Виктор Гюго - Лукреция Борджа
Явление второе
Губетта, один.
Губетта. Кто такой этот Дженнаро? И на какого черта он ей дался? Что и говорить – не знаю я всех тайн нашей красавицы, но тут мое любопытство возбуждено. На этот раз она, право же, не оказала мне доверия, так пусть не воображает, что я ей буду помогать; из истории с Дженнаро пусть выпутывается, как сумеет. И что за странная манера так любить, когда сама ты – дочь Родриго Борджа[22] и Ваноццы, когда в жилах у тебя течет кровь куртизанки, смешанная с кровью папы! Синьора Лукреция предается платоническим чувствам! Ничему теперь не буду удивляться – пусть мне даже скажут, что папа Александр Шестой верит в бога! (Смотрит в соседнюю улицу.) Ну вот и наши юные безумцы с венецианского карнавала. Великолепная пришла им мысль – смертельно оскорбив герцогиню Феррарскую, приехать из свободного государства в Феррару! На их месте я, конечно, воздержался бы от участия в свите венецианского посольства. Но такова уж молодежь. В подлунном мире волчья пасть то самое место, куда они бросаются охотнее всего.
Входят молодые люди; сперва они не замечают Губетты, который, чтобы удобнее наблюдать, стоит у одного из столбов, поддерживающих балкон. Они разговаривают вполголоса, видимо встревоженные.
Явление третье
Губетта; Дженнаро, Маффио, Джеппо, Асканио, дон Апостоло, Олоферно.
Маффио(тихо). Что бы вы ни говорили, господа, а не следовало ехать в Феррару после того, как мы в самое сердце поразили синьору Лукрецию Борджа.
Дон Апостоло. Что нам было делать? Сенат послал нас сюда. Разве есть возможность не подчиниться приказаниям всемогущего сената? Нас назначили, и надо было ехать. Я, однако, не закрываю глаза на то, что эта Лукреция и в самом деле опасный враг. Здесь она госпожа.
Джеппо. Что же она, Апостоло, может нам сделать, по-твоему? Разве мы не на службе у Венецианской республики? Разве мы не принадлежим к посольству? Ведь коснуться и волоса на голове у одного из нас – это значило бы объявить войну дожу,[23] а Феррара не очень-то любит меряться силами с Венецией.
Дженнаро(задумчиво, в глубине сцены, не вмешиваясь в разговор). О моя мать! Моя мать! Кто мне скажет, как мне помочь моей несчастной матери?
Маффио. Можно тебя уложить в могилу, Джеппо, и при этом не коснуться волоса на твоей голове. Есть яды, с помощью которых Борджа устраивают свои дела бесшумно и незаметно и куда лучше, чем с помощью топора или кинжала. Вспомни, каким образом Александр Шестой отправил на тот свет султана Зизими, брата Баязета.[24]
Олоферно. И сколько еще других!
Дон Апостоло. Что касается брата Баязета, его история – любопытная и довольно страшная. Папа внушил ему, что Карл Французский отравил его, когда они вместе ужинали; Зизими всему поверил и принял из прекрасных рук Лукреции Борджа противоядие, которое через два часа освободило Баязета от его брата.
Джеппо. Видно, этот милейший турок плохо разбирался в политике.
Маффио. Да, у Борджа есть яды, которые убивают человека в один день или в один год, как заблагорассудится хозяевам. От этих проклятых ядов вино становится вкусней, и бутылку допиваешь с особым удовольствием. Думаешь, что пьян, а ты мертв. Или вдруг человек начинает чахнуть, кожа его сморщивается, глаза проваливаются, волосы седеют, зубы крошатся как стекло, попавшее в хлеб; он уже не ходит, а тащится, не дышит, а хрипит, не смеется, не спит, дрожит от холода на солнце в самый полдень; он еще юноша, а видом старик; некоторое время он еще томится в агонии и, наконец, умирает. И вот, когда он уже мертв, люди вспоминают, что полгода или год назад он выпил у Борджа стакан кипрского вина. (Оборачивается.) Да вот, господа, как раз перед вами Монтефельтро, вы его, может быть, знаете; он здешний житель, как раз с ним это и случилось. Вон он там, в конце площади. Посмотрите на него.
В глубине сцены, шатаясь, прихрамывая и опираясь на палку, проходит седой человек, очень худой, закутанный в плащ.
Асканио. Бедный Монтефельтро!
Дон Апостоло. Сколько ему лет?
Маффио. Двадцать девять – как мне.
Олоферно. Еще в прошлом году я его видел – он был здоровый и румяный, как вы.
Маффио. Три месяца тому назад он поужинал у нашего святейшего отца папы в его Бельведерском винограднике.
Асканио. Ужасно!
Маффио. О! Об этих ужинах у Борджа рассказывают неслыханные вещи!
Асканио. Там царит неистовый разврат, приправленный ядами.
Маффио. Смотрите, синьоры, как безлюдно вокруг нас на этой площади. Народ не решается подходить так близко к герцогскому дворцу; он боится, как бы яды, что день и ночь изготовляются там, не проникли наружу сквозь стены.
Асканио. Ведь в сущности, синьоры, посланники имели уже вчера аудиенцию у герцога. Наша миссия почти окончена. В свите посланников пятьдесят человек. Наше отсутствие даже не будет замечено, и я считаю, что для нас благоразумно было бы покинуть Феррару.
Маффио. И нынче же!
Джеппо. Успеется и завтра, господа. Я приглашен сегодня вечером на ужин к княгине Негрони, а я в нее без памяти влюблен и не хотел бы дать повод думать, что убегаю от самой красивой женщины Феррары.
Олоферно. Ты приглашен сегодня ужинать к княгине Негрони?
Джеппо. Да.
Олоферно. И я тоже.
Асканио. И я тоже.
Дон Апостоло. И я тоже.
Маффио. И я тоже.
Губетта(показываясь из-за колонны). И я тоже, синьоры.
Джеппо. А-а! Вот и синьор де Бельверана. Ну что ж! Мы отправимся туда все вместе и весело проведем вечер. Здравствуйте, синьор де Бельверана.
Губетта. Дай вам бог долгие годы, синьор Джеппо!
Маффио(шепотом, к Джеппо). Вы, Джеппо, наверно скажете, что я малодушен, но, если вы меня послушаетесь, лучше нам не ходить на этот ужин. Дворец Негрони примыкает к герцогскому дворцу, и я не очень-то доверяю любезностям синьора де Бельверана.
Джеппо(шепотом). Вы с ума сошли, Маффио. Негрони – очаровательная женщина; говорю вам, что я в нее влюблен, – а Бельверана – славный человек. Я справлялся о нем и о его родне. Мой отец сражался вместе с его отцом при осаде Гренады в году тысяча четыреста восьмидесятом.
Маффио. Это еще не доказывает, что он сын того отца, с которым был знаком ваш отец.
Джеппо. В вашей воле, Маффио, не идти на этот ужин.
Маффио. Если вы пойдете, пойду и я.
Джеппо. Коли так, хвала Юпитеру! – А ты, Дженнаро, разве не с нами нынче вечером?
Асканио. Неужели Негрони тебя не пригласила?
Дженнаро. Нет. Княгиня, видимо, сочла меня недостаточно знатным.
Маффио(улыбаясь). В таком случае ты, мой брат, отправишься на какое-нибудь любовное свидание.
Джеппо. Кстати, расскажи-ка нам, что тебе говорила в тот вечер синьора Лукреция. Она от тебя как будто без ума. Уж она тебе верно всего наговорила. На балу она чувствовала себя свободно и воспользовалась счастливым случаем. Женщины маскируются только для того, чтобы смелей обнажать душу. Лицо – под маской, сердце – нараспашку.
Донна Лукреция, за минуту до этого вышедшая на балкон и приподнявшая решетку, слушает их разговор.
Маффио. Да ты и поселился как раз напротив ее балкона. Ах, Дженнаро, Дженнаро!
Дон Апостоло. А это, приятель, небезопасно: ведь почтенный герцог Феррары, как говорят, очень ревнует свою супругу.
Олоферно. Да ну, Дженнаро, признайся, далеко ли зашел твой роман с Лукрецией Борджа.
Дженнаро. Синьоры, если вы еще будете говорить со мной об этой ужасной женщине, придется пустить в ход шпаги!
Донна Лукреция(на балконе; в сторону). Увы!
Маффио. Это шутки, Дженнаро, ничего больше. Но мне кажется, с тобою можно бы и говорить о ней, раз ты носишь ее цвета.
Дженнаро. Что ты хочешь сказать?
Маффио(показывая на шарф, который надет на Дженнаро). А этот шарф?
Дженнаро. Мне его прислала Фьямметта.
Маффио. Так ты думаешь. Так велела тебе сказать Лукреция. Но это Лукреция собственными руками вышила его для тебя.
Дженнаро. Ты в этом уверен, Маффио? От кого ты это знаешь?
Маффио. От твоего слуги, который передал тебе шарф: Лукреция его подкупила.
Дженнаро. Проклятие! (Сбрасывает с себя шарф, разрывает его и топчет ногами.)
Донна Лукреция(в сторону). Увы! (Опускает решетку и уходит.)
Маффио. Эта женщина все-таки хороша собой!
