Эмиль Брагинский - Игра воображения
Женя. По телефону убить нельзя.
Рита Сергеевна. Он это сделает потом.
Женя (снимает трубку). Алло… Да, здесь! (Протягивает матери трубку.) Мама, ты угадала!
Рита Сергеевна. Нехорошо, Женя, я же просила!
Женя. А я вредная!
Рита Сергеевна (в трубку). Лампасов, я пришла проведать дочь. Это мое право… Он в командировке. (Говорит в трубку, но обращается к дочери.) Женя, где твой отец?
Антошин (с усмешкой). Он зовет меня к телефону?
Женя. Мой отец – на Камчатке, за тридевять земель.
Рита Сергеевна (в трубку). Он на Камчатке… Как это ты мне всыплешь за Камчатку… Да нету его, ни капельки нету, даже фотографии на стене нету… Я люблю тебя одного! (Вешает трубку.) Если б Женя не подозвала меня, я бы успела прибраться, а так мне надо срочно уходить.
Входит Юрий.
Юрий (недовольным голосом). Какой вы тут производите шум! Пол на кухне плиточный, холодный, у меня заломило в спине! (Снова опускается на пол, на прежнее место.)
Рита Сергеевна. Смотрите, он свалился!
Женя. Мама, тебя это не касается!
Рита Сергеевна. Как это – не касается, это мой дом! (Идет к выходу, останавливается.) Николай из Антарктиды радиограмму прислал: «Не валяй дурака, возвращайся обратно». (Печально улыбнулась.) В конце телеграф удостоверил: «Верно «дурака»». (Ушла.)
Антошин (дочери, грустно). Если мама станет просить прощения, что мне делать?
Женя. Махни на общественное мнение и поступай только так, как тебе хочется самому! А сейчас перестань психовать, отключись!
Антошин. Я не умею!
Женя (снова ставит пластинку). Ре минор – это то, что нам нужно! Садись на пол вместе с нами! (Усаживается возле Юрия.)
Антошин, не колеблясь, плюхается рядом.
Отец, прислонись к стене, вытяни ноги!
Антошин покорно прислоняется к стене и вытягивает ноги.
Думай ни о чем! Погрузись!
Антошин. Куда погрузиться?
Юрий. Думайте о рыбах! Плавают рыбы, рыбы плавают – сом плавает, карп…
Антошин. Сиг плавает, щука… Все мы плаваем…
Юрий. Тихо! Рыбы плавают молча!..
Тишина. Звонок в дверь. Никто не реагирует. Снова звонок.
Женя нехотя встает, идет к выходу и тотчас возвращается вместе с Ларисой. На Ларисе – синее пальто, синий берет, шея перехвачена пестрым шарфом.
Женя. Папа, радуйся, вот она в том самом шарфе!
Лариса ошарашенно смотрит на Антошина, уютно расположившегося на полу.
Антошин (сдерживая улыбку, иронически сощурился). Я погрузился, и так глубоко, что мне лень всплывать. (Как бы через силу.) Вы знаете, что такое стресс?
Лариса. Это то, что недавно было со мной, когда меня обхамили в молочной.
Антошин. А у нас – антистресс!
Юрий (оказывается, он все слышит). Какая точность в формулировке. Женя, твой отец настоящий карась!
Антошин. Видите, Лариса, я уже удостоен звания.
Юрий. Карась – умница, плавает спокойно, с чувством собственного достоинства: два километра в час; карась прижился в современной грязной воде. (Показывает на Ларису.) Это ваша любовница?
Лариса. Эй, вы, поаккуратнее в выражениях!
Юрий (поднимается с пола). Аккуратность – порок. Аккуратный – он каждую вещь и каждую мысль кладет на место. А новую мысль класть некуда.
Женя. Юра, пойдем в кино?
Юрий. Люблю плохие, скучные фильмы. Темный зал. Темное кино. Народу мало. Никто и ничто не мешает уйти в отключение.
Антошин. И главное, широкий выбор фильмов.
Юрий. По счастью, да.
Женя. Мы пошли на плохое кино!
Идут к выходу.
Женя. Знаешь, почему ты мне понравился?
Юрий. Мне все равно. Главное – итог!
Женя. Я земная! Я гоняю по вызовам и вполне прилично зарабатываю. Я твердо знаю, что сколько стоит. Один клиент спрашивает: «Почему вы берете за массаж такую странную сумму – четыре рубля?» А я отвечаю: «Пять – дорого, три – дешево». Одна толстуха ко мне уже месяц пристает, сегодня в бассейне я ее пожалела: «Ладно уж, так и быть, я вас возьму!» А ты – отрешенный!
Юрий. В какой кинотеатр пойдем?
Женя. Ты-то отрешенный, а я хочу устойчивости!
Юрий. Это в двадцать-то лет? Смотри, доскандалишься до того, что захочешь замуж, захочешь ребенка…
Женя. Разве я скандалю, я скулю…
Уходят обнявшись.
Антошин (поднимается с пола). Юрию лет двадцать пять, но он все еще самоутверждается!
Лариса. Теперь самоутверждаются до шестидесяти! (Сверкнула глазами.) Что же это вы не пришли ко мне на свидание во Владимире?
Антошин (переспрашивает, чтобы выиграть время). Во Владимире?
Лариса (потешается). Разве вы никогда не слышали, что есть на свете старинный город Владимир?
Антошин (несколько смешался, но старается скрыть это). Снимайте пальто, шарф развяжите! Вы же надели пестрый шарф, чтоб я вас узнал. Я вас узнал.
Лариса. Во вторник я так перемерзла, что до сих пор не могу согреться.
Антошин (не может прийти в себя). Во вторник?
Лариса (пританцовывает на месте). Ветер был почти ураган. Чтобы не погибнуть, я несколько раз поднималась на верх этих самых Золотых ворот. Там музей-панорама…
Антошин (он поражен). Поднимались в музей?
Лариса. По-вашему, я должна была умереть на исторической площади? Я ждала-ждала… Там напротив выстроен модерновый театр, сплошное стекло, в театре зажгли свет. В театр пошли зрители, я смотрела на них, я им завидовала, в театре тепло… А вокруг меня, то есть вокруг Ворот, все время кружили эти свадебные машины с кольцами и куклами. У них во Владимире такая традиция.
Антошин. Значит, вы были во Владимире?
Лариса (свысока). А вы-то, выходит, все-таки приходили ко мне на свиданку?
Антошин. Нет.
Лариса. Приходили. Иначе бы не имели столь растерянного вида. Как же это вы меня не заметили? У вас со зрением плохо?
Антошин. Ну, приходил… Но это еще ничего не значит. Ну, глядел, шеей вертел… Как это мы с вами разминулись?
Лариса развязывает шарф, снимает пальто. Сегодня она в прелестном платье.
Лариса. Странно, если бы мы с вами встретились. Я не была во Владимире ни разу в жизни.
Антошин (изумленно). Но как же тогда?..
Лариса. Расспросила подругу. Узнала достоверные детали. Подруга работает экскурсоводом и то и дело ездит во Владимир и Суздаль.
Антошин (искренне разозлился). Вы хитрая бестия! У вас организованное, плановое хозяйство, и вы все рассчитали… Чтоб я пришел, чтоб я огорчился…
Лариса (улыбнулась). Все не в моем характере. Я бы обязательно приехала, если б у меня на работе не начался конец света.
Антошин (скептически). Неужели конец света начался именно в вашей редакции?
Лариса. Несколько месяцев назад я сдала в набор статью одного уважаемого и титулованного автора, а когда журнал вышел из печати, выяснилось, что статья ошибочная. Теперь скандал глобального значения.
Антошин. Но когда вы сдавали статью, ваше начальство наверняка ее тоже читало и визировало.
Лариса. Мою редакторшу факты никогда не интересуют. Ей достаточно толкования фактов.
Антошин. Она вас увольняет?
Лариса. Увы, у нас невозможно. Это было бы слишком гуманно. Теперь меня сто лет будут прорабатывать, обсуждать, клеймить. Покурим?
Антошин. Минуту. Видите, я закрыл глаза. (Закрывает глаза.) Давайте мне вашу сигарету!
Лариса (передает сигарету Антошину). Вы любите курить с закрытыми глазами?
Антошин (не открывая глаз). Зажгите спичку!
Лариса подносит огонь.
(Затягивается, выпускает дым.) «Пегас», тридцать копеек пачка, фабрика «Дукат».
Лариса. Изумительно. Вы фокусник. А что курят специалисты?
Антошин. Сегодня – ростовскую «Нашу марку». (Достает из кармана пачку.)
Лариса (берет ростовскую сигарету, закуривает). И все-таки ваша сигаретная профессия бесполезная, даже вредная.
