Бернард Шоу - Великая Екатерина
Екатерина (энергично выпрастывая ноги из-под одеяла, садится на край кровати). Выпороть! Я! Либеральная императрица! Философ! Ты варвар, Нарышкин. (Встает и обращается к придворным.) И потом, мне этого вовсе не надо. (Снова оборачивается к Нарышкину.) Тебе бы следовало уже знать, что у меня открытый и самобытный характер, как у англичан. (Раздраженно ходит по комнате.) Нет, больше всего меня злит в этих церемониях то, что я единственная в России не испытываю никакого удовольствия оттого, что я императрица. Вы все купаетесь в моей славе, греетесь в моих улыбках, получаете от меня титулы, награды и милости, любуетесь моей блестящей короной и сверкающей мантией, радуетесь, когда я допускаю вас к своей особе, а когда я милостиво к вам обращусь, целую неделю рассказываете об этом каждому встречному. А мне какая радость? (Бросается в кресло.)
Нарышкин энергичными жестами выражает свое несогласие.
(Повторяет категорически.) Никакой! Я таскаю корону, пока у меня не заболит голова; я стою с величественным видом, пока у меня не подкосятся ноги; я вынуждена улыбаться старым уродливым послам и хмуро отворачиваться от молодых и красивых. Никто мне ничего не дарит. Когда я была всего-навсего великой княгиней, английский посол дарил мне деньги, когда я хотела… вернее, когда он хотел получить что-нибудь от моей священной предшественницы, императрицы Елизаветы.
Придворные кланяются до земли.
А теперь, когда я сама императрица, от него и копейки не дождешься. Когда у меня болит голова или колики в животе, я завидую последней судомойке. А вы ничуть не благодарны мне за всю мою заботу о вас, за мой труд, мои размышления, мою усталость, мои страдания.
Княгиня Дашкова. Видит бог, мы все умоляем ваше императорское величество не утомлять себя так, дать отдых голове. Потому ваше императорское величество и страдает головными болями. У господина Вольтера тоже часто болит голова, и по той же причине — от ума.
Екатерина. Дашкова, ну и врунья же ты!
Дашкова приседает с подчеркнутым достоинством.
Думаешь, ты мне польстила! А я вот что тебе скажу: я не дам и рубля за головы всех французских философов, вместе взятых… Что у нас в программе на сегодня?
Нарышкин. Новый музей, матушка. Но экспонаты будут готовы только к вечеру.
Екатерина (нетерпеливо вставая с места). Да, музей. Просвещенной столице нужен музей. (Шагает по спальне, погруженная в размышления о важности музея.) Это будет одно из чудес света. Мне нужны экспонаты, экспонаты, экспонаты!
Нарышкин. У вас хорошее настроение сегодня, матушка-царица.
Екатерина (с неожиданной веселостью). Я всегда в хорошем настроении, даже когда мне не подают туфель. (Подбегает к стулу, садится и выставляет вперед ноги.)
Фрейлины, стоящие рядом с Дашковой, бросаются к ней, каждая с туфлей в руках. Екатерина, собравшаяся было их надеть, приостанавливается, услышав какой-то шум в передней.
Потемкин (неся англичанина через переднюю). Бесполезно бороться. Пошли, детка, пошли, душенька, пошли, красавчик. Пошли к нашей матушке. (Поет.)
Баю-баюшки, баю,Не ложися на краю.Придет серенький волчок,Схватит Чарли за бочок…
Варенька (присоединяется к нему, на терцию выше).
Баю-баюшки, баю,Не ложися на краю… — (И т. д.)
Эдстейстон (стараясь их перекричать). Нет, нет! Ваша шутка слишком далеко зашла. Я настаиваю. Опустите меня. Черт подери, опустите вы меня, наконец?! Будь все проклято! Нет, нет. Хватит валять дурака! У нас, в Англии, такие шутки не в чести. Вы меня позорите. Пустите!
Екатерина (в то же самое время). Что за ужасный шум? Нарышкин, посмотри, что там такое.
Нарышкин идет к дверям.
Екатерина (прислушиваясь). Это князь Потемкин.
Нарышкин (кричит от дверей). Матушка-царица, чужой!
Екатерина ныряет в постель и укрывается с головой одеялом. Потемкин, сопровождаемый Варенькой, вносит в комнату Эдстейстона, бухает его прямо на кровать к ногам Екатерины и, шатаясь, направляется к двери в будуар. Варенька присоединяется к придворным у противоположной стены. Екатерина, вне себя от ярости, сталкивает Эдстейстона с кровати на пол; выскакивает из постели и оборачивается к Потемкину с таким ужасным выражением лица, что все поспешно падают на колени; все, кроме Эдстейстона, который, сердитый и смущенный, все еще лежит на ковре.
Екатерина. Князь, как ты осмелился? (Глядя на Эдстейстона.) Что это?
Потемкин (на коленях, слезливо). Н-не знаю, матушка-царица. Я пьян. Что это, Варенька?
Эдстейстон (с трудом поднимаясь на ноги). Мадам, этот пьяный негодяй…
Потемкин. В-верно. П…ный…годяй. Воc… восполз… ся, что я п… пяный. Сказал — отведи меня к нашему ан-ангелу, ма-матушке… ца-царице. Отведи к раскра-красавице императрице. Отведи к самой ве-ве-ликой жен-щине на светте. Так он сказал. Я и от-отвел. 3-зря я это сделал. Я был п-пьян.
Екатерина. Сибирь протрезвляла людей и не за такие поступки, князь.
Потемкин. И поделом. Мер… зкая привычка. Спросите Вареньку.
Екатерина отворачивается от него к придворным. Они видят, что она с трудом удерживается от смеха. Знают по опыту, что она все равно рассмеется, и, успокоенные, улыбаясь, поднимаются.
Варенька. Верно. Он пьет, как свинья.
Потемкин (жалобно). Нет, не как свинья. Как князь. Маматушка сделала По-потемкина князем. Зачем же и князем быть, если нельзя пи-пить?
Екатерина (кусая губы). Ступай. Я сержусь.
Потемкин. Не брани меня, ма-матушка-царица.
Екатерина (повелительно). Ступай.
Потемкин (шатаясь, поднимается на ноги). Иду! Иду! Иду баиньки. Хочу бай-бай. Лу-лучше пойти бай-бай, чем в Си-сибирь! Бай-бай в ма-матушкиной кро-кроватке. (Делает вид, будто хочет забраться в постель императрицы.)
Екатерина (энергично сталкивая его). Нет, нет. Князь, ты с ума сошел?
Он бревном падает на пол, судя по всему, пьяный в стельку.
Княгиня Дашкова. Неслыханно! Оскорбление вашего царского величества!
Екатерина. Дашкова, у тебя нет никакого чувства юмора. (Спускается по ступеням и улыбаясь смотрит на Потемкина.)
Он громко рыгает. Она с отвращением отшатывается.
Екатерина. Свинья! (Изо всей силы пинает его ногой.) Ой, я сломала об него палец! Скотина. Животное. Дашкова права. Ты слышишь?
Потемкин. Ее-ели меня спрашивают… мое мнение о Дашковой, мое мне-мнение, что она п-пяна. Неслыханно! Бедный По-потемкин пойдет бай-бай. (Погружается в пьяный сон.)
Несколько придворных хотят вынести его из комнаты.
Екатерина (останавливая их). Пусть лежит. Пусть проспится. Если он уйдет, он отправится в кабак со всяким сбродом. (Ласково.) Ну-ка! (Берет с кровати подушку и подкладывает ему под голову. Затем оборачивается к Эдстейстону, величественно обозревает его и спрашивает самым царственным тоном.) Варенька, кто этот джентльмен?
Варенька. Иностранный капитан, мне не выговорить его имени. По-моему, он сумасшедший. Он явился к князю и заявил, что должен видеть ваше величество. Ни о чем другом и слышать не хотел. Мы не могли его удержать.
Эдстейстон (потрясенный такой явной изменой). О, мадам, я совершенно нормален. Я действительно иностранец — англичанин. Я бы никогда не осмелился предстать пред вашим величеством без соответствующих верительных грамот. У меня есть рекомендательные письма от английского посла и от прусского посла. (Наивно.) Но все в один голос уверяли меня, что князь Потемкин всемогущ и через него легче к вам попасть, поэтому я, естественно, обратился к нему.
Потемкин прерывает разговор хриплым стоном, напоминающим крик осла.
Екатерина (тоном рыночной торговки). Schweig du, Hund.[8] (Снова с царственной величавостью.) Разве вас никогда не учили, сэр, как должно входить к монарху?
Эдстейстон. Учили, мадам, но я не сам вошел к вам. Меня внесли.
Екатерина. Вы же просили князя Потемкина внести вас. Вы мне это сами сказали.
