Эдвард Радзинский - Пьесы
Разряды. Входит Феликс с цветком в петлице.
Феликс. Принес переводы, парубки. Статья американского кибернетика Эшби «Интеллектуальные машины»… Это, я считаю, прямо для Евдокимова. Владик. Разреши, Феликс, я сначала прогляжу. А то я уезжаю.
Разряды.
Феликс. Вас не раздражает этот стук? У меня голова трещит из-за этих гальперинских проволочек. (Владику.) Куда же это ты уезжаешь, парубок?
Владик (проглядывая статью). На «Альфу».
Феликс (усаживаясь). Как хорошо сказал!.. Готовитесь к опыту, отцы? Очень я вам завидую. Вот я считаю, что все подлинные ученые должны бесстрашно рисковать жизнью во имя науки. Вот интересно, правильно ли я считаю?
Евдокимов (не поднимая головы). Топтыгин ты…
Владик (просматривая статью). Сильная статья.
Феликс (Гале). А ты, мать, все такая же целомудренная. Сидишь в финской юбке, мохнатой, как медведь.
Галя. Откуда у тебя цветы, сынок?
Феликс. Подарок любимой. Даже точнее — экс-любимой.
Галя. Что же это у тебя за экс-любимая?
Феликс. Кстати, мать, отчего все целомудренные девушки так интересуются подробностями моей биографии…
Галя. Динозавр ты все-таки, Феликс… Просто интересно, откуда человек может доставать сейчас такие цветы.
Феликс. Человек не может. Человек слаб. Могут только стюардессы. Любите стюардесс, мальчики. Они привезут вам с юга такие же цветы. Любите их, тонких, изящных и длинноногих. Любите стюардесс.
Владик. Просто отличная статья.
Феликс. Вот так, Галчонок. Каждый свой день рождения я получаю по почте эти цветы. Она шлет их мне… анонимно. Представляешь, какая романтика? (Патетически.) Вот, по-моему… не знаю, прав я или нет… но мне кажется, что романтика и чистота — основные качества наших девушек. Вот интересно, правильно ли я считаю?
Галя. Хохмач ты, Фелька.
Разряды.
Феликс. Все-таки этот Гальперин безобразник.
Звонок телефона.
Галя (берет трубку). Семенова нет. Семенов в столовой… Нет, просто мы задерживаемся после работы, он пошел поужинать… Ясно. (Вешает трубку.) Владик — к Гальперину! (Уходит, за нею Владик.)
В комнате Евдокимов и Феликс.
Феликс. Прочитал в «Лепр франсэз», что итальянские стюардессы избрали своей покровительницей святую Боннету… Это была самая длинноногая из всех святых. Кроме того, она имела склонность к путешествиям.
Молчание.
Я тебя видел с ней.
Евдокимов. С кем… с ней?
Феликс. Со святой Боннетой, естественно. Ты ее провожал. Мы со святой Боннетой живем в одном доме.
Молчание. Разряды.
Евдокимов. Что ж, ты ее хорошо знал?
Феликс. Неплохо знал.
Евдокимов. Да?
Феликс. Да. (Насмешливо.) Мы с ней дружили. Мы ходили вместе в кино и на каток, читали вслух статьи об интеллектуальных машинах. (С пафосом.) Вот я считаю, что дружба…
Евдокимов (резко встал). Ты врешь! Все врешь!
Феликс (отступая, свалил стул). Вру.
Евдокимов (бешено). Ты Топтыгин. Ясно?! Говори: «Я Топтыгин!..». Не скажешь, да?
Феликс (очень спокойно). Скажу. Я Топтыгин. Все? (Поправляя галстук, так же спокойно. ) Она — настоящая… Это не так часто бывает… Ее мать выгнала из дому. Из-за тебя… Ты это учти.
Галя (заглядывая в дверь). Семенов не возвращался?.. Что это у вас стулья на полу? (Исчезает.)
Феликс. Это — диалектика жизни. Она такова. Когда кони сытые — они бьют копытами. (Уходит.)
Евдокимов один, возвращается Владик. Глядит на стул, лежащий на полу. Поднимает, потом набирает номер телефона.
Владик. Это из семьдесят девятой лаборатории. Здесь заказывали машину на «Альфу»… Хорошо, я жду вашего звонка по сорок девятому. (Положил трубку.) Очень сильная статья у этого Эшби. Охватывает страх, что никогда не сумеешь так мыслить… Понимаешь, мысль…
Евдокимов. Удивительно. Раньше мне очень нравилась твоя манера постоянно все анализировать. Теперь она меня раздражает. Почему?
Владик. С возрастом люди становятся примитивнее.
Евдокимов. Ты очень похож на английского физика. И еще тебе бы очень пошла пыжиковая шапка. Есть люди, просто созданные для пыжиковых шапок.
Звонок по телефону.
Владик (берет трубку). Хорошо… «Волга», 15–53?.. Я сейчас выхожу, спасибо. (Положил трубку.)
Пауза.
(Невозмутимо.) У всех у нас за неделю скапливается большое количество лишних эмоций. Они мешают нам мыслить. Короче — одни играют на трубе… Другие бросают стулья на пол… Но все мы так или иначе избавляемся от лишних эмоций.
Молчание.
Ты, вероятно, хочешь меня о чем-то попросить?
Евдокимов (засмеялся). Как ты догадался?
Владик. Когда нормальные люди хотят о чем-то попросить, они становятся предупредительными. А ты становишься невыносим. Ты ненавидишь просить.
Евдокимов (совсем развеселившись). Владька, ты отличный парень… Понимаешь, сегодня прилетает один человек… Мы с ней должны встретиться у метро «Динамо». В половине седьмого. А Семенов сегодня затеял работать. Короче, у меня горит свидание.
Владик. У тебя их мало горело?
Евдокимов (небрежно). Да нет, я мог бы наплевать. Но оказалось, что этому человеку негде будет сегодня ночевать… Ты не сможешь подъехать к метро и передать записочку?
Владик. Исключается. В половине седьмого я должен быть на «Альфе». (Идет к дверям, повернулся.) Что касается комнаты, я могу отдать свою. И переехать пока к брату.
Евдокимов. Спасибо. Ты чуткий. Но это не понадобится. У меня родичи на юге.
Владик. Ну, я рванулся.
Евдокимов. Рвись.
Владик уходит. Часы бьют шесть. Евдокимов снимает с вешалки свой плащ. В комнату входит Семенов , за ним Галя .
Семенов (глядит на одевающегося Евдокимова). Вы что, Евдокимов?
Евдокимов. Простите, Петр Сергеевич, я, к сожалению, должен отлучиться на часок.
Семенов. Вы сошли с ума, да?
Евдокимов. Нет, я не сошел. Мне просто нужно отлучиться на часок.
Семенов. То есть как это «отлучиться»? У нас, кажется, опыт на днях, забодай вас комар. Последние дни…
Евдокимов. Я вернусь через час.
Семенов. Я договорился с вами: без «ля-ля». Договорился?.. Я не разрешаю вам. Точка.
Евдокимов. Так я пошел, Петр Сергеевич? Я через час вернусь…
Пауза.
Семенов. Идите.
Евдокимов уходит.
Вот черт!.. (Начинает расхаживать по комнате.) Ладно, всякое бывает. (Расхаживает.) Да… Мне нужно с вами поговорить, Галя. Это лучше сейчас. (Резко, безапелляционно.) Существует инструкция шестьдесят седьмого года. Женщинам работать на установках типа «Альфа» при намечаемых нами условиях… Короче, есть приказ: вас придется освобождать от опыта… Галя (помолчав). Что ж… переживу.
Вновь молчание. Разряды слышнее.
Вы очень любите Евдокимова, Петр Сергеевич. Он вас тоже. Крайне трогательно… Евдокимов способный человек? Семенов. У него есть интуиция. В конечном счете, ученый отличается от вахтера не знаниями, а интуицией. (Расхаживает.)
Разряды.
Галя. О чем вы сейчас думаете?
Семенов. О войне… И об интуиции…
Галя. Почему у вас такие мужественные мысли? Семенов. Вы очень похожи на одну девушку, Галя. Я был знаком с ней в войну.
Галя (тихо). И далее?
Семенов. Далее вступает интуиция. И говорит: что абсолютно не похожи. (Резко.) Вам придется завтра съездить на «Альфу» забрать режимы. Но это я вам потом объясню.
Молчание.
(Расхаживает.) Все похоже… Все очень похоже…
Молчание.
У меня во дворе стоит дуб и скамейка. (Думая о чем-то.) Дуб и скамейка… Да, дуб и скамейка…
Галя. Я уже усвоила: дуб и скамейка. Семенов. И под этим дубом всегда пары сидят. Раньше сидели и теперь. Посидят, посидят. Потом перестанут. Потом, уже днем, под тот же дуб вывозят коляску. А вечерами на скамейке уже сидит другая пара. Непрерывность жизни… Потом откроешь ночью окно… Их ребенок кричит. А ты слушаешь: орет! Молодец! Порядок!.. Потом затихает, мать, наверное, подошла…
