Гусиное перо - Семён Львович Лунгин
А н н а И в а н о в н а. Читал дурно, монотонно…
В е р а И в а н о в н а. А потом мы уехали. И вскоре получили от Любы письмо. На трех страницах она описывала свое новое платье, а в конце сообщила, что выходит замуж за Александра Александровича. Олег ревновал, места себе не находил. Поставил, негодяй, волчий капкан у террасы, чтоб Блок попался…
А н н а И в а н о в н а. Но, к счастью, это не произошло.
В е р а И в а н о в н а. А на венчанье прислал ей букет белых роз с запиской:
«Оглянитесь ненароком,
Умоляю вас…»
А н н а И в а н о в н а.
«…Повернитесь к Блоку боком,
А ко мне анфас».
Закончили они дуэтом.
В е р а И в а н о в н а. Александр Александрович так хохотал, что не мог успокоиться и в церкви.
И г о р ь. Это вы что, об Александре Блоке, что ли, рассказываете?
А н н а И в а н о в н а. А о ком же?
И г о р ь. А Дмитрий Иванович, следовательно, Менделеев? Вы были с ними знакомы?..
А н н а И в а н о в н а. Ну, конечно.
И г о р ь. Да бросьте!..
М а ш а. Поговорите, поговорите с ним… Только ты учти: Надежда Константиновна — это Крупская, Анатолий Васильевич — это Луначарский…
И г о р ь (зло). А Вильям — это Шекспир.
М а ш а. Не Вильям, а Уильям. Серость!..
Звонок.
В е р а И в а н о в н а. Машенька, открой.
Вошла Л е н а.
Л е н а. Поздравляю вас, родная моя… (Поцеловала Веру Ивановну.) Желаю вам всего, всего… Какое чудесное платье!.. А я принесла подарки. (Развернула сверток.) Тетечке Верочке и тетечке Анечке.
В е р а И в а н о в н а. Ой, это таллинские шерстяные носочки!..
А н н а И в а н о в н а. И подшитые кожей!..
Л е н а. Их носят безо всякой обуви… Нет, нет, нет, я вам сама надену. Ну-ка, снимайте, снимайте туфли!..
А н н а И в а н о в н а. Но при чем здесь я? Именинница — Вера.
В е р а И в а н о в н а. Как легко, как удобно, как красиво… А где же Виктор Глебович?
Л е н а. Мы договорились в пять, я ждала до семи. Обычная история.
В е р а И в а н о в н а. Как перышко. Я их совсем не чувствую. Прямо как калмыцкие чувяки.
А н н а И в а н о в н а. И какие теплые! Ну, прелесть, прелесть. Спасибо, Ленушка, спасибо.
Л е н а. Игорь, у вас что сегодня — какое-нибудь собрание, заседание, ученый совет?
И г о р ь. У нас — нет. Может быть, где-нибудь в министерстве.
А н н а И в а н о в н а. Вера, Игорь Николаевич, наверное, выпивает. Вы выпиваете?
И г о р ь. Вообще-то да. А что?
В е р а И в а н о в н а. У нас есть вино.
А н н а И в а н о в н а. Мы совсем забыли. Машенька, возьми там в буфете.
М а ш а. Пустяки вино! А? Четыре звездочки!.. И грамм двести выпито. Это что-то новое. Старушки, а старушки, признавайтесь! Прикладываетесь к зеленому змию-то?.. Мы думаем: живут тихонько, пенсионерки, «Юманите» покупают, а они — гляди!.. Нажрутся коньячища и песни поют. У вас при жэке есть народная дружина? Сейчас пойду стукну.
А н н а И в а н о в н а. Это принес Виктор Глебович.
Л е н а. Он приходил? Когда?
А н н а И в а н о в н а. Ну, месяц назад… Или полтора.
Л е н а. С коньяком? Новости! А зачем он приходил?
В е р а И в а н о в н а. В гости. Навестить старух.
Л е н а. Маша, ты слышала об этом?
М а ш а. Нон.
А н н а И в а н о в н а. Соловья баснями не кормят. Налейте Игорю Николаевичу.
И г о р ь. Ладно, ладно, я сам налью… А где еще рюмки, что я, однако, один, что ли, пить буду.
М а ш а. Да, да. Где еще рюмки? Что он один, однако, пить будет?.. За здоровье наших прекрасных именинниц, вечно юных, вечно веселых, вечно пьяных и вообще вечных!..
А н н а И в а н о в н а. Еще не вечных. До века мне осталось тринадцать лет. А Вере даже пятнадцать. Я всегда азартно думала: дожить бы до ста лет! Ну, до ста, видимо, доживем. Но, боже мой, как это мало!..
М а ш а. Сто лет! Какие пустяки! Совершеннейшие пустяки!.. Мне осталось каких-нибудь восемьдесят два года. Боже мой, как это много!
Л е н а. Маша, не кривляйся… Вера Ивановна, я все-таки не понимаю, зачем он приходил?
В е р а И в а н о в н а. Пришел что-то около двенадцати…
Л е н а. Так поздно?
А н н а И в а н о в н а. Нет, днем. В двенадцать дня. Пришел мокрый — хлестал жуткий ливень. Просидел три часа. Одну бутылку выпил до дна, а из другой только немного.
М а ш а. Ну, батя дает.
А н н а И в а н о в н а. Я думала, он тут же умрет или сойдет с ума. Но ничего. Представь себе — никаких эксцессов. Поспал час здесь, на диване, дождался, пока пройдет дождь, и ушел.
Л е н а. Все это очень странно. Он же ни слова мне об этом не сказал.
В е р а И в а н о в н а. Он тосковал, Леночка. Он пришел сюда тосковать.
Л е н а. А он что-нибудь рассказывал?
В е р а И в а н о в н а. Нет, говорил, что любит эту квартиру, эту лепнину на потолке, эти трещины.
М а ш а. Лирика.
Л е н а. Молчи!
А н н а И в а н о в н а. Потом вдруг сказал, что у него друзей решительно никого не осталось — одни сослуживцы…
В е р а И в а н о в н а. Ну, во-от, Ленушка… Не надо принимать это близко к сердцу. Минутное настроение.
И г о р ь. Давайте, однако, за Виктора Глебовича выпьем. Пусть ему будет полегче.
В е р а И в а н о в н а. И мне глоточек.
А н н а И в а н о в н а. И мне.
В е р а И в а н о в н а. Аня!
А н н а И в а н о в н а (твердо). И мне.
Выпили. Звонок. Маша кинулась к дверям и вернулась с о т ц о м.
В и к т о р. Вся шайка в сборе? А меня забыли — оставили дома, как Фирса… А ну-ка, Мурка, разверни!
М а ш а. Торт с зайцами! Вот это по-нашему, по-купецки!..
В и к т о р. Этот заяц, который стоит, — Вере Ивановне. Который сидит — Анне Ивановне. А пень — этой сороке. Кляпом в рот. Чтоб не болтала. Сколько же нам сегодня годков стукнуло?
А н н а И в а н о в н а. У Верочки именины, а не день рождения.
В и к т о р. Вера, Надежда, Любовь и мать их… Софья. Она же мудрость. Таким образом я сформулировал первый тост: за мудрость!..
А н н а И в а н о в н а (всплеснула руками). Как я люблю вас, Виктор Глебович, как я люблю эти ваши экспромты! И мы снова все вместе.
В е р а И в а н о в н а (со значением). Даже нас стало больше.
Л е н а. Виктор, здесь курить не надо. (И глазами показала на Анну Ивановну.)
В и к т о р. Анна Ивановна, у окошка?
А н н а И в а н о в н а. Можно.
В и к т о р. В таком случае дамы продолжают беседовать в гостиной о лентах и булавках, а мужчины устремляются в курительную.
Виктор обнял Верею и вышел с ним к рампе. Чиркнул спичкой, дал прикурить Верее, закурил сам, не спеша задул спичку, вернулся к столу, положил спичку в пепельницу, вдруг, резко наклонившись, поцеловал в лоб Машу и снова подошел к Верее.
Ну, давайте так… Как вам известно, в свое время я вынужден был написать, ну… известную работу. Так было нужно. Вы этого не поймете, ваше поколение этого понять не может, но это было необходимо. Я, так сказать, кинул им эту кость и распрощался с генетикой. Генетикой я больше не занимался… Сегодня, слава богу, все это кончилось. Сегодня, слава богу, опять можно генетикам заниматься генетикой. И я
