Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа
Спиной к зрителям входит П и к л я.
П и к л я (кому-то за сценой). Два возвращаю, три беру… четыре буду должен; из этих трех один возвращаю и возьму еще семь; да из этих добавляю восемь к тем пяти, половину оставляю себе, а из этой второй половины половину возвращаю, с тем чтобы взять еще девять, и тогда мы квиты. Так как теперь не поймешь, кто кому должен, выходит, что никто никому не должен! (Уходит.)
С е л и м и р. Что это у вас здесь все время то что-то берут, то возвращают, товарищ Бора?
Б о р а. Плохая привычка, товарищ Селимир, все в долг живем! То мы возвращаем долг отечеству, то оно перед нами в долгу… В результате все в долгу, как в шелку! (Уходит.)
С е л и м и р (подзывает кого-то). Подойди сюда, товарищ!
Подходит П и к л я.
Давал ли ты в долг стране?
П и к л я. Это мне столько стоило, товарищ, чтобы не соврать. Если бы не давал, я бы мог сейчас… Я чуть было концы не отдал! Но мог ли я поступить иначе, когда услышал: «В Валево сцапали Срею Аврамовича!» Я вскакиваю на полном ходу в первый попавшийся поезд, и вот рано утром я уже там, бегаю с одного конца города на другой: от Злокучан до Видрака, от Видрака до Байира, от Байира до Пятого полка, от Пятого полка до Градца, от Градца до Боричевца…
В и т о м и р (входя). Ты опять врешь по крупной?
П и к л я. Ищу Саву Чалова, чтобы спросить: «Что же происходит?»
В и т о м и р. Когда ты перестанешь прибавлять ложные факты к своей биографии?!
П и к л я. А Сава Чалов пожимает плечами, краснея от стыда, в глаза мне не глядит… И ведет меня в тюрьму на десятиминутное свидание со Среей.
В и т о м и р. А Срея сидит в углу на ящике, чулок натянут на голову, рукава длиннее рук, весь сморщился от страха и посинел, как баклажан.
С е л и м и р. Значит, вы были вместе?
В и т о м и р. Я нигде с ним вместе не был и никогда не буду. Но эту песню я уж тысячу раз слышал, так что ее мелодия мне знакома!
П и к л я. Как увидел меня Срея, сразу вскочил и стал обнимать! Целует в щеки и нашептывает мне на ухо: «Не жалей денег!» И помчался я первым же поездом, на тендере, обратно, и вот я к вечеру уже дома… Жена причитает, племянник поет. Детей у меня нет. А я набиваю, набиваю, все набиваю сумку деньгами! Набиваю, набиваю и набиваю! Сумка трещит! А я вытягиваю ремень из брюк, перевязываю им сумку и несу ее Фране Фукеру! Ни он их не считал, ни я, но вон Срея и по сей день жив! (Согнувшись, поспешно уходит.)
В и т о м и р (идя вслед за Пиклей). Нет, я не могу больше этого слышать, старый лжец! Придется тебе писать дополнительные объяснения! (Убегает за ним.)
Б о р а (возвращается). Как я вам сказал, товарищ Селимир, все затыкают друг другу рот. Но мы и на этом не остановимся, мы не почиваем на лаврах. Я вас заверяю, у нас нет места… Вы сами убедились при осмотре…
С е л и м и р. Сверху все выглядит гладко.
Б о р а. А когда я в числе первых предложил свои услуги, вы колебались…
С е л и м и р. Да, прошлое у тебя не блестящее.
Б о р а. Мне пришлось пройти в жизни сквозь огонь, воду и медные трубы, но не воспринимайте меня в этом свете… Я был незрелым, как скажем, недоваренный джувеч!.. Желудок требовал своего, и я добивался куска хлеба, это все грехи молодости, товарищ Селимир! А тогда на той стороне было больше навару… Сегодня же я не похож на прежнего шалопая!
С е л и м и р. У тебя есть организаторские способности.
Б о р а. Вы только мигните: если надо дать небольшую отдушину, это можно!.. Я все беру на себя! Могу организовать партию покера с разведенными дамами. Я держу двух таких в постоянной готовности, бабы что надо! Или, если вы расположены к чему-нибудь более утонченному, я подыщу двух других за те же деньги!
С е л и м и р. Смотри-ка, не свяжись с распущенной компанией, мы возлагаем на тебя надежды…
Б о р а. Я прямо как на иголках! Сгораю от нетерпения услышать, что мне светит…
С е л и м и р. Тебе не следовало бы проявлять чрезмерное стремление к повышению!
Б о р а. Но если мы все такие, товарищ Селимир! И мой отец был ничуть не лучше! Он никогда не мог дождаться, пока мы скажем ему, кто стучал в дверь… и, чуть что, заковыляет, поддерживая штаны, наперерез, лишь бы сразу увидеть, кто пришел.
С е л и м и р. А не получится так, товарищ Бора, что мы в тебе ошибемся? Ты в состоянии взять себя в руки в решающие моменты? Или вдруг окажется, что тебе надо по шее надавать?
Б о р а. Этого я уже не боюсь, лупили меня в свое время как сидорову козу, к палке я притерпелся!
С е л и м и р. Но, товарищ Бора, ничего нет хуже голода. А когда кишки заиграют марш, человек может продать и родную мать и даже высокую идею.
Б о р а. Кто как, товарищ Селимир… Мой прадед смазывал усы воском, чтобы казалось, что он наелся жареного мяса. Не продаемся мы за еду!
С е л и м и р. Ты сейчас, товарищ Бора, выдержал серьезный экзамен! А я уж чуть было не списал тебя… когда ты завел речь о картах… Нам не нужны картежники и бабники! Нам нужен товарищ с твердым характером, который занялся бы проблемой жестянщика Шпиры, частника, — в нашем районе он тормозит работу кооператива жестянщиков!
Б о р а. Поручите это дело мне, товарищ Селимир, я вас умоляю! Уж я для него — такой подарочек!
С е л и м и р. Такое решение уже намечено, товарищ Бора. Только запомните: дела там идут не так, как следовало бы, и уже целый год! Это надо коренным образом, в корне поломать!
Б о р а. А объем работы, товарищ Селимир? Я имею в виду… штат.
С е л и м и р. Сто сорок.
Б о р а. Значит, двойная ширина!
С е л и м и р. Поэтому мы и решили это дело передать в руки более поворотливого человека. И когда начали прикидывать, на ком можно было бы остановить свой выбор…
Входит В и т о м и р.
В и т о м и р. Товарищ Бора знает об этом. Он весь испереживался, пока вы совещались. Я сказал ему: «Иди, товарищ Бора, пообедай, не пересиливай голод; кто знает, закончится ли все это до полуночи!»
С е л и м и р. Мы затянули дело вступительным словом.
Б о р а.
