Телемутация - Андрей Эдуардович Кружнов
НЮСЯ (отдёргивая руку с фломастером). Я, между прочим, учительница. В Советском Союзе работала за сто двадцать рублей. В девяностые ещё меньше, если б не огород, окочурились бы. Да и потом ничего путного не видела. Люди не дикие и не плохие – они просто несчастные!
Телеведущий что-то шепчет своей коллеге, и она уходит вглубь студии, где незаметно переодевается.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Я предлагаю всем нашим телезрителям сесть поудобнее у экранов телевизоров. Сегодня мы пригасили в нашу студию замечательного врача-психолога, психиатра по социальным и общественным вопросам Зинаиду Загумённову. Она занималась исследованием сложной русской души на протяжении последних десяти лет.
САНЯ. Спину вроде бы отпустило… (Качается туловищем влево-вправо.) О как! От злости спина прошла. Нюська, пойдём в парк на нашей скамеечке посидим. Ну, там, под вязом.
НЮСЯ. Погоди, может, про Таракуш чего скажут. Грише теперь звонить оттуда запретили. Сердце не на месте прям.
САНЯ. Эти? Скажут? Щас! Вон психологиню выставят и будут нам мозги полоскать, какие мы все дураки и как своего счастья не понимаем – знаем, проходили. Ты глянь, у них же на морде написано – врать, обманывать и дурачить!
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Кстати, Дума недавно приняла закон об оскорблении телеведущих. Уже на нескольких человек заведены уголовные дела.
Появляется Телеведущая в белом халате, докторском колпаке и в очках.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Сегодня мы расскажем вам, как во время депрессии, побороть сильное желание побить кого-нибудь, оскорбить. Это поможет вам избежать неприятностей с законом.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Тем более, что уголовным делом дело не ограничивается – обвиняемого ещё наказывают и рублём, с его карты списываются огромные судебные штрафы.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. И этот способ не медикаментозный, за него не надо выкладывать большую сумму. Это несколько физических упражнений, которые вернут вам радость окружающего мира, чувство гармонии… Итак, садимся поудобнее на коврик, колени повёрнуты внутрь… (Приглашает на коврик Телеведущего.)
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Но я как бы…
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Смелее, смелее! Покажите пример нашим телезрителям, разбудите в них желание иметь такое же здоровое тело и разум.
Телеведущая сажает на коврик Телеведущего и выстраивает нужную позу.
САНЯ. Ну что, говорил я тебе?.. Неприкасаемые теперь, ну-ну… (Подходит к телевизору совсем близко, сжав кулаки.) Ух, сколько «приятных» слов на языке вертится – боюсь пенсий на штрафы не хватит. Пойдём, Анна, пусть они тут тараканам свою гимнастику показывают.
НЮСЯ (качая головой). Господи, как же вот так с людьми обращаться можно? Не понимаю. Ненастоящие. Нелюди, одно слово.
Нюся и Саня обуваются в прихожей.
САНЯ. Надо гришкиного звонка ждать…
НЮСЯ. На качельках покатаемся, где Гришу маленького катали…
САНЯ. Да-а… Любил вверх подлетать – под самые ветки. Поэтому и в лётчики пошёл…
НЮСЯ. Риск любил… А я вот не люблю.
Нюся и Саня уходят.
Телеведущие давно уже бросили заниматься гимнастикой и смотрят вслед уходящим пенсионерам.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Жалко их.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Да плевать. Саня – бывший алкоголик. Его жена – полуграмотная училка начальных классов, кроме тетрадок по чистописанию от своих учеников ничего не читала. У них даже Интернета нет! Каменный век! Вы жалуетесь на маленькую пенсию? Идите самообразовывайтесь, переучивайтесь на электронщиков, позитронщиков, смартфонщиков, в конце концов, уйма профессий! Чего ныть! Ноги в руки – и с песней!
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Какие ноги в руки – он старый больной человек.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Самогонку надо было меньше жрать, знаем мы этих «камазистов-шабашников». Этой навоз подвёз за мешок картошки, этому за пузырь щебёнку… У него же на роже написано – прохиндюга!
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Каждый выживает как может. Не всем же быть телеведущими или депутатами.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Да у него мозгов не хватит даже вахтёром быть. Он просто бактерия. Микроб!
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Заткнись. Твои пятиминутки ненависти утомляют.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Просто я люблю справедливость. И ничтожество надо называть ничтожеством!
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Это твоё частное мнение, ты не Господь Бог!
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Да, я – Бог! Я могу уничтожить этих старпёров одним словом!
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Каким же это словом?
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Я им скажу – вся Земля погибла. Осталась одна Борщёвка.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. И сын тоже погиб?
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Все! Чем бредовее новость, тем сильнее в неё верят. Этих сморчков довести до инфаркта – раз плюнуть.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Всё. Я больше не могу в этом участвовать. (Снимает халат и колпак.) Пусть я копия, фикция, фигня с хвостиком – я не хочу быть в этом балагане.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Интересное кино. За пределами этого балагана тебя не существует.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Значит, лучше не существовать, чем плавать в помоях.
Телеведущая подходит к краю экрана.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Что-то новенькое. У тебя просыпается совесть или в этом есть какая-то выгода?
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Не знаю. Ты сказал, что мы автономны и сами принимаем решения… Это решение.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Автономны? Наши начальники ещё те фантазеры.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Ну вот и проверим… (Намеревается выйти из экрана в комнату.)
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Не вздумай! Ты голограмма, ты просто исчезнешь.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Ну что ж, такова «се ля ви», как говорят в Борщёвке.
Телеведущая выходит из экрана в комнату. Она осматривается вокруг, смотрит себе на руки, на ноги. Подходит к серванту и смотрит на своё отражение в зеркале.
Не исчезла.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. И зря. Назад уже вернуться нельзя. Будешь влачить жалкое существование провинциальной разведёнки.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Без комментариев.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. В реальности с тобой начнут происходить серьёзные мутации.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Думаю, телемутация в нашем ящике гораздо страшнее.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Ты потеряешь уверенность в себе, веру в завтрашний день, ощущение лёгкости и вседозволенности. Ты просто начнёшь стареть, болеть – и, наверное, когда-нибудь умрёшь.
ТЕЛЕВЕДУЩАЯ. Тебя тоже могут заменить на более новый образец. Ты даже не знаешь когда.
ТЕЛЕВЕДУЩИЙ. Я много чего не знаю. Но я точно уверен – тебя сотрут в порошок! Ещё неизвестно, кто из нас быстрее исчезнет. Эдик, вырубай этот беспредел!
Экран гаснет.
Шестой эпизод
Прошло три часа, а может и больше. За окном вечереет. Телеведущая лежит на тахте лицом кверху, скрестив руки на груди, чем-то напоминая каменное надгробие для средневековой знати. Телевизор тёмен и пуст. С улицы заходят Саня и Нюся.
САНЯ. Мда, столько всего вспомнилось…
НЮСЯ. Хорошее время было, доброе.
САНЯ. Фотки наши хочу посмотреть. С Гришей. С маленьким. А этот (специально коверкая слова) телевиздер видеть не могу.
НЮСЯ. Завтра объявление подадим, раискину дочку попрошу. Купим старенький какой-нить. Без этих наворотов… куда нам.
Нюся первой заходит в комнату, видит спящую Телеведущую и замирает в дверях. Саня идет на кухню.
САНЯ. А помнишь мы Гришке трёхколесный велосипед купили?.. А на следующий день его в поликлинике спёрли… Мда, Гришка ревел белугой… Понимал, быстро ему новый велосипед теперь не купят… Чего умолкла?
Саня, почуяв странное в молчании жены, идет в комнату и тоже замирает поодаль.
Кто это?
НЮСЯ. По-моему, она. Из телевизора.
САНЯ. Ну? Так разве бывает? Похожа просто. Через балкон, что ли, забралась?
НЮСЯ. Ага, по гладкой стенке.
САНЯ. Могла с крыши спрыгнуть – последний этаж.
НЮСЯ. Могла. Только я балкон на шпингалет закрывала. (Проходит к двери на балкон и дергает ее, та закрыта.)
САНЯ.
