Габриэль Ару - Лаура и Жаки
Жак II. Ради твоего спокойствия?
Лаура. Да, ты подпишешь?
Жак II. Ладно, согласен!
Лаура. Поклянись!
Жак II. Клянусь. Я подпишу.
Лаура (с облегчением). Уф!
Жак II (с горечью). О!
Лаура. Тебе плохо, Жак?
Жак II. О, голова!
Лаура. Тебе надо еще принять аспирину.
Жак II. Да, с чаем.
Лаура. Да, дорогой, сейчас я все приготовлю… (Выходит.)
Жак II (быстро набирает номер телефона). Ирэн? Все изменилось! Собирай свои вещи. Да, я развожусь. Мы с тобой едем в Шантерен… сейчас там лучшая пора… цветет мимоза… Что? Тебя удивляет моя решительность? Ты плохо меня знаешь. Но у тебя еще все впереди… До скорого, любовь моя! (Кладет трубку.)
Лаура (возвращается с чашкой). Жак, я возьму всю вину на себя.
Жак II. О, мы оба виноваты.
Лаура. Почему оба?
Жак II. Я думаю, когда женщина бросает мужчину, ему тоже есть в чем себя упрекнуть.
Лаура. Жак, я не знаю, что и сказать тебе. Я обманула тебя, я тебя бросаю, я причинила тебе боль, и ты еще стараешься меня утешить, оправдать.
Жак II. Ну, ну!
Лаура. Да, ты меня оправдываешь, ты все мне облегчаешь… Ты поступил так благородно, согласился оставить себе Шантерен! А могло бы быть так неприятно и мучительно для нас обоих.
Жак II. О!
Лаура. Да, именно мучительно, и только благодаря тебе…
Жак II…все уладилось почти весело.
Лаура. Не говори так, Жак! И не смотри такими глазами!
Жак II. Какими глазами?
Лаура. О, Жак! Не думай, что я легкомысленная эгоистка. Я читаю в твоем взгляде все, что ты испытываешь, я знаю (ее голос дрожит), что ты делаешь над собой нечеловеческие усилия, чтобы оставить меня… и похоронить себя в Шантерене. Меня не проведешь, Жак.
Жак II. Нет, дорогая, нет. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Вот и все. Да, мне пора уходить. Будь добра, собери мои вещи в последний раз. Я пришлю за ними кого-нибудь.
Лаура. Как? Ты больше сюда не вернешься?
Жак II. Так будет лучше, поверь мне.
Лаура (удрученно). Не уезжай один, Жак. Возьми с собой хотя бы Ирэн… Это тебя немного отвлечет!
Жак II. Как тебе угодно. (Целует ей руку.) Всего доброго, Лаурочка… (Поворачивается и медленно идет к двери.)
Лаура (убитым голосом). Жак… Жак…
Жак II. Не грусти, дорогая. Я переживу это. (Уходит медленно, ссутулившись, с подавленным видом. Не оборачиваясь, закрывает за собой дверь.)
Лаура некоторое время смотрит ему вслед. Ее лицо принимает все более и более горестное выражение. Машинально она берет трубку и набирает номер телефона.
Лаура. Алло! Это ты, Сюзу? Да… Это ужасно… Нет, все прошло очень хорошо, он вел себя великолепно, по-рыцарски, никаких криков, никаких жалоб. Он ушел, да… Еще пытался меня развеселить, утешить. Он сделал все, что мог. Но, Сюзу, если бы ты видела его лицо, его взгляд, его ссутулившиеся плечи… Он ушел нетвердой походкой. Мне кажется, это для него смертельный удар.
Занавес закрывается.
Жак II появляется на сцене, вид у него непринужденный и даже несколько развязный.
Жак II. Мне, конечно, немного стыдно! Слава богу, все в прошлом, и все же стыдно. Впрочем, стыд – это целебное чувство, оно излечивает нас от тщеславия. Да, я обманщик и лицемер! Хотя о том, что такое ложь, можно говорить много и самое разное. Ложь может быть гибкой, действенной и неброской… В мире все делится на полуложь и полуправду. И потом, поверьте мне, гораздо легче лгать другим, чем самому себе. Я бы дорого дал за то, чтобы на моем месте оказался кто-то другой и чтобы совесть его при этом оставалась безмятежной. Никто не хочет попробовать?
Голос (из зала). Почему бы и нет?
Жак II. Очень охотно уступлю свое место всем желающим, но только после антракта.
Занавес
АКТ ТРЕТИЙ
Та же декорация.
Лаура заканчивает телефонный разговор.
Лаура. Пока. (Кладет трубку, затем так же, как и в двух предыдущих действиях, направляется к выходу.)
В гостиной пусто. Раздается телефонный звонок, затем стук закрывшейся двери. Входит Жак III. Весь его внешний облик говорит о том, что это самоуверенный, самодовольный фат. Он одет с иголочки, даже несколько вызывающе; на нем шляпа, перчатки, в руках зонт и букет роз. Опять звонит телефон.
Жак III.Дорогая! Телефон! Это, конечно, тебя. Лоло! Лоло? (Не услышав ответа, подходит к телефону.) Алло!… А, это ты, Клод. Привет, старина… Лаура? Ее нет дома, я думаю, что ее нет дома… Я только что вошел, не успел еще снять шляпу… Подожди, я пойду все-таки посмотрю. (Хочет положить трубку, но вдруг как бы спохватившись.) Как твоя поясница, все болит?… А, ты был у Моне?… Да, он мастер своего дела. Он так разомнет кости, что через четверть часа от него выходишь совсем другим человеком… Подожди, не клади трубку. (Идет в другую комнату.) Лаура!! Лоло! (Входит в спальню и через некоторое время выходит оттуда. Снова берет трубку.) Ее нигде нет. Где она может быть? Если она со мной не играет в прятки, то тогда только у любовника. Ха! Ха! Ха!… Очень сожалею, старина, я ей передам, чтобы она тебе позвонила… Не стоит? Как хочешь. Пока, желаю хорошо провести время. (Кладет трубку и, снимая шляпу и перчатки, что-то с вдохновением напевает.) А не выпить ли мне немного виски? (Подходит к бару, наливает в стакан виски, затем возвращается на прежнее место и садится. Ставит стакан, достает сигару и с удовольствием закуривает. Опять берет в руки стакан. Заметил письмо.) «Лауре Рамбо»… О! Оно уже распечатано. Что за привычка ничего никогда не класть на место! Да, а конверт толстый… Восхищаюсь людьми, которые любят писать письма! Это же искусство – писать длинные и интересные письма! Надо воздать должное этим потомкам мадам де Севинье, я вот никогда не могу написать и двух строчек. Не спешите делать выводы! Речь идет только о письмах. Я прекрасный собеседник, особенно когда имею дело с прекрасным полом… Странно. Очень похоже на почерк Клода… Я мог бы держать пари, если бы не знал, что он здесь, в Париже, и ему нет необходимости писать. Тем не менее узнаю его манеру писать «п» и «с». (Берет в руки письмо.) Но, черт подери, почему до востребования? Что-то здесь не то. (Пожимает плечами, достает из конверта письмо и читает. Вид у него сначала озадаченный, затем ошеломленный. Швыряет письмо на стол.) А! Подлецы! Какие подлецы!
Жак III относится к той категории людей, которые, узнав что-то неприятное, тут же ищут, кому излить душу.
(Набирает номер телефона.) Алло! Ирэн! Да, здравствуй!… Нет, мне сейчас совсем не до шуток! И знаете, что со мной произошло? Лаура меня обманывает… Ну да! Конечно, я чувствую себя несчастным, вы ведь знаете, что я ее просто обожаю… Сомнения? У меня и мыслей таких не возникало! Минут пять назад я говорил с Клодом по телефону… Да, с Клодом. О, нет! Это невероятно! Я просто не могу этому поверить! Нет! До тех пор, пока Лаура сама не подтвердит, я не поверю! Письмо… Очень странное письмо, в нем обо мне такое написано! Я его только что обнаружил. (Смотрит на часы.) Точнее, в пять часов тридцать пять минут. Сегодня какой день? Вот так, дорогая, через пять лет после нашей свадьбы, во вторник первого апреля в пять часов тридцать пять минут я обнаруживаю… (Вдруг меняется в лице). Ирэн, что я сказал?… Что вы не понимаете?… Но послушайте, это же шутка! Это первоапрельская шутка! Ох, какие все-таки подлецы! Безусловно, я в этом абсолютно уверен! Это у них не впервые. В прошлом году они позвонили мне первого апреля и сказали, что Лаура во время охоты разбила ногу. Я прождал ее всю ночь! На другой день она скакала как коза. Представьте себе, какой у меня был вид, ведь я уже успел договориться о месте в клинике Арно. Какая бестактность! Когда люди начинают лгать, они не останавливаются ни перед чем. Но, Ирэн, вы же сами видите, что я не мог себе этого даже представить. Да, вы же еще не знаете, что в письме… А там вот что… (Читает письмо.) «Любовь моя, пора положить этому конец. Ты страдаешь, я страдаю, он живет, как на вулкане». (Давится от смеха.) Слышите, Ирэн, я стал действующим вулканом Этна… Да, спасибо. А дальше… «Чем больше я наблюдаю за тем, как он живет, тем более он мне неприятен. Это самое эгоистичное, самое ничтожное и пустое существо из всех, кого я знаю». (Давится от смеха.) О, мерзавцы! «Я думал, что у него есть гордость, а это оказалось тщеславием. Я считал, что у него легкий характер, а он просто пустой человек. Это смешной болтун, который ничем не дорожит и легко от всего отказывается. Поверь, для такого не нужна дубинка, для него достаточно и булавочного укола!» Ну, это уж слишком! «Неужели ты не разобралась, что за человек этот несчастный кретин, который никогда ни о чем не думал, кроме своих галстуков, перчаток, костюмов… не говоря уж о зонте». Ты слышишь? Он не говорит о зонте. Представляю себе, как они смеялись, когда писали это письмо! А потом Лаура положила его на видное место, чтобы я прочел! И я чуть было не попался на удочку! А для того чтобы усилить эффект, этот негодяй еще и позвонил! Ничего, я им устрою веселую жизнь! Я им покажу, как меня разыгрывать! Да, мы еще очень молоды и мы так развлекаемся! Ирэн, возможно, я попрошу вас о помощи… Не отказывайтесь! Вы можете мне по-дружески помочь! Я на вас рассчитываю, до свидания! (Кладет трубку, рассматривает свой букет.) Они правы, я действительно эгоист. Сам сижу, пью, а бедные розы умирают от жажды… Надо срочно это исправить. (Опять что-то напевает. Включает радио. По радио исполняют ту же мелодию. Это совпадение его веселит.) Здорово! (Ищет вазу, ставит в нее цветы и наливает воду.)
