Лукас Бэрфус - Сексуальные неврозы наших родителей

ОТЕЦ. Тут не надо никакого предложения. Всем же ясно, что делать. В конце концов нынче это невелика проблема, как пишут.

МАТЬ. (жестко) Да много ты знаешь об этом!

ОТЕЦ. Конечно, нет. Но решение мне известно одно. И тебе тоже. И Доре оно известно. Так ведь, Дора?

ДОРА. Конечно, папа.

19. Дома. За окном чудесный день

МАТЬ. Ах, деточка, плохо было?

ДОРА. Вовсе нет. В конце концов нынче это невелика проблема.

МАТЬ. Мужественная ты.

ДОРА. Как доктор появился со шлангом, я подумала: трахаться будем, но он потом не входил, а только отсасывал. Тоже неплохо. А звук был, словно кто-то через соломину выхлебывает жидкость из стакана.

МАТЬ. Ты отвратительна.

ДОРА. Окэй.

МАТЬ. А сейчас

ДОРА. Мне бы хотелось кофе.

МАТЬ. А тебе можно?

ДОРА. Да. Но трахаться нельзя десять дней.

МАТЬ. Хоть и тяжело, но это ты осилишь, или нет?

ДОРА. Не-а.

МАТЬ. Я бы на твоем месте прислушалась бы к мнению врачей.

ДОРА. Конечно.

МАТЬ. Я серьезно, Дора. Не то заработаешь жуткое воспаление.

ДОРА. Или истеку кровью.

МАТЬ. Это врачи сказали?

ДОРА. Нет, я сама придумала. Ведь так много крови было.

20. У врача. В приподнятом настроении

ВРАЧ. Хорошая у тебя конституция, Дора. Поздравляю.

ДОРА. Не знаю.

ВРАЧ. С телом твоим все в порядке. Крепкое, как орешек. Хоть я не знаю, как там у тебя внутри.

ДОРА. Там у меня валик из ваты, толстый, как член, но не член, а чтобы кровь не текла в брючки, а потому мне надо терпение проявлять к моему внутреннему, но через десять дней опять можно заново начинать трахаться.

ВРАЧ. Да я не об этом, Дора. И ты совсем не печальна?

ДОРА. Я всегда печальна, когда не трахаюсь.

ВРАЧ. А о ребенке ты вспоминаешь иногда?

ДОРА. С глаз долой из сердца вон.

ВРАЧ. Не много же ты ломаешь голову по поводу второстепенного.

ДОРА. Вы правы, г-н доктор, правы.

ВРАЧ. А я не верю тебе, Дора.

ДОРА. Вот как.

ВРАЧ. И у тебя есть чувства. Давай-ка сыграем в игру. Хорошо?

ДОРА. Конечно.

ВРАЧ. Я скажу слово, а ты будешь говорить первое, что придет в голову. Ясно? Я говорю: огонь.

ДОРА. Огонь.

ВРАЧ. Нет, «огонь» ты не можешь говорить.

ДОРА. Но это первое, что пришло мне в голову.

ВРАЧ. Ты должна сказать другое слово.

ДОРА. Все ясно.

ВРАЧ. Итак: огонь.

ДОРА. Огонь.

ВРАЧ. Ладно, оставим это.

21. У лотка. Прохладное утро

МАТЬ ШЕФА. Как дела?

ДОРА. Хорошо.

МАТЬ ШЕФА. Вот видишь! Я знала, что ты не станешь долго вешать носа.

ДОРА. Конечно, нет.

МАТЬ ШЕФА. Мы с тобой одного поля ягоды. Только не сдаваться. А им только того и надо. Я тоже, как Ванька-встанька. Ха-ха! Ну, посмейся же!

ДОРА. Ха-ха!

МАТЬ ШЕФА. Ха-ха! (Пауза.) Неприятно было?

ДОРА. Да наоборот!

МАТЬ ШЕФА. Вот именно. Я ж знала. Чего только не наслушаешься об этом, жуткие истории. А даже если это и так. Как раз если неприятно и нельзя голову вешать. Мы — сильные женщины. А хочешь я раскрою тебе тайну. Я его тогда тоже чуть было не убрала. И не было бы теперь у тебя шефа.

ДОРА. Вы жалеете об этом?

МАТЬ ШЕФА. Как бы не так! Почему я должна жалеть? Я не хотела выходить замуж за его отца. А из-за этого должна была. Ну, так что! Что теперь? Все равно жизнь идет вперед. Конечно, мне было бы лучше остаться независимой. Но тогда это было запрещено, а за границу отправиться мне не по карману. Была не была. Я приняла все, как есть, и не позволила взять себя за жабры.

ДОРА. Вот именно. Ванька-встанька.

МАТЬ ШЕФА. В жизни все время: то пан, то пропал. Зачем ломать себе голову? Надо смотреть вперед. Тем более женщинам. А то с ума сойдешь, абсолютно. (Пауза.) Дора, между нами говоря, обрати внимание на свой внешний вид.

ДОРА. Вам не нравится запах духов?

МАТЬ ШЕФА. Сказать прямо, нет. Французские духи мне нравятся, но их почти не ощущаешь за твоим ароматом.

22. В гостиничном номере. Все пока еще не превратилось в привычку

ДОРА. (цитируя) Ну, и натворили Вы дел, дорогой господин Гербер!

У. Г. Мне очень жаль.

ДОРА. Настоящее свинство. Если б Вы видели.

У. Г. Могу себе представить.

ДОРА. Да-да, а кому отдуваться?

У. Г. Я не специально.

ДОРА. По мне так я бы оставила ребеночка.

У. Г. (со смехом) Как представлю себе: ты, я и ребенок. Вот была бы хорошенькая семейка!

ДОРА. (раздевается)

У. Г. Что это ты делаешь? Что сие значит?

ДОРА. Нового ребеночка натрахаем. Но на этот раз никому не скажем. А то опять выкачают.

У. Г. Все равно заметят.

ДОРА. А я живот втяну. Посмотри, вот так вот. (Показывает.)

У. Г. Да ты не выдержишь девять месяцев кряду.

23. У овощного лотка. Когда никто не видит

ДОРА. (подает листок) Читать я умею, а в голове удержать не могу.

МАТЬ ШЕФА. (читает) «Пара, в середине жизненного пути, чистоплотные, ухоженные, с богатым воображением относительно того, что доставляет удовольствие, ищет чистоплотного, ухоженного холостяка, чтобы совместными усилиями уйти от будней.»

Ты выбрала не ту рубрику, Дора. Посмотри в разделе «Он ищет ее», если тебе нужно знакомство. (Пауза.) А разве у тебя нет уже друга?

ДОРА. Не знаю. А тут что написано?

МАТЬ ШЕФА. (читает) «С глубоким интересом прочел ваше объявление. Я опытный холостяк, чистоплотный, ухоженный, здоровый, слегка доминирующий, не „би“, с собственным фургончиком для встреч без помех, без финансовых интересов, но при этом вынослив и прекрасно оснащен. Фото прилагается».

Рассматривает фото.

Мое почтение! Ты не промах. Но на твоем месте я бы туда не отправилась. Этот мужчина для слегка продвинутых. Начинающая с ним удовольствия не получит. (Пауза.)

А если твой друг две недели спустя уже готов делить тебя с подобным типом, значит, он будет делить тебя с любым. На свете много есть нехороших людей.

ДОРА. Хуже, чем я?

МАТЬ ШЕФА. Ты не нехорошая. Ты — овечка.

24. У лотка. Несколько позже

ШЕФ. Это кто это там пришел!

ДОРА. Это я, Дора.

ШЕФ. Вижу-вижу. Ты как и прежде. Только носик немного бледноват. (Пауза.) Я мог бы и рассердиться на тебя, Дора. Сама знаешь, почему.

ДОРА. Могу себе представить.

ШЕФ. Ладно. Боли есть?

ДОРА. Не-а

ШЕФ. Хорошо. Но в первое время я не дам тебе ящики выгружать.

ДОРА. Спасибо, шеф.

ШЕФ. Что я тебе говорил? — «Берегись этого крыжовника», говорил. А детка кидается напрямую к этому типу. А кому потом отвечать? (Пауза.) Не знаешь ты, кому ты дорога.

ДОРА. Не-а.

ШЕФ. А почему не делаешь, что я говорю?

ДОРА. Сожалею, шеф.

ШЕФ. Должна мать свою благодарить. Без нее стоять бы тебе сейчас на улице

ДОРА. Мамуля у меня хорошая.

ШЕФ. Да уж конечно. Но одно я скажу: тут тебе не санаторий. Мне деньги надо зарабатывать. Теперь будешь делать точно, что я скажу.

ДОРА. Ну, конечно, шеф.

ШЕФ. Теперь мы опять одна команда. Давай поцелуемся.

Дора исполняет его требование, но несколько интенсивнее: она крепко берет его за затылок и не отпускает. Он с возмущением отталкивает ее:

ШЕФ. Боже праведный!

ДОРА. Неуклюже получилось.

ШЕФ. Неуклюже?!

ДОРА. Вы должны работать всем языком. Дать ему трепетать, а не буравить кончиком мне по деснам.

ШЕФ. (закатывает ей оплеуху)

ДОРА. Этой техники я не знаю. Ну, так оно у Вас встало?

25. На вокзале. После того, как многое рухнуло

У. Г. Добрый день, Дора. Что такая грустная?

ДОРА. Я его только поцеловала.

У. Г. Кого Вы поцеловали?

ДОРА. Шефа моего.

У. Г. Шефов, обычно, не принято целовать.

ДОРА. Почему?

У. Г. Ну, не делают это обычно.

ДОРА. Он всегда меня целовал. А я ему никогда не отвечала. Только сегодня. И теперь он меня уволил.

У. Г. Не бери себе в голову, Дора. Большинство людей когда-нибудь да были уволены.

ДОРА. И Вы тоже?

У. Г. Нет, я еще нет. Зато я однажды уже обанкротился, а это еще хуже. У Вас уже есть планы на этот свободный день?

ДОРА. Не получится. Я должна десять дней ждать.

У. Г. Дора, мы можем для разнообразия и погулять пойти.

26. На озере. Кемпинг, куда ходят, имея определенные намерения

ДОРА. А там папина машина стоит.

У. Г. Однако каков «холостяк»!

ДОРА. Средних лет, чистоплотный, выбритый холостяк, с отличным оснащением.