Оноре Бальзак - Мачеха
Фердинанд. Что же, Годар — отличная партия.
Генерал. Нет, так играть невозможно! Полина делает ошибку за ошибкой, а ты, Вернон, тоже играешь не думая, вот смотри: опять из-за тебя моего короля убили.
Вернон. Дорогой мой, я стараюсь поддерживать равновесие.
Генерал. Разиня! Уже десять часов; лучше лечь спать, чем играть с такими партнерами. Фердинанд, сделайте одолжение — проводите господина Годара в его комнату. А тебя, Вернон, следовало бы уложить под кровать за то, что ты подвел моего короля.
Годар. Но дело-то все в пяти франках, граф.
Генерал. А честь? (Вернону.) Вот тебе, хоть ты и плохо играл, трость и шляпа.
Полина срывает в жардиньерке цветок и играет им.
Гертруда (в сторону). Ага, условный знак! Пусть муж убьет меня, но я всю ночь буду следить за ней.
Фердинанд (взяв у Феликса свечу). Господин де Римонвиль, я к вашим услугам.
Годар. Желаю вам спокойной ночи, графиня. Честь имею кланяться, мадемуазель. Спокойной ночи, генерал.
Генерал. Спокойной ночи, Годар.
Годар. Де Римонвиль... Доктор, я...
Вернон (смотрит на него и сморкается). Будьте здоровы, милостивый государь!
Генерал (провожая доктора). Итак, до завтра, Вернон. Только приезжай пораньше.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Гертруда, Полина и генерал.
Гертруда. Друг мой, Полина отказала Годару.
Генерал. А почему, дочка?
Полина. Да он не настолько мне нравится, чтобы стать моим мужем.
Генерал. Ну что ж, поищем другого. Однако мешкать нечего, ведь тебе уже двадцать два года, и могут пойти слухи, не выгодные для тебя, для моей жены, да и для меня самого.
Полина. Но разве мне нельзя остаться в девушках?
Гертруда. Она уже сделала выбор, но, вероятно, хочет признаться в этом только вам. Оставляю вас наедине, расспросите ее. (Полине.) Спокойной ночи, дитя мое. Поговори с отцом. (В сторону.) А я все услышу. (Уходит и затворяет за собою дверь.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Генерал и Полина.
Генерал (в сторону). Расспросить дочь! Насчет такого маневра я окончательно пас. Скорее она меня расспросит. (Вслух.) Полина, поди-ка сюда. (Усаживает ее к себе на колени.) Слушай, моя кошечка! Неужели ты думаешь, что такой старый солдат, как я, не понимает, что означает твое желание остаться в девушках? На любом языке это значит, что девушка хочет выйти замуж, но... только за того, кого она любит.
Полина. Папенька, я охотно призналась бы тебе, но я тебе не доверяю.
Генерал. Почему же, сударыня?
Полина. Ты все рассказываешь своей жене.
Генерал. Значит, у тебя есть такая тайна, которою нельзя поделиться с ангелом, с женщиной, которая тебя воспитала, с твоею второю матерью?
Полина. Ну, если ты будешь сердиться, я пойду спать. Мне думалось, что отцовское сердце — надежный приют для дочери.
Генерал. Ох, баловница! Ну, хорошо, хорошо, ради тебя буду добреньким.
Полина. Ах, какой ты у меня хороший! Так слушай: а что бы ты сказал, если бы я полюбила сына одного из тех, кого ты проклинаешь?
Генерал (порывисто отталкивает дочь и встает). Я проклял бы тебя.
Полина. Вот так добренький!
Гертруда выглядывает.
Генерал. Дитя мое, есть чувства, которых лучше не касаться. Ты знаешь: это — моя жизнь. Неужели ты желаешь смерти своего отца?
Полина. О!
Генерал. Милая детка! Мое время прошло... Всякий бы позавидовал моей жизни возле тебя, возле Гертруды. Так вот, как бы сладостна и прекрасна ни была эта жизнь, я без сожаления расстанусь с нею, если буду знать, что тем самым дарую тебе счастье, ибо мы обязаны дать счастье тем, кому дали жизнь.
Полина (видит приоткрытую дверь, в сторону). А, она подслушивает! (Вслух.) Папенька, ничего этого нет, успокойтесь. Ну, а все-таки... А если бы это было так, если бы чувство мое было настолько сильно, что могло бы стоить мне жизни?
Генерал. То не следовало бы говорить мне о нем, а еще разумнее было бы подождать моей смерти. Да что я! Если после бога и родины для отца самое святое, самое дорогое — дети, то и для детей в свою очередь должна быть священна воля родителей, и дети никогда не должны нарушать ее, даже после их смерти. Если ты изменишь этой ненависти, я поднимусь из гроба и прокляну тебя.
Полина (обнимая отца). Злой, злой! Ну, а теперь я посмотрю, можно ли тебе доверяться. Поклянись мне честью, что не скажешь о нашем разговоре никому ни единого слова.
Генерал. Обещаю. Но что у тебя за причина не доверять Гертруде?
Полина. Ведь если я скажу, ты мне все равно не поверишь.
Генерал. Ты что ж, намерена мучить отца?
Полина. Нет. А что тебе дороже: твоя честь или ненависть к изменникам?
Генерал. Дорого и то и другое. Ведь это одно и то же.
Полина. Значит, если ты не сдержишь клятвы и тем самым поступишься своею честью, то ты можешь поступиться и ненавистью. Вот все, что мне хотелось знать.
Генерал. Женщины — ангелы, но, право же, в них есть нечто и от дьявола. Ну скажите на милость, кто внушает такие мысли неискушенной девушке вроде Полины? Вот так-то они и водят нас за нос...
Полина. Спокойной ночи, папенька.
Генерал. Гм. Противная девчонка!
Полина. Никому ни слова, а не то я тебе приведу такого зятя, что ты ужаснешься. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Генерал один.
Генерал. Да, у этой загадки, несомненно, есть разгадка. Попытаемся же ее разгадать, разгадать с помощью Гертруды.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Декорация меняется. Комната Полины, маленькая, простая; в глубине кровать; слева, возле потайной двери, круглый стол; направо дверь.
Полина одна.
Полина. Наконец-то я одна; наконец-то я могу не сдерживаться. Женат! Мой Фердинанд женат! Если это так — значит, он самый подлый, самый низкий, самый презренный человек на свете! Я убила бы его! Убить его... нет! Но если это окажется правдой, я и часа не проживу. Мачеха ненавистна мне. Ах, если она станет моим врагом, объявлю ей войну, жестокую войну. Будь что будет: я расскажу все, что знаю, отцу. (Смотрит на часы.) Половина двенадцатого, он может прийти не раньше полуночи, когда весь дом уснет. Бедный Фердинанд! Рисковать жизнью ради краткой беседы с невестой! Разве это не любовь? Не для всякой женщины решатся на такие поступки! Поэтому и я на все готова ради него! Если отец застанет нас, я приму на себя первый удар. О, сомневаться в любимом — пожалуй, горшая мука, нежели лишиться его; в смерти идешь ему вослед, а сомнение... сомнение — это разлука. Чьи-то шаги! Это он!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Фердинанд и Полина; она отворяет дверь.
Полина. Ты женат?
Фердинанд. Что за глупости! Неужели я бы не сказал тебе?
Полина. Ах! (Падает в кресло, потом становится на колени.) Пресвятая дева! Как благодарить тебя? (Целует Фердинанду руку.) Будь благословен тысячу раз!
Фердинанд. Но кто сказал тебе такую нелепость?
Полина. Мачеха.
Фердинанд. Она все узнала! А если даже и не узнала, то все равно будет следить за нами и все узнает. Ведь для такой женщины, как она, подозрение — та же уверенность. Выслушай меня, Полина, нам дорога каждая минута. Меня вызвала сюда, в имение, госпожа Граншан.
Полина. Зачем?
Фердинанд. Она любит меня.
Полина. Какой ужас. А что же отец?
Фердинанд. Она любила меня еще до замужества.
Полина. Она тебя любит... А ты?
Фердинанд. Разве я мог бы тогда жить в этом доме?
Полина. И она... все еще любит тебя?
Фердинанд. К сожалению, да! Должен тебе признаться, она была моим первым увлечением, но теперь я ненавижу ее всеми силами души и сам не знаю почему. Потому ли, что люблю тебя и что всякая истинная, чистая любовь по самой своей природе поглощает всего человека? Потому ли, что, видя тебя, ангела чистоты, рядом с таким демоном, как она, я чувствую ненависть ко злу, не менее пылкую, чем моя любовь к тебе, моему блаженству, моему сокровищу? Сам не знаю! Но я ненавижу ее, я тебя люблю и не пожалею расстаться с жизнью, если твой отец убьет меня... Достаточно одной нашей беседы, одного часа, проведенного здесь, возле тебя, и позже, когда я вспоминаю их, они кажутся мне целой жизнью.
Полина. О, говори, говори! Ты успокоил меня. За эти слова я прощаю ту боль, которую ты причинил мне, сказав, что я не первая, не единственная твоя любовь, как ты — моя... Что ж, приходится расстаться с этой иллюзией! Не сердись. Девушки безрассудны, все честолюбие их — в любви, и им хочется владеть прошлым любимого человека так же, как они владеют его будущим. Ты ненавидишь ее! В этом — лучшее доказательство любви, хотя ты доказал ее мне не раз за эти два года. Если бы ты только знал, с каким ожесточением мачеха допрашивала меня! Я отомщу ей!
