Бранислав Нушич - Опечаленная родня
Симка. А ты какую комнату занял?
Мича. Я? Ту, которая мне и полагается. Я занял комнату покойного.
Симка. Там еще горит лампада?
Мича. Я погасил ее.
Симка. Зачем же ты ее погасил? Ведь она горит на помин души покойного.
Агатон. Так ведь она горела, Симка, целую неделю, зачем ему еще?
Мича. Конечно.
Явление шестое
Те же и Гина.
Симка (при появлении Гины). А я только что говорю куму Миче: «Наша кума Гина забралась в комнату и по целым дням плачет».
Гина. Что поделаешь? Кто пожалеет о нем, если не я?
Агатон. А где Прока?
Гина. Он пошел в общину к адвокату, чтобы узнать, имеем ли мы право поселиться здесь в доме.
Агатон. Зачем же об этом спрашивать?
Мича. Это само собой разумеется!
Симка. Почему бы ему не спросить Агатона? Агатон знает все законы.
Гина. Вы еще не знаете, что здесь было! Вы пришли сюда на готовое, когда Прока уже захватил дом.
Мича. Как захватил?
Гина. Вы не представляете себе, как встретила нас эта тетка, когда мы первыми пришли сюда!
Симка. Какое ей дело до всего этого?
Гина. Она встретила нас так, будто мы враги, а не родственники. Запретила нам поселяться в доме, говорит: ей доверили дом, и она должна его охранять.
Симка. Ишь какая, держит себя хозяйкой в чужом доме!
Гина. Она заперла дом и не впускала нас.
Симка. Как же вы вошли?
Гина. Слава богу, Сарка была уже здесь, она открыла нам изнутри, а Прока толкнул тетку локтем, и та ушла, угрожая сообщить обо всем полиции. Поэтому Прока и пошел узнать, можем ли мы поселиться в доме.
Симка. Хорошо, Агатон, ты знаешь законы. Может ли она пожаловаться полиции?
Мича. Я полагаю, что мы, как родственники, имеем право поселиться в доме.
Агатон. Как вам сказать… В этом отношении закон очень растяжим, может быть так, а может быть иначе.
Мича. Я не могу понять – как это закон может говорить и так и иначе.
Агатон. Есть, есть и такие законы!
Явление седьмое
Те же, Танасие, Вида.
Вида (взволнованно). Ю-у, уж не заговор ли здесь? Может быть, нам уйти, если мешаем?
Симка. Почему вы мешаете? Мы и о вас заботимся, потому что полиция может и вас выгнать отсюда.
Танасие. Как это выгнать, почему?
Mича. Из-за растяжимости.
Танасие. Из-за какой растяжимости?
Mича. Из-за растяжимости законов, по которым может быть и так и иначе. Спросите кума Агатона.
Танасие. Что ты говоришь, Агатон?
Агатон. Что я говорю? Нас могут выгнать, потому что мы поселились в этом доме без всяких на то прав.
Симка. Тетка угрожает, что выгонит нас с полицией.
Вида. Ию-у! Вот тебе и раз! Как это мы, его родня, не имеем права?
Танасие. Хорошо, Агатон, я думаю, что ты, как человек закона, лучше всех это знаешь.
Агатон. Конечно, знаю.
Танасие. Но ты ведь поселился?…
Агатон. Я – другое дело! Ты на меня не смотри. То, что поселился я, можно было бы как-нибудь оправдать перед законом, а вот вы все потянулись сюда и совершенно заполнили дом.
С им к а. Конечно, конечно! Например, ты, Танасие, и ты, Вида, и скажем, кум Мича; ну, хорошо вы, а что здесь делать этому Трифуну или Сарке? Наконец, все вы – куда ни шло, но позволительно спросить: при чем тут Сарка?
Явление восьмое
Те же и Сарка.
Сарка (одета). Схожу-ка навещу кого-нибудь. Совсем язык засох в комнате.
Агатон. Да, промочи его немного.
Сарка. Ю-у, наслаждение, скажу я вам, эта комната с балконом! Сижу это я на балконе и, сказать по правде, чувствую, будто родилась здесь. А люди идут, идут, идут… Наслаждение, уверяю вас!
Явление девятое
Те же и Трифун.
Трифун (появляется на лестнице). Что здесь за собрание? (Спускается). Ты, братец Агатон, отныне, если пожелаешь созвать семейный совет, заиграй на трубе или ударь в барабан, мы все и соберемся.
Агатон. Пожалуй, нам надо собраться, потому что всех нас тревожит одна забота.
Трифун. Ты это о чем?
Агатон. О том, что мы все нагрянули и поселились здесь. Если бы вы предоставили это мне одному…
Трифун. Не лучше ли нам всем вместе?
Агатон. Лучше? Увидим, будет ли это лучше!
Явление десятое
Те же и Прока.
Прока (входит с улицы). Все здесь?
Симка, Гина, Танасие, Мича. Что случилось?
Прока. Нельзя.
Гина. Что нельзя?
Прока. Я был у нашего общинного адвоката, он сказал, что мы поселились в доме противозаконно.
Агатон. Конечно, противозаконно, об этом и я толкую. Если бы вы предоставили это мне одному, было бы совсем иначе.
Трифун. Да, было бы совсем иначе!
Танасие. Хорошо, Агатон. Что нам теперь делать?
Трифун. Как поселились, так же точно надо и выселиться.
Гина. Ю-у! Ю-у! Ведь перед людьми стыдно!
Прока. Конечно, будет очень стыдно. Не пойти ли тебе, Агатон, к адвокату.
Агатон. К какому адвокату?
Прока. К душеприказчику. Объясни ему этак толково, что мы поселились здесь из добрых побуждений.
Агатон. О себе я знаю, что побуждения у меня добрые.
Сарка. А у меня разве нет?
Агатон. И у тебя тоже.
Гина. Почему только у вас? Все пришли сюда с добрыми намерениями.
Сарка. Верно говорит Гина. Мы все пришли с добрыми намерениями.
Прока. Прекратите споры, кто зачем пришел! Как, Агатон, пойдешь к адвокату?
Несколько голосов. Нужно пойти, нужно!
Агатон. Раз вы так говорите, я пойду.
Мича. Как ты думаешь, Агатон: вступив с ним в разговор, удастся ли тебе воспользоваться случаем и поспрошать его, что гласит завещание?
Несколько голосов. Да, да! Это было бы хорошо!
Агатон. Пробовал я, не думайте, что не пробовал, но не выходит. Ни слова он не хочет сказать, говорит, не знает.
Прока. Как же он не знает, если он писал завещание?!
Агатон. Конечно, он знает, но из него невозможно слова вырвать.
Трифун. Ты, Агатон, все хвалишься, что хороший следователь; вот и покажи себя!
Агатон. Я не хвалюсь, меня действительно ценили как самого искусного следователя. У любого обвиняемого умел вырвать признание. Э, у меня были особые методы. Допрашиваю обвиняемого гуманно, или, как говорится, по-человечески, а он не хочет сознаваться. Не хочет – хорошо! Я приказываю измолотить его как следует в камере, а когда его хорошенько обломают, он прекрасно сознается. Что ему еще остается, как не сознаться. Говорю тебе, у меня были свои методы, и я считался искусным следователем, но там – одно дело, а здесь – другое. Не могу же я приказать измолотить и обломать адвоката, чтобы он рассказал, что написано в завещании.
Танасие. Разумеется, не можешь.
Прока. Оставьте, люди, пустые разговоры, не будем терять времени. Сходи-ка ты, Агатон, к адвокату.
Вида. Скажи ему, что мы поселились здесь потому, что мы родня. Ведь не чужие же мы, не с улицы.
Симка. И что у нас на это больше прав, чем у тетки.
Мича. Скажи ему, кум Агатон, что мы наследники.
Прока. И скажи, что мы уважаем законы и не намерены их нарушать.
Гина. Скажи ему, что мы поселились здесь для того, чтобы дом не разграбили.
Танасие. И скажи, что все мы – честные, уважаемые люди.
Трифун. Скажи ему, что мы обратимся еще к другим адвокатам.
Агатон. Не учите меня. Я уж столько раз имел дело с адвокатами, что и сейчас сумею договориться.
Прока. Ну, иди, иди с богом!
Мича (который все время поглядывал на стеклянные двери, рассчитывая увидеть Даницу). Не нужно тебе никуда идти, кум Агатон, адвокат сам идет сюда!
Все (пораженные). Идет?
Мича. Да, идет с ней!
Гина. С теткой?
Мича. Не с теткой, а с ней!
Симка. С девушкой?
Мича. Она недавно ушла сообщить ему, что мы поселились.
Агатон. Это меняет ситуацию. Знаете что? Все мы не сможем разговаривать с ним; я думаю, будет лучше, если вы все уйдете и оставите меня одного.
Прока. Пожалуй… Будет лучше, если он не увидит такую толпу.
Агатон. Уйду и я, не хочу, чтобы он подумал, будто я нарочно поджидаю его. Я потом приду, как бы случайно.
Танасие. Да, да, конечно, разойдемся по комнатам.
Все расходятся по своим комнатам.
Явление одиннадцатое
Даница, адвокат.
Адвокат (входит с улицы с Даницей). Так где ваши переселенцы?
Даница (одета, так как пришла с улицы). По комнатам.
Адвокат. По каким комнатам?
Даница. По всем. Они заняли весь дом.
Адвокат. Гм! Весьма занятная родня!
Даница. Вы смеетесь?
Адвокат. И вы должны смеяться, здесь нет нечего трагичного.
Даница. Как нет, если тетя расхворалась от огорчений!
Адвокат. Успокойтесь, все будет в порядке.
Даница. Дай бог!
Адвокат. Я сразу же предприму кое-какие шаги, но, скажу вам по правде, затрудняюсь, на чем остановиться. Самым простым было бы позвать полицию и выбросить их.
Даница. Пожалуйста, не надо, это чересчур грубо.
Адвокат. Это меня и удерживает. Выселение всей опечаленной родни было бы очень неприятным происшествием. Неизвестно, как отнеслись бы к этому в обществе. Народ у нас сентиментальный.
