого не будет, пока в моих жилах есть хоть капля крови.

Адела. Я не только тебя, слабую женщину, но и взвившегося на дыбы коня способна одним мизинцем поставить на колени.

Мартирио. Не говори со мной так, не выводи меня из терпенья. У меня так накипело на сердце, что я задыхаюсь от злобы и сама в себе не вольна.

Адела. Нас учат любить сестер. Должно быть, бог затмил мне глаза, потому что я словно в первый раз тебя вижу.

Слышится свист, и Адела бежит к двери, но Мартирио встает перед ней.

Мартирио. Куда ты?

Адела. Отойди от двери!

Мартирио. Попробуй пройди!

Адела. Пусти! (Борется с ней.)

Мартирио (кричит). Мама, мама!

Появляется Бернарда в нижней юбке и черном платке.

Бернарда. Довольно, довольно, разразил бы вас гром!

Мартирио (указывая на Аделу). Она была с ним! Посмотрите на ее юбку – вся в соломе!

Бернарда. Ах ты, тварь подзаборная! (В ярости направляется к Аделе.)

Адела (встречая ее лицом к лицу). Хватит, кончилась эта каторга! (Вырывает у матери палку и переламывает ее.) Вот и вся ваша власть! Ни шагу дальше. Надо мной не волен никто, кроме Пепе.

Магдалена (входя). Адела!

Входят Понсия и Ангустиас.

Адела. Я его жена. (Ангустиас.) Слышишь? Ступай во двор и скажи ему, что ты это знаешь. Он будет хозяином в этом доме. Он здесь, за дверью, храбрый, как лев.

Ангустиас. Боже мой!

Бернарда. Ружье! Где ружье? (Выбегает.)

Следом за ней выходит Мартирио. В глубине сцены появляется Амелия, которая в ужасе смотрит на происходящее, прислонив голову к стене.

Адела. Никто не совладает со мной! (Хочет выйти.)

Ангустиас (хватая ее). Ты так просто не выйдешь отсюда! Воровка! Позор нашего дома!

Магдалена. Не держи ее, пусть уходит и больше не попадается нам на глаза!

Гремит выстрел.

Бернарда (входя). Теперь иди ищи его!

Мартирио (входя). Покончено с Пепе.

Адела. Пепе! Боже мой! Пепе! (Выбегает.)

Понсия. Неужели вы убили его?

Мартирио. Нет. Он ускакал на своей лошадке.

Бернарда. Я не виновата. Женщины не умеют целиться.

Магдалена. Зачем же ты так сказала?

Понсия. Проклятая!

Магдалена. Одержимая!

Бернарда. Хотя так оно и лучше.

Слышится стук упавшего на пол предмета.

Адела! Адела!

Понсия (подойдя к двери). Открой!

Бернарда. Открой! Не думай, что стены защищают от позора.

Служанка (входя). Соседи всполошились!

Бернарда (сдавленным голосом, похожим на рычание). Открой, не то я вышибу дверь!

Пауза. Воцаряется полная тишина.

Адела! (Отходит от двери.) Принеси молоток.

Понсия, с силой толкнув дверь, распахивает ее и входит. Она громко кричит и тут же выходит.

Бернарда. Что там?

Понсия (поднося руки к шее). Избави нас бог от такого конца!

Сестры отшатываются назад. Служанка крестится. Бернарда вскрикивает и делает шаг к двери.

Понсия. Не входи!

Бернарда. Нет. Только не я! Пепе, ты пока уцелел, скачешь сейчас по глухим дорогам, но тебе не уйти от расплаты! Снимите ее! Моя дочь умерла невинной. Отнесите в ее комнату и обрядите как девицу. Никому ни слова! Она умерла невинной. Скажите, чтобы на рассвете звонили за упокой.

Мартирио. Счастливая, он любил ее. Тысячу раз счастливая.

Бернарда. И я не желаю, чтобы плакали. Смерти надо смотреть в глаза. Тихо! (Одной из дочерей.) Молчать, я сказала! (Другой дочери.) Слезы лить будешь, когда останешься одна! Мы все погрузимся в глубокий траур. Она, младшая дочь Бернарды Альбы, умерла невинной. Вы слышали? Тихо, тихо, я сказала! Тихо!

Примечания