Федор Сологуб - Собрание пьес. Книга 2
Лиза. Не встречали ли вы где-нибудь Алексея Львицына?
Приклонский (с выражением приятных воспоминаний). Как же! Приводилось встречать прошлую зиму не однажды и вести беседы о всяких материях с немалой пользой для ума и для сердца.
Лиза (тщетно стараясь скрыть волнение). А он женат? На ком?
Приклонский (учтиво). Нет, Елизавета Николаевна, еще Алексей Павлович не женат, да, кажется, вряд ли и собирается жениться. Барышни на него засматриваются; многие девицы и дамы нашего круга восторгаются его умом и всей его особой и говорят, что ему равного не встречали во всю свою жизнь. Но он всегда погружен в меланхолию, как бы тая в душе неясную страсть к неведомой никому деве или мечтая о сказочной Царь-девице.
Лиза (смутившись и опустив глаза, дрожащим голосом). А вы, Андрей Петрович, скоро ли едете в Петербург?
Приклонский (с неопределенным выражением не то удовольствия, не то сожаления). Уже на будущей неделе. Хотя я и привык к своему полку, к своим товарищам, к светским отношениям и к утехам военного честолюбия, но я нахожу большую приятность и в деревне, на родине моей. Я был бы не прочь остаться, когда бы одна любезная девица отвечала желаниям моим. Но, кажется, она…
Лиза. Отчего же так скоро вы от нас уезжаете?
Приклонский. Призывает служба царская. А по мне, я бы с превеликим удовольствием остался долго в этих местах, где протекало мое мирное детство, где безмятежно играл я с братьями и сверстниками моими.
Лиза (нежным голосом). Можете ли вы, Андрей Петрович, исполнить то, о чем я буду вас просить?
Приклонский. Все, что в моих силах, исполню с превеликим удовольствием.
Лиза (помолчав немного). Передайте, пожалуйста, как-нибудь при встрече господину Львицыну, что я вышиваю покрывало разноцветными шелками и что я надеюсь нынче окончить его.
Приклонский слушает молча и внимательно.
Пожалуйста, не забудьте передать это ему от меня, — мне чрезвычайно надобно, чтобы он знал об этом. Очень красивый и трудный узор, — я сама его выбирала и сама вышиваю. Этот рисунок доставил мне много забот и требовал большого внимания, ни на минуту не ослабевающего. Чтобы соблюсти точность в частях и гармонию в целом, надобно было тщательно подбирать тончайшие оттенки шелков. (Смотрит на Приклонского с нежно-молящим выражением.)
Приклонский (не показывая удивления). Будьте уверены, Елизавета Николаевна, что передам я это непременно, точно и с отменным моим удовольствием. Но слышал я, что он сам хочет приехать сюда ненадолго.
Встает и откланивается. Лиза провожает его до двери. Песня девок. Лиза возвращается в девичью. Подходит к окну, где стоят ее пяльцы, усердно работает, по временам взглядывает в окно.
Лиза. Няня, слышишь, как птички в синеве заливаются?
Нянька. Всякая пташка хвалит Господа по-своему.
Лиза. Тонкий крик жаворонка в безмятежной лазури зовет меня далеко, куда-то в высь, к ненаглядному умчаться. Но ах, где же вы, крылья, на которых мчаться бы высоко над землей?
Нянька. Человеку, Лизанька, летать не положено.
Лиза. Да и где мне! Надо кончать покрывало. Год за годом, три года я вышивала его. Вот еще один только лепесточек, и окончу работу.
Нянька. Ну и слава Богу! Хоть отдохнет моя Лизанька, глазки свои ясные трудить не станет.
Лиза. Вот когда я поняла, чего стоит подневольная работа вышивальщиц и кружевниц, как ноет спина, как в натруженных глазах тает мир! Как в глазах потемнело! Фиолетовые, желтые, зеленые плывут пятна и все заслоняют.
Кончила работу. Плачет. Входят с песней девки, окружают Лизу.
Девки. Барышня кончила! Закрепила последнюю шелковинку! Барышня пальчик уколола! Кровинка на пальчике выступила! Нянюшка, няня! Барышня иголкой пальчик уколола.
Нянька (озабоченно подходя к Лизе). Экие вы девки! Опять недоглядели! (Перевязывает Лизин палец.)
Лиза. Игла заторопилась, — знает, что давно пора кончать. Как потемнело в глазах! Как темно на сердце! Кончила мое покрывало, но все мне быть одной, — милый мой далеко. Перед глазами плывут лиловые пятна. В глазах багряно и туманно, голова кружится. Напрасно ты торопилась, милая игла! (Плачет.)
Степанида. Не плачьте, барышня, — приедет милый. Хотите погадать на свечке?
Лиза. Какое же теперь гаданье? Ведь не зима!
Степанида. Мы возьмем жестяной коробок, поставим в него восковую свечку, на речку спустим, пускай плывет, покуда видно. Коли свеча не погаснет, вернется милый скоро.
Лиза. А где же коробок?
Степанида. У нас уже все готово, — вот Дашка коробок держит.
Лиза и девки идут в сад к речке. Слышна их песня. На берегу Лиза своими руками затепливает свечку, становится на колени на песок и спускает в речку коробок с зажженной свечой.
Девки (кричат тревожно и взволнованно). Плывет, плывет! Мелькает огонек! Ветерком его качает! А вдруг задует? Погас? Нет, нет, горит! Горит, горит! Вот уж он за поворотом. Не погас!
Смех, громкие крики. Девки возвращаются с веселой песней. Потом входит Лиза с только что срезанными ей в саду цветами. Разбирает их и ставит в две вазы.
Лиза. А где же Лушка?
Степанида. Да в Заозерье, видно, побежала. Там садовник молодой уж больно красив, — все к нему Лушка бегает полюбоваться, помиловаться, поцеловаться.
Нянька. Ты знай себя! Что о других болтаешь? Ты расскажи-ка лучше барышне, зачем ты к Дмитрию ходила.
Степанида. Тебе-то что за дело?
Лиза. Ты, Степанида, не груби. Молчи.
Вбегает Лушка, запыхавшись.
Лушка. Барышня, барышня!
Лиза. Что ты, Лушка?
Лушка. Барышня, молодой барин Львицын, сказывают, сейчас приехал. Да как постарел! Да как подурнел!
Лиза (растерянно глядя на Лушку). Молчи, глупая, молчи! (Чувствуя себя внезапно ослабевшей, садится на стул.)
Нянька (ворчит). Ну что ты, оглашенная, прибежала, испугала барышню. Разве так можно?
Лиза (быстро подходя к покрывалу). Девушки, разверните мое покрывало во всю длину. Посмотрю его еще раз и отправлю соседу в подарок на память. Скажи-ка, Лушка, пусть Дмитрий собирается ехать на телеге в Заозерье.
Лушка уходит. Степанида смотрит на нее сердито. Девки развертывают покрывало во всю длину и подносят его Лизе.
Девки (толпясь вокруг Лизы). Да и хорошо же вышивание-то! Ну уж и искусница барышня-то наша! Вот-то уж золотые ручки у барышни нашей! Ручки золотые, глазки ясные!
Лиза. Узор отменно красив, но я плохо различаю краски. Все оттенки смешались в моих глазах в одно пестрое пятно. Ну, девушки, сложим покрывало, — сначала вдвое, так, в длину, да осторожнее. Теперь свернемте его в несколько оборотов вокруг этой досточки, чтобы оно лежало гладко, не терлось и не гнулось. Теперь заверните его в полотно. Дайте шелковый шнурок, я сама завяжу узел. Надо в сохранном виде послать его соседу в подарок. Пока Дмитрий запрягает, я напишу письмо.
Так говоря, Лиза при помощи девок свертывает покрывало и завертывает его в полотно. Девки тихо расходятся. Лиза идет в гостиную и садится писать письмо за маменькиным столом красного дерева с бронзовыми полосками. Пишет и перечитывает. На нее падают лучи клонящегося к закату солнца. Нянька идет в гостиную, садится у окна.
Нянька (ворчит). Сколько времени сидела, спину гнула, а теперь соседу отдать. Послала бы ему медку нашего, да и будет с него.
Лиза. Правда, нянечка. Надо и меду ему послать.
Звонит. Входит Степанида.
Лиза. Степанида, сходи к Пахомовне, возьми меду, выбери кадушку покрасивее да мед самый чистый, пусть Дмитрий отвезет его в Заозерье вместе с покрывалом. Потом сюда приди, заверни цветы, что я сейчас срезала, да чтоб они не мялись, не сохнули.
Степанида. Слушаю, барышня.
Уходит. Лиза продолжает писать. Часто вытирает слезы.
Нянька. Да ты бы, Лизанька, завтра ему написала. Вишь, ручки-то у тебя как дрожат. Встревожилась очень, а за ночь и прошло бы. Недаром говорится: утро вечера мудренее.
Лиза. Ах, няня, не мешай! Хочу излить мои чувства, боюсь показаться смешной или навязчивой.
Нянька. Пишешь, а сама плачешь. Да не плачь ты, Лизанька!
