Эрнест Хемингуэй - Пятая колонна
В какой-то чужой комнате.
ДОРОТИКак ты туда попал?
ФИЛИППонятия не имею.
ДОРОТИНеужели ты совсем ничего не помнишь?
ФИЛИППрипоминается какая-то дичь, будто я кого-то выставил за дверь.
ДОРОТИПрестона.
ФИЛИПНе может быть.
ДОРОТИОчень может быть.
ФИЛИПНужно его водворить обратно. Я против подобных грубостей.
ДОРОТИАх, нет, Филип. Нет. Он ушел навсегда.
ФИЛИПСтрашное слово — навсегда.
ДОРОТИ(решительно). Навсегда и безвозвратно.
ФИЛИПЕще страшнее слово. У меня от него мурмурашки.
ДОРОТИЭто что за мурмурашки?
ФИЛИПВсе равно, что мурашки, только хуже. Понимаешь? Когда мерещится что-нибудь очень страшное. То появляется, то исчезает. Ждешь его из-за каждого угла.
ДОРОТИИ с тобой это бывало?
ФИЛИПЕще бы. Со мной все бывало. Самое скверное, что я помню, была шеренга морской пехоты. Вдруг все разом входили в комнату.
ДОРОТИФилип, сядь вот здесь.
Филип очень осторожно присаживается на кровать.
Филип, ты должен мне кое-что обещать. Мне не нравится, что ты столько пьешь, и не имеешь никакой цели в жизни, и ничего не делаешь по-настоящему. Я хочу, чтоб ты покончил с этой жизнью мадридского шалопая, — хорошо?
ФИЛИПМадридского шалопая?
ДОРОТИДа. Да. И с Чикоте. И с Майами. И с посольствами, и с Misterio, и с Верноном Роджерсом, и с этой ужасной Анитой. Хотя посольства, кажется, хуже всего. Ты больше не будешь, Филип, — хорошо?
ФИЛИПА что ж тогда делать?
ДОРОТИВсе, что угодно. Ты мог бы делать что-нибудь серьезное и приличное. Ты мог бы делать что-нибудь смелое, достойное и хорошее. Знаешь, чем это кончится, если ты будешь слоняться из бара в бар и водить компанию со всеми этими ужасными людьми? Тебя просто пристрелят. На днях одного пристрелили у Чикоте. Это было ужасно.
ФИЛИПКто-нибудь из наших знакомых?
ДОРОТИНет. Просто какой-то несчастный оборванец, который ходил с пульверизатором и всем брызгал в лицо. Он никого не хотел обидеть. Но кто-то рассердился и пристрелил его. Я видела все, и это было очень неприятно. Это случилось так неожиданно, и он лежал на спине, и лицо у него было совсем серое, а еще минуту назад он был такой веселый. Потом два часа оттуда никого не выпускали, и полицейские у всех нюхали револьверы и не разрешали официантам подавать спиртное. Его ничем не прикрыли, и нам пришлось показывать свои документы человеку, который сидел за столиком как раз возле того места, где он лежал, и это было очень неприятно, Филип. Носки у него были такие грязные, и башмаки стоптаны до дыр, а рубашки совсем не было.
ФИЛИПБедняга. Ведь то, что там теперь пьют, это самый настоящий яд. Совершенно теряешь рассудок.
ДОРОТИНо, Филип, тебе-то незачем быть таким. И тебе незачем ходить туда, еще пристрелят когда-нибудь. Ты мог бы заняться политикой или какими-нибудь военными делами, — вообще чем-нибудь достойным.
ФИЛИПНе искушай меня. Не буди мое честолюбие.
Пауза.
Не рисуй мне радужных перспектив.
ДОРОТИА что это еще за выходка с плевательницей у Чикоте? Ты просто нарывался на скандал. Именно нарывался, все говорят.
ФИЛИПА с кем скандал?
ДОРОТИЯ не знаю с кем. Не все ли равно с кем. Ты вообще не должен скандалить.
ФИЛИПЯ тоже так думаю. Вероятно, и так долго ждать не придется.
ДОРОТИЗачем такой пессимизм, милый, сейчас, когда мы только начинаем нашу совместную жизнь.
ФИЛИПНашу… что?
ДОРОТИНашу совместную жизнь. Филип, неужели тебе не хотелось бы поселиться в каком-нибудь местечке вроде Сен-Тропез[16], — то есть вроде прежнего Сен-Тропез, — и жить там долго-долго мирной счастливой жизнью, — много гулять, и купаться, и иметь детей, и наслаждаться счастьем, и все такое? Я серьезно говорю. Неужели тебе не хочется, чтобы все это кончилось? Война; и революция, и все прочее?
ФИЛИПА будет у нас «Континентал дейли мейл» к завтраку? И бриоши, и свежее клубничное варенье?
ДОРОТИМилый, у нас будет даже яичница с ветчиной, а ты, если хочешь, можешь выписать «Морнинг пост». И все будут говорить нам Messieur-Dame[17].
ФИЛИП«Морнинг пост» только что перестала выходить.
ДОРОТИАх, Филип, как с тобой трудно. Мне хотелось, чтоб у нас была такая счастливая жизнь. Разве ты не хочешь иметь детей? Они будут играть в Люксембургском саду, и гонять обруч и пускать кораблики.
ФИЛИПИ ты будешь им показывать карту. Или нет: лучше даже глобус. «Видите, детки»; мальчика мы назовем Дерек, это самое безобразное имя, какое я только знаю. Ты скажешь: «Видишь, Дерек? Вот это Вампу. Следи за моим пальцем, и я покажу тебе, где теперь папочка». А Дерек скажет: «Да, мамочка. А я когда-нибудь видел папочку?»
ДОРОТИНет, нет. Вовсе так не будет. Просто мы будем жить в каком-нибудь красивом уголке, и ты будешь писать.
ФИЛИПЧто?
ДОРОТИЧто угодно. Романы и статьи, а может быть, книгу об этой войне.
ФИЛИППриятная будет книга. Особенно если издать ее с иллюстрациями.
ДОРОТИИли ты бы мог подучиться и написать книгу о политике. Я слышала, что книги о политике всегда нарасхват.
ФИЛИП(звонит). Не сомневаюсь.
ДОРОТИИли ты бы мог подучиться и написать книгу о диалектике. Всякая новая книга о диалектике отлично расходится.
ФИЛИПНеужели?
ДОРОТИНо, Филип, милый, ты должен прежде всего еще здесь найти какое-нибудь приличное занятие и бросить это невозможное, бессмысленное времяпрепровождение.
ФИЛИПЯ где-то читал, но до сих пор не имел случая проверить: скажи, правда ли, что, когда американке понравится мужчина, она прежде всего заставляет его от чего-нибудь отказаться? От привычки пить виски, или курить виргинский табак, или носить гетры, или охотиться, или еще что-нибудь.
ДОРОТИНет, Филип. Дело просто в том, что ты — очень серьезная проблема для любой женщины.
ФИЛИПНадеюсь.
ДОРОТИИ я вовсе не хочу, чтобы ты от чего-нибудь отказывался. Напротив, я хочу, чтоб ты за что-нибудь взялся.
ФИЛИПХорошо. (Целует ее.) Я так и сделаю. Ну, а теперь завтракай. Я пойду к себе, мне нужно позвонить по телефону.
ДОРОТИФилип, не уходи…
ФИЛИПЯ сейчас же вернусь, милая. И буду страшно серьезным.
ДОРОТИТы знаешь, что ты сказал?
ФИЛИПКонечно.
ДОРОТИ(очень радостно). Ты сказал — милая.
ФИЛИПЯ знал, что это заразительно, но не думал, что до такой степени. Прости, дорогая.
ДОРОТИДорогая — тоже неплохое слово.
ФИЛИПНу тогда до свидания, — мм — любимая.
ДОРОТИЛюбимая, — ах ты, милый!
ФИЛИПДо свидания, товарищ.
ДОРОТИТоварищ? А раньше ты сказал «милая».
ФИЛИПТоварищ — хорошее слово. Пожалуй, не следует швыряться им по-пустому, — беру его обратно.
ДОРОТИ(восторженно). О Филип! ты начинаешь политически развиваться.
ФИЛИПУпаси бог — черт, — все равно кто, но упаси.
ДОРОТИНе богохульствуй. Это приносит несчастье.
ФИЛИП(торопливо и довольно мрачно). До свидания, милая — дорогая — любимая.
ДОРОТИТы больше не называешь меня «товарищ»?