Василий Ливанов - Люди и куклы (сборник)
Кобулов. Работа такая.
Берия. При чем тут работа? Мои друзья со мной всю жизнь работают, а с ними хоть сейчас можно луну с неба достать, Москву с землей сровнять и заново построить, реки вспять повернуть… Сева Меркулов, Володя Деканозов, Левушка Израельсон… Знаете, дети мои, я сегодня решил, мне не нужна эта неуклюжая беспокойная империя, шестая часть планеты, наследие проклятого прошлого, тюрьма народов. Я не царь, Берии хватит одной России… На Украине пусть хозяйничают Пашка Мешик и Мильштейн. Пусть кушают свои вишни. Прибалтику подарю Янису Балдису — он аккуратный мальчик. Кобулов!
Кобулов. А?
Берия. Возьмешь Грузию?
Кобулов (после паузы). А как же Гоглидзе?
Берия. Поделите по-братски. (Смотрит на Кобулова.)
Момулов, смотри, какое у него лицо глупое стало.
Кобулов. Что вы ко мне целый день цепляетесь, Лаврентий Павлович? То молодец Кобулов, то дурак Кобулов. Что вы со мной, как кошка с мышкой, играете? Что я вам — Зойка? Я вам не Зойка…
Берия. О, ревнуешь? Мне это очень приятно.
Кобулов. Правда, папа… Ну что, в Москве блондинок мало? Как мне только какая-нибудь девушка понравится, вы сразу подъезжаете. Обидно просто.
Берия. Потому что ты девушкам головы морочишь. Я, по крайней мере, жениться не обещаю.
Кобулов. Потому что вы женаты.
Берия. А ты не женат? Я твоей жене пожалуюсь.
Кобулов. А я вашей пожалуюсь.
Берия. Посмотри, как ты Момулова насмешил. Просто умрет сейчас от смеха. Эх, птенчик мой, ничему тебя жизнь не учит. И жить торопишься, и чувствовать спешишь. Кто это сказал?
Кобулов. К сожалению, не я.
Берия. Сердишься, когда не нужно. Ты знаешь, какой ты занудой станешь в моем возрасте? Посмотри на меня, я почти в два раза старше тебя. А девушки предпочитают меня. Почему? Ты видел, чтобы я когда-нибудь напивался пьяным? Врал, что я прыгал с парашютом в тыл врага? Да, я не умею готовить хинкали, зато я читаю книжки. А ты, работая у нас столько лет, имеешь возможность читать прекрасных поэтов — Мандельштама, Гумилева, Цветаеву, да мало ли? А ты даже Лермонтова не знаешь.
Кобулов. Знаю я вашего Лермонтова. Зачем он грузин обидел?
Берия. Что значит — обидел?
Кобулов. Зачем он написал: «Бежали робкие грузины»?
Пауза.
Берия. Вот видишь, Кобулов, незнание рождает незрелые выводы. Ты столько лет говоришь на великом русском языке и не улавливаешь интонаций. А чекисту это необходимо — интонация выражает смысл. Лермонтов действительно написал такую фразу. Но как? Ты думаешь: «Бежали робкие грузины»? Нет! «Бежали робкие грузины»! А смелые, конечно, не бежали. Это был великий поэт. Разве ты сможешь объяснить это девушке?
Кобулов. А малолетке, которую к вам Момулов заманил, вы про какого поэта объясняли? Про Чуковского?
Берия (переглянувшись с Момуловым). Знаешь, как ты кончишь свою жизнь, Кобулов? Однажды все девушки и женщины, которых ты обманул, соберутся со всех концов страны и устроят грандиозный процесс над тобой. И блондинка Зоя выступит на этом процессе прокурором и спросит: «Как случилось, что ты, подсудимый Кобулов, не выполнил своих клятв и не женился на всех нас хотя бы по очереди?» Что ты скажешь тогда в свое оправдание, преступник Кобулов?
Кобулов. Я знаю, что скажу! (Падает на колени, вдохновенно, со злостью.) Уважаемые граждане судьи! Воспользовавшись моим доверием, Лаврентий Павлович Берия обвел меня, как щенка, вокруг пальца… Я хотел счастья для всех и вовремя не раскусил…
Берия (кричит). Хватит! Пошел вон! Вон!
Кобулов (испуганно). Папа, мы шутим, я пошутил… (Пытается обнять колени Берии. Тот отталкивает Кобулова ногой.)
Берия (хрипит). Вон отсюда!
Кобулов убегает.
(Момулову.) Ты слышал, ты слышал? Ведь если провал, он так и скажет… Именно так и скажет… Ему поверят, а мне нет! (Хохочет в истерике.) Это смешно! Я единственный человек в стране, нет, в мире, для кого смерть Сталина — это трагедия, страшная трагедия… Зачем он оставил мне жизнь? Почему я один должен за всех расплачиваться? Разве это справедливо? Я хочу жить… хочу… У меня нет выхода: они думают, что я за все отвечу, я, Лаврентий Берия! Вот — им! (Делает похабный жест.) Я их заставлю песок кушать! Я хочу жить… жить… Ты ведь не оставишь меня, Джафар?
Берия припадает головой к плечу Момулова и рыдает. Момулов гладит его по голове.
Конец первого акта.
Акт второй
Картина пятая
Рабочий кабинет Берии, тот же, что и в первой картине. Берия в элегантном штатском костюме, при галстуке, разговаривает по телефону.
Берия. Нет, Климент Ефремович, Хрущев и компания настаивает на пересмотре. Но вы же… Да, это другое дело. Это нормальный акт гуманности, люди поймут и будут признательны, да. Да, при Сталине это было бы невозможно. Но нужно отделять эмоции от существа вопроса. Мы, конечно, и дальше будем работать в этом направлении, но ведь меня не посадили, вас не посадили, Хрущева не посадили… Значит, было не за что. Согласен, при таком большом объеме работы неизбежны недоразумения, но здесь не надо торопиться, чтобы не наделать новых ошибок, вернее, не сделать больше ни одной ошибки… Ну вот видите, а я вам что говорю: в народе укрепилось мнение — мы зря не сажаем. Да, Абакумов горяч, не спорю, но преданный сотрудник… Я думаю, прежде всего — партии, а потом уж мне лично. Мне докладывают, что по Москве пустили шутку, что Берия — новый советский миллионер — уже освободил миллион человек. Вот когда так шутят — сердце радуется. Есть готовить документацию на следующий этап амнистии! Нет, нет, Климент Ефремович, я только исполнитель — ворошиловской амнистии. Будьте здоровы, до встречи. (Кладет трубку.) Старый дурак! (Нажимает кнопку селектора.) Кобулова ко мне.
Через небольшую паузу входит Кобулов.
(Кобулову.) Ворошилова я успокоил. Нужно ускорить освобождение амнистированных уголовников и строжайший учет каждого на местах — пошевеливайтесь, бюрократы. Собирайте в кучу лагерную пыль. Когда начнется гражданская заварушка — мой миллион нас отблагодарит. Срочно готовьте новые списки.
Кобулов кивает.
Ты почему ничего не записываешь?
Кобулов. У меня все в сейфе. (Тычет себя в лоб.)
Берия (хмыкнув). Сейчас меня беспокоит отсутствие контроля над прессой.
Кобулов. Центральной?
Берия. За центральную прессу я всегда спокоен. Подозрительно оживлены иностранцы. Правда, Лева поговорил с Лазарем, тот берет это на себя, но я ему не слишком доверяю. Проследи. Что докладывает Мешик?
Кобулов. Ваше приказание выполнено. Агент от Жукова отозван.
Берия. А документ с моим шифром?
Кобулов. Документация, которая вас тревожила, уничтожена Мешиком лично. Да, и Строков командирован по области.
Берия. Какой еще Строков?
Кобулов. К Никите бегал.
Берия. А! (Отмахивается.) Обеспечена глухая блокировка связи Кремля с московским гарнизоном?
Кобулов. Все в состоянии боевой готовности.
Берия. В новом «сейфе» есть еще место?
Кобулов. Немножко есть.
Берия. Подготовь шифровку для всех наших друзей вне Москвы; сигналом о том, что операция прошла удачно, будет передача по радио моей любимой песни по заявке… ну, скажем… одного инженера-нефтяника из Баку.
Кобулов. Папа, ты все знаешь! Спасибо за доверие.
Берия. А теперь займемся нашим исполнителем.
Кобулов. Исполнитель здесь.
Берия. Зови.
Кобулов (нажимает кнопку селектора). Введите арестованного.
Входит, держа руки за спиной, Нестеров. Останавливается, глядя на Берию и Кобулова, деловито просматривающих какие-то бумаги у стола.
Нестеров. З… з… Здравствуйте.
Берия. Здравствуйте, Егор Иванович. Проходите, садитесь. Товарищ Кобулов, верните гвардии полковнику его личное оружие.
Нестеров. Товарищ маршал…
Берия. С этой минуты вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству: Лаврентий Павлович.
Нестеров (взяв оружие из рук Кобулова). Лаврентий Павлович…
Берия. У нас нет времени на сантименты…
