Зот Тоболкин - Пьесы
Вой в дальнем чуме прекращается. Оттуда выходит маленький юркий человек, это Ш а м а н.
С т а р и к и у костра наблюдают происходящее двадцать лет назад.
Е ф и м. О, я ловок тогда был! Я был умен и быстр, как горностай! Кто мог сравниться со мною в быстроте и гибкости ума? А слова были медленны, как падающий снег. Ум мой успевал шкуру им подостлать. Сам прятался незаметно.
Ш а м а н (пошатывается слегка. На поясе у него медвежий коготь, зуб росомахи, зеркальце, медные кольца. На голове обруч с несколькими бубенчиками. Бубенчиков со временем прибавится). Она-а! (Ткнул пальцем в Машу.) Я видел ее. Она подбиралась издалека. Злые духи послали ее сюда. Она ехала на железном медведе, который дышал горячим паром, ревел и осквернял воздух. Потом плыла на калданке, и рыба шарахалась от нее, чуя тяжелый дух медведя. Она прогнала нашу рыбу. Она! Так сказали мне духи.
А н ф и с а (кормит грудью ребенка). Она?! (Прячется поглубже в чум.)
Г р и г о р и й. А я собирался сделать ее своей женой.
М а ш а (улыбаясь). Что за ерунду вы выдумываете? Какие духи? Какой медведь? Это от вас дух нечистый… давно не мылись. Хотите, дам мыла? У меня с собой десять кусков. (Достает из сундучка мыло.)
Ш а м а н (схватив у нее кусок, пожирает). Вот, вот твое зелье! Ты этим меня не испугаешь.
М а ш а. Как интересно! Еще хотите? (Подает второй кусок мыла.)
Ш а м а н (и этот кусок съедает). Твое зелье похоже на медвежье сало. Но во рту от него остается какая-то пена.
М а ш а. Ешьте на здоровье. Хотя вообще-то им лучше мыться. Оно отмывает всякую грязь. Может, и нутро ваше отмоет. (Подает третий кусок.)
Ш а м а н. Нутро?
М а ш а. Ну, если угодно, душу.
Ш а м а н. Не-ет, душа должна оставаться душой. Духи запрещают нам мыться. Если человек моется, он мерзнет. И душа — чистая — будет мерзнуть.
М а ш а (задумчиво). Пожалуй. Так вы не хотите больше мыла?
Ш а м а н. Я ел, чтобы оно потеряло колдовскую силу. Ты тоже. (С ухмылкой.) Теперь ты нам не опасна.
М а ш а (примирительно). Я и раньше была не опасна. Я приехала учить ваших детей.
Ш а м а н. Ты разве шаманка?
М а ш а. Я учительница. Кончила педагогическое училище.
Ш а м а н. Педа-ги-чес-кое… чи-ли-ще… И ты все знаешь?
М а ш а. По крайней мере то, чему научилась.
Ш а м а н. Тогда скажи: отчего летом не спит солнце? Отчего олени болеют копыткой?
Г р и г о р и й. О мой олень! Мой цветок белый! О Мирцэ!
Ш а м а н. Отчего рожают женщины в муках? Ты рожала?
М а ш а (смутившись). Я еще незамужняя.
А н ф и с а (выйдя из чума). А я рожала. Я пять раз рожала. И только Костя мой жив. Научи меня рожать, чтоб не умирали дети.
М а ш а. Я же сказала, что не… рожала еще. Но у меня есть знакомые акушеры, врачи… Они приедут сюда, они научат.
Ш а м а н. А сама не умеешь. Всякая женщина умеет. Это так просто: сошлась с мужчиной — через девять месяцев ступай в нечистый чум. Родишь, очистишься и снова будешь со всеми.
Г р и г о р и й. Она родит, вот увидите. Когда станет моей женой. У нас будет пять, нет, два раза по пять сыновей.
Ш а м а н (гнет свое). Шаман должен знать все. Иначе какой же он шаман.
М а ш а. Всего не знает ни один человек.
Ш а м а н. Я знаю. И потому я шаман.
М а ш а. Ну так скажите мне: что такое социализм?
Ш а м а н. Социализм — это говорильня. Сюда и до тебя приезжали разные люди. И все говорили, говорили. Мы уж дремлем, а они говорят.
М а ш а. Значит, неинтересно говорили. Социализм — это счастливая жизнь. Социализм — это правда.
Ш а м а н. Правда или счастливая жизнь? Тот, кто любит правду, счастлив не бывает. Счастливы только мертвые. Они ничего не хотят. Не думают о счастье.
М а ш а. А я жива. И я счастлива.
Ш а м а н (пророча). Значит, и ты должна умереть.
М а ш а (усмехаясь). Чушь какая! Соберите людей. Я расскажу им о школе. О социализме, о комсомоле.
Ш а м а н (бьет в бубен, кричит). Эй, люди! Собирайтесь! Вот эта белка научит вас всему на свете. Женщин научит рожать без болей. Мужчин — охотиться, пасти оленей, не упускать из запоров рыбу. Расскажет, почему прячется на полгода солнце, почему не спит оно летом… почему власти меняются так часто… почему человеку при всех властях трудно. Эй, люди! Скорее сюда!
Собираются, робея перед Машей, ж и т е л и с т о й б и щ а. Есть среди них и дети. Почти все — мужчины и женщины — курят трубки, удивленно переглядываются, не понимая, чего ради их собрали.
Шаман что-то говорит владеющим русским языком Григорию и Анфисе. Очень внушительно говорит, по-своему.
М а ш а. Товарищи! Я плыла сюда и боялась… Боялась севера, боялась чужих, незнакомых людей. Ваш север прекрасен. Цветет багульник, черемуха цветет. Реки широки и задумчивы. Берега их таинственны и величавы. Земля эта, удивительная, девственная земля, достойна большого счастья. Время сейчас такое… Оно несет людям радость. Здесь пролягут железные дороги. Немного погодя придет электрический свет. Но главный свет в человеке — свет его души. Он загорается, когда человек образован, знает историю и культуру своего и других народов. Вы согласны со мной?
Ш а м а н (пригрозив бровями Григорию и Анфисе). Они согласны, согласны.
М а ш а (увлеченно). Вот почему ваши дети должны учиться, познавать этот прекрасный и сложный мир. Они узнают азбуку, счет, научатся читать и рисовать.
Слушатели ее невозмутимо попыхивают трубками, каждый занимается своим делом. Кто-то строгает, кто-то разминает ремень, кто-то обтягивает камусом лыжину.
Что ж вы молчите, товарищи?
Ш а м а н. Они согласны, видишь сама. (Говорит по-ненецки.) Эта дурочка хочет приучить вас есть мыло. Мыло — это та отрава, от которой не умирают только шаманы. (Подает одному из ненцев недоеденный кусок мыла.)
Тот отпрянул, испуганно взроптал.
(Дает другому.) На, попробуй!
Тот шарахнулся.
М а ш а. Что вы ему сказали?
Ш а м а н. Я сказал, мыло — это хорошо. И еще сказал, что ты будешь мыть им людей.
М а ш а. Правильно. Я научу вас пользоваться мылом. Ничего плохого в этом нет, наоборот. Что ж вы молчите? Ну вот вы хотя бы скажите… есть у вас сын или дочка?
Ненец что-то бормочет, отходит.
А вы? Вы? (Спрашивает она другого, третьего.)
Ненцы застенчиво пересмеиваются, пожимают плечами.
Ну почему вы молчите? (Чуть ли не со слезами.)
Ш а м а н (с откровенной насмешкой.) Они не понимают по-русски.
М а ш а (изумленно). Не понима-ают?! (Задохнулась от обиды. Значит, все ее усилия были напрасны.) Они не понимают?
Ш а м а н (подтверждая кивком). Как же ты будешь учить людей, языка которых не знаешь?
Маша досадливо прикусила губу.
Если хочешь, я могу перевести сказанное тобой. (Говорит по-ненецки.) Люди! Я только что советовался с духами. Они сказали, что рыба навсегда уйдет из наших рек, если эта женщина останется в стойбище. Если ваши дети перешагнут порог русского чума (указывает на школу), если хоть кто-то из вас даст ей приют, огонь и дым накажут всякого, кто ослушается духов. Дети его околеют от холода, оленей его загрызут волки. Глаза его выклюют хищные птицы… Я буду просить духов не гневаться на вас. Мы не хотели, чтоб эта женщина учила нас вместо вкусного мяса есть эту отраву. (Стиснул в кулаке мыло.) А теперь расходитесь, и пусть каждый из вас принесет к дуплу лиственницы жертву духам. Чем больше будет жертва, тем больше удача. Я все сказал.
Л ю д и расходятся.
М а ш а (пытается их остановить, но тщетно). Куда же вы? Постойте. Я еще не все сказала. Я… послушайте! Присылайте завтра своих ребятишек. Слышите? Всех присылайте! Я буду учить их грамоте.
Никто не отозвался.
Ш а м а н. Мне жаль тебя. Ты говоришь с глухими.
Маша уходит. Шаман вешает на шапку бубенчик. Он будет навешивать их после каждой победы.
Старики у костра.
Е ф и м. Добавь сучьев, Матвей. Я мерзну.
М а т в е й. Добавь сам. Они лежат подле тебя.
Е ф и м. Я же говорил тебе, что не привык работать. Я всегда руководил.
