Алексей Толстой - Том 2. Драматические произведения
Борис сидит перед столом, покрытым бумагами.
Борис
Нелепая, безумная та весть —Не выдумка! Неведомый обманщик,Под именем Димитрия, на насИдет войной; литовскую он шляхтуС собой ведет, и воеводы нашиПередаются в ужасе ему!Кто этот вор, неслыханный и дерзкий?Селения к нему перебегают —Молвой Москва встревожена — егоНам презирать нельзя! Доколь не сможемНазвать его по имени, он будетДимитрием в глазах толпы! Возможно ль?Меня бродяга изменить заставитИсконное решение мое!Не благостью, но страхом уже началЯ царствовать. Где ж свет тот лучезарный,В котором мне являлся мой престол,Когда к нему я темной шел стезею?Где светлый мир, ценою преступленьяМной купленный? Вступить на путь кровавыйЯ должен был или признать, что даромПрошедшее свершилось. КолебатьсяТеперь нельзя. Чем это зло скорейЯ пресеку, тем мне скорее можноВернуться будет к милости.
Входит Семен Годунов.
Ну, что?Что ты узнал? Кто этот человек?
Семен Годунов
Сам сатана, я думаю! НигдеЯ до следов его не мог добраться.Под стражу мы людей довольно взяли,Пытали всех; но ни с огня, ни с дыбаНам показаний не дал ни один.
Борис
Мы знать должны, кто он! Во что б ни сталоЕго назвать — хотя пришлось бы имяНам выдумать!
Семен Годунов
Найти такое можно.Был в Чудове монах, Григорьем звали,Стрелецкий сын, из Галича. БежалНедавно он и, пьяный, похвалялся:«Царем-де буду на Москве!»
Борис
ЗачемМеня не известили?
Семен Годунов
Государь,То был пустой, беспутный побродяга,Хвастун и враль; монахи все емуВ глаза смеялися.
Борис
Но, может быть,То он и есть?
Семен Годунов
Нет, государь, не он.Тот вор умен, мечом владеть умеет,А этот только бражничал да лгал.
Борис
Каких он лет?
Семен Годунов
Лет двадцати иль боле.
Борис
Куда бежал?
Семен Годунов
На Стародуб. ОттольУшел в Литву.
Борис
Как прозывался он?
Семен Годунов
Отрепьевым.
Борис
Он нам пригоден. ИмТого пока мы вора назовем.Лишь то, что нам является в тумане,Смущает нас; что осязать мы можемИли назвать — свою теряет силу.Гонца в Литву отправить к королю:Чтобы скорей свою унял он шляхту;Что стыдно-де пособие чинитьНегодному, беспутному бродяге;Что Гришка-де Отрепьев, беглый инок,Морочит их; что если в мире бытьСо мной хотят — чтоб выдали его!Разведчиков умножить. Знать я должен,Что говорят, что думают бояре.Им на руку пришлася эта весть!Романовым избрание моеДосель как нож; ближайшею роднеюОни себя Феодору считают;А Шуйские мне рады б отомститьЗа князь Иван Петровича; все ж вместеМне Юрьев день простить они не могут!Что слышно в городе?
Семен Годунов
По вечерамК Романовым съезжаются бояреИ шепчут много, но от слуг ониХоронятся. И чью-то чашу пилиВ молчании.
Борис
Изменничье гнездо!Я знаю чью! Награду обещатьТому, кто мне на них найдет улику!
Семен Годунов
Улика будет.
Борис
Голод между темДосель еще свирепствует. НапрасноНароду я все житницы открыл,Истощены мои запасы. В день,Когда венец я царский мой приял,Я обещал: последнюю рубахуСкорей отдать, чем допустить, чтоб былКто-либо нищ иль беден. Слово яТеперь сдержу. Открыть мою казнуИ раздавать народу: царь-де помнит,Что обещал. Когда казны не станет,Он серебро и золото отдаст,Последнюю голодным он одеждуСвою отдаст — но чтоб лихих людейНе слушали; чтобы ловили всех,Кто Дмитрия осмелится лишь имяПроизнести!
Входит царевич Федор.
Мстиславскому сказать,Чтоб воеводство над войсками принял.Украинским уж боле воеводамНе верю я. Ступай, исполни все,Как я велел.
Семен Годунов уходит.
Федор
Отец, так это правда?Земле грозит опасность? Этот дерзкий,Безумный самозванец в самом делеМог обмануть украйны? Мог рубежПереступить? И на тебя войноюТеперь идет?
Борис
Недолго будет он,Надеюсь я, торжествовать. УликиУ нас в руках.
Федор
Но между тем у насОн города берет? Отец, пошли,Пошли меня и брата ХристианаК твоим войскам! Вели, чтоб под началоОн взял меня!
Борис
Сын Федор, если б врагДостойный шел на Русь, быть может, яПослал бы вас; но с этим темным воромЦаревичу всея Руси сразитьсяНе есть хвала. Кто плахе обречен —Не царскими тот имется руками.
Федор
Не княжескими также. Ты, однако,Мстиславского на этого врагаСейчас послал. Его ты, стало быть,Ничтожным не считаешь. Ты велишьХватать всех тех, кто произносит имяПокойного царевича; отец,Нам правосудье ведомо твое —Ты мог ли бы то сделать, если б тыОпасности не чаял? Мы со КсеньейОб этом долго толковали; горькоКазалося и непонятно нам,Что ты, отец, который столько разНам говорил: я лишь дела караю,Но ни во чью не вмешиваюсь мысль,—Что начал ты доискиваться мыслей,Что ты за мысль, за слово посылаешьЛюдей на казнь! Но мы решили так!Насилуешь свое, отец, ты сердцеЗатем, что Русь в опасности. И еслиОно так есть — и если в самом делеОпасность ей грозит, — кому ж, отец,Встречать ее, кому, коли не мне?
Борис
Кипит в нас быстро молодости кровь;Хотел бы ты во что б ни стало доблестьСвою скорее показать; но разумИного требует. Ты призван, сын,Русийским царством править. Нам недаромВеличие дается. ОтказатьсяОт многого должны мы. Обо мнеСо Ксенией вы вместе толковали —В одном вы не ошиблись: неохотноКо строгости я прибегаю. СердцеМеня склоняет милостивым быть.Но если злая мне необходимостьВелит карать — я жалость подавляюИ не боюсь прослыть жестоким.
Федор
Видишь!Ты говоришь: необходимость — стало,Опасность есть!
Борис
Она явиться может —И, чтоб ее предупредить, я долженТеперь быть строг. Когда придет пора,Я к милости вернусь. Где Ксенья? МыНе виделись сегодня. Пусть онаКо мне придет.
Федор уходит.
Мне кажется, когдаЕе услышу голос, легче будетМне на душе. Царенья моегоБезоблачна взошла заря. КакуюОна, всходя, мне славу обещала!Ее не может призрак помрачить!С минувшим я покончил. Что свершилось,То кануло в ничто! Какое правоИмеет прах? Земля меня венчала,А хочет тень войти в мои права!Я с именем, со звуком спорить должен!Федор возвращается со Ксенией.Поди ко мне, дитя мое, садись —Но что с тобой? Ты плакала?
Ксения
Отец…
Борис
