Ливень - Мария Хугистова
Лоран. Зачем это?
Анна. Отмести все правила… Быть себе предоставленным! Так ведь удобнее.
Лоран. Из уст вора звучит справедливо. Но в моей жизни — не в удобстве дело. С правилами проще.
Анна. За эти правила убивают те, кто исповедуют любовь, дружбу и понимание.
Лоран. Те, кто убивают, не могут ничего исповедовать.
Анна. А если я тебя ударю, ты щёку подставишь?
Лоран. Подставлю.
Анна. А если ударю ещё раз?
Лоран. Подставлю другую.
Анна. А третий, четвёртый, пятый раз? Почему-то я не верю. У всякого заканчивается терпение.
Лоран. Хочешь, проверь?
Анна. Что я, ненормальная, бить кого-то просто так?
Лоран. А что тебя сдерживает? Давай опыт проведём! Я разрешаю. Ударь меня.
Анна. Дурак что ли?
Лоран. Вот сейчас не делай из себя святую. Говорю, бей! Я уверен. Давай же.
Анна отвешивает Лорану пощёчину.
Анна. Больно?
Лицо его совершенно не меняется.
Анна. Лоран?
Он молчит. Анна хмурится и снова бьёт его, по другой щеке.
Анна. Почему ты замолк? Да что с тобой?!
Анна снова его бьёт.
Анна. Всё, теперь я вообще не понимаю, чего ты хочешь!
Лоран. Слушай теперь, сейчас поймёшь.
Лоран улыбается ей, подходит вплотную, говорит глубоким, томным голосом.
Лоран. Ты прекрасная, милая девушка.
Анна краснеет и отходит от него, отворачивается.
Анна. Ну точно! Дурак! Идиот!
Лоран. Смотри: я сразил тебя одной любовью!
Анна. Я тебе за "любовь" — тресну сейчас! И обаяние ничего не решает!
Лоран. Так я ещё и обаятельный?
Анна. Не издевайся!
Лоран. (довольно улыбается) Ланиты румянцем покрылись.
Анна. Умолкни! Убью, честное слово! И что у тебя за привычка дурацкая, ты иногда разговариваешь как нормальный человек, а иногда так витиевато, аж раздражает! Почему?!
Лоран. Не знаю, спроси у моего создателя.
Анна. Ага. Как только, так сразу. Ты странный, Лоран.
Лоран. Правда?
Анна. Да. Есть в тебе что-то слишком инородное, что я не могу принять, хотя, конечно, нравишься ты мне на капельку больше, чем этот Феликс.
Лоран. Ты строго его судишь.
Анна. А ты — нет?
Лоран. Я его знаю чуточку побольше. Раньше я на него злился, да и сейчас, может, злюсь, только теперь я лучше понимаю, что он, в сущности, очень несчастен.
ЯВЛЕНИЕ 5.
Выходит Феликс. Он стоит в тени, слушает. Анна и Лоран его не видят.
Анна. Почему?
Лоран. Он — сирота, с недавних пор, на его плечи взваливали слишком много ответственности… Конечно, это вряд ли оправдывает его отношение ко всему, а всё же… Жаль его.
Анна. Всё же, по моему, уж слишком сильно он…
Анна не договаривает, выходит Феликс.
Феликс. Чванливый?
Анна. (не заметив его) Ну, не такое вычурное слово-а-а! (повернувшись, испугано) Феликс!
Феликс. Слово действительно хорошее, много раз его слышал, и всегда от подобных тебе.
Анна. Это от каких?
Феликс. Обиженных на жизнь оборванцев.
Лоран. Не разговаривай с ней так.
Феликс. Вы оба делаете вид, что придерживаетесь правильной стороны, но оба напрочь забываете, кто вы есть. Одна — вор, нарушитель закона и бунтовщик, второй, хоть ныне бога обрёл, тоже в прошлом далеко не святой! На словах-то вы все благородные господа, но на самом деле вы ничем не лучше типичного жителя вашего вшивого городка, в котором живут такие же вшивые людишки.
Анна. Да как ты смеешь!?
Феликс. Тебя взять к примеру! Ты меня видишь последней тварью, но у тебя нет причин на меня сердиться. Так себя ведут либо малые дети, либо откровенные идиоты и ничтожества!
Лоран. Положим, версия может быть и другая. Может, сильно сказалась на тебе травма, твой ослепший глаз? В тот день, когда тебя ударили ты поменялась…!
Анна. Ох, и зачем я сказала об этом?! Теперь станешь пользоваться при любом случае!
Феликс. Так о чём я и говорю — все вы не святые!
Анна. Почему «вы»!? Говори уж как есть, раз начал распинаться. Мы все таковы!
Костёр в камине снова тухнет, гремит гром.
Анна. А-а! Да чтоб его!
Лоран. Этот дом проклят!
Феликс. Или мы, раз всех нас сюда занесло!
С крыши падает черепица.
Лоран. Чёрт… Отойдите к стенам, чтоб на голову ничего не упало.
Лоран, Феликс и Анна отходят.
Феликс. Терзают меня смутные подозрения… что мы вообще не выйдем отсюда.
Лоран. Не наговаривай.
Они недолго молчат. Гремит гром.
Лоран. Вы знаете, господа, мне всегда был неприятен ливень… и гром.
Анна. В нём правда мало приятного.
Феликс. Лоран? Если этот ливень — знак, может хоть сейчас извинишься? Разговор-то наш помнишь?
Лоран. Помню, но в искренности извинений в наших обстоятельствах я бы усомнился! А неискренность — не моё. Даже если что плохое я говорю, то говорю искренне!
Анна. Это должно тебя красить?
Лоран. Если это честность… Впрочем, не мне судить.
Дождь всё ещё идёт.
Феликс. У меня начинают зубы дрожать… Говорить хочется! Какое совпадение! Мне этот чёртов гром тоже не нравится до ужаса!
Лоран. У нас настал час откровений?
Феликс. Мне кажется, он начался с самой нашей встречи. Ну, мало ли, может, вы станете последними, с кем можно поговорить, так что сдерживать себя не буду. Мне так проще! Только не начинайте судить.
Лоран. Жил бы ты так всю жизнь — цены бы тебе не было!
Гром гремит громче, на землю падают балки.
Анна. Не думала, что скажу это, но я понимаю вас, господа!
Феликс. В чём?
Анна. Ливень, дождь, грозы — терпеть не могу!
Лоран. Держитесь ближе, прошу вас! Не хватало ещё пережидать эту чёртову ночь с трупами!
Анна. Какая интересная забота!
Феликс. За заботу это почитаешь?
Лоран. В конце концов, что нам ещё остаётся!? Если это последние секунды моей жизни — я буду заботиться о том, кто рядом! Осторожно!
Лоран отодвигает Анну, рядом с ней падает кусок черепицы.
Анна. Чувствуется мне, впереди самая страшная часть ночи, потому — держитесь!
Ливень усиливается. Дождь заливается в дом, сам он разваливается. Анна, Лоран и Феликс стоят, тесно прижавшись друг к другу. Только спустя время дождь начинает медленно стихать. Рассветает. Лоран, Анна и Феликс всё ещё рядом. От дома остаются развалины.
Феликс. Какой-то кошмар…
Лоран. Теперь побледнел ты.
Феликс. Потому что вы ко мне прилипли. Отлезьте!
Феликс выползает из-под одеяла. Лоран помогает Анне подняться, она принимает его помощь без возмущений, даже с благодарностью.
Анна. Немного в себя придём и уйдём отсюда. Я и так пропустила бунт.
Анна издаёт нервный смешок.
Лоран. Да уж. Я вот не встретился с уважаемым священником. Наверное, после такого он
