Кладоискатели - Шолом-Алейхем
Эстер. Почему она отравилась, ваша сестра?
Зелда. Моя Рикл, мир праху ее? Из упрямства. Уперлась, не хочет она замуж за мясника; не хочет идти под венец с мясником, лучше пусть ей, говорит, отрубят голову! Ну, а мать, мир праху ее, хотела только мясника. Он был богач, зажиточный хозяин… Правда, уже в летах, вдвое старше моей Рикл, к тому же уродина, рябой, да простит он мне, если жив, а если помер — пусть придет с того света меня душить… Это он был посланцем смерти, это он погубил мою сестру, такое юное деревце. Ой, и не хотела же она умирать! Ой, и кричала же она: «Спасите меня, люди добрые, спасите меня! Спасите меня! Спасите меня!»
Появляется Башева с противнем, на противне свежеиспеченный торт; услышав крики, останавливается.
Башева. Вы с ума сошли, Зелда, что вы орете?
Зелда. Кто орет? Я рассказываю вашей дочери о моей сестре Рикл, мир праху ее, о том, как она отравилась…
Башева (недовольно смотрит на Зелду). Ни с того ни с сего! Нашли время говорить об отравленных. Шли бы лучше на кухню, присмотрели за рыбой, чтобы не случилось с ней, упаси бог, того же, что в прошлую пятницу…
Зелда. Поздравляю! Раз в кои веки случилось, что рыбу прихватило, и она пропахла дымом. Теперь вы мне будете напоминать об этом до пришествия мессии… (Проводит локтем по носу снизу вверх, уходит.)
Башева (зажигает лампу, принимается нарезать торт). Он все делает сгоряча, твой отец, когда на него находит. Приспичило ему заодно с помолвкой справить свадьбу… Еле уломали отложить свадьбу до середины элула[41].
Эстер (встает, выпрямляется). Мама, свадьба состоится раньше, раньше середины элула…
Башева (перестает резать торт, смотрит на дочь). Раньше середины элула?
Эстер. Раньше середины элула… Свадьба… Славная свадьба… Веселая… Обрадуетесь. Пойду одеваться… (Проходит мимо матери. Ее неподвижное скорбное лицо озарено свечой, на мертвенно-бледных губах — горькая улыбка, глаза блестят. У двери она на мгновенье останавливается, оборачивается, смотрит на мать с нежностью, с тоской и, хрустнув пальцами, уходит.)
Башева (роняет из рук нож, застывает, потрясенная). Несчастная моя жизнь… Горькая судьба моя… Что мне делать, куда податься? Не видеть бы мне, как мучается мое дитя… Такое дитя… Бедная овечка… Свадьба, говорит она, будет раньше… Веселая свадьба, говорит… (Ломает руки.) Горе мне! Не потерять бы ее, упаси боже! Не в черный час будь сказано… Что делать? Что делать? И откуда только беда нагрянула?! Весь город домогается этого сватовства… Нельзя, говорят, сердить Идла… И я должна расплачиваться… Мое дитя должно быть жертвой, попасть к меняле в руки!.. (Пауза.) Если бы хоть мой племянник приехал вовремя, как он писал. Все, может, вышло бы по-иному… Все по-иному…
С улицы входит Лейви Мозговоер. Башева снова принимается за торт.
Мозговоер (одет по-праздничному, шагает по комнате возбужденно, обмахивается фуражкой). Ну и ну, и дался мне этот клад! За всех должны сохнуть мои мозги! Всех я должен таскать на своих плечах!
Башева (не перестает нарезать торт). Почему ты распинаешься больше всех? Ты и впрямь, что ли, обязан ублаготворить всех на свете?..
Мозговоер. Кто же, как не я? Во всем городе одни дурни. Ни у кого на грош разума! Только и умеют, что давать советы и сплетничать… (Останавливается.) Вот увидишь, бог даст, будет найден клад, тогда только и начнется свистопляска, драка из-за дележа. Все придут на готовенькое… А у кого голова кругом идет? У меня. Кто сделал компаньонами Идла и пана Влоцлавского, чтобы они сообща несли расходы по розыску клада? Я! Все я! Что ни стрясется, где ни случись беда — все сразу ко мне! А теперь господь облагодетельствовал меня новой напастью — Головешка! Слышишь, будет истинное чудо, если из-за этого выкреста меня не хватит удар!
Башева. Что еще случилось?
Мозговоер. Так я тебе и сказал!
Башева. Почему бы не сказать?
Мозговоер. Потому что ты не поймешь.
Башева. Почему бы мне не понять?
Мозговоер. Потому что ты женщина. Что у женщины, что у курицы, понимаешь ли, разум один.
Башева. Что же нам делать, если бог нас такими создал?
Мозговоер. Разумеется, на бога жаловаться не станешь. Всевышний создал человека, всевышний создал, да простится мне, что рядом помянул, скотину…
Башева. И зверя…
Мозговоер (повторяет машинально). И зверя… Надо приготовить закуску для этого выкреста. Он сейчас явится. Он должен, говорит, сообщить мне что-то очень важное, с глазу на глаз… Знаю я его секреты, сгореть бы ему. Ну и кровопийца, пиявка, дался же городовой на мою голову!.. (Оглядывается.) Куда девалась Эстер?
Башева. Девочка одевается… К помолвке. Горе мое горькое!
Мозговоер (застывает). Что это за слова?
Башева (не поднимая глаз, возится с тортом). У каждого свои слова… Одно у нас дитя, всего и свету в нашем доме, что дитя… Вырастили дочь на радость! За что же ей идти в такие руки?
Мозговоер (вспыхивает). А? Ей не нравится жених? Куда она девалась? Сейчас я с ней поговорю! (Хочет идти.)
Башева (останавливает его). Куда ты? Что она знает? Коза! По ней бы все ладно!.. Это я говорю, — горе мое горькое!
Мозговоер. Ах, так? Это ты так умно рассуждаешь? (Ходит по комнате.) На тебя похоже… Будь у тебя все клёпки в голове, ты бы так не говорила… Тут, понимаешь ли ты меня, не о деньгах речь, и не о почете. Здесь дело, от которого зависит судьба целого города. Целый город находится теперь у Идла в руках. Идл захочет — клад будет кладом, не захочет — клад перестанет быть кладом… (Останавливается, тычет себя пальцем в лоб.) Можешь ты понять это своей головой или ни в какую?..
Башева. Понять-то я понимаю. Я только спрашиваю, где написано, что именно мое дитя должно пожертвовать собой ради города?
Мозговоер. Ее дитя! (Ходит взад и вперед, заложив руки за спину.) Она — мое дитя, как и твое дитя. (Говорит нараспев.) Я предан моему ребенку, быть может, не меньше, чем ты. А понимать-то я понимаю больше вас обеих. Что бы я ни делал, я знаю, что делаю. Я происхожу, понимаешь ли ты меня, из Мозговоеров. Того, что есть у меня в голове, у вас и в подметках нет.
Башева. Что правда, то правда: что
