Приказ номер один - Гастон Самуилович Горбовицкий
Хабаров расписывается в альбоме.
Сопротивлялся, как еще! И вообще… красился. Между нами! Медицинской краской кастеллани.
Х а б а р о в. То-то смотрю — шестьдесят, а ни единого седого?
О р л о в а. И прекрасно, что в таком возрасте мужчина скрывает годы, хочет… нравиться! Потому и сопротивлялся, отказывался от чествования, скрывал дату! Еле раскопали через отдел кадров, что — сегодня!..
Х а б а р о в. Какой старик… Эпоха!
Орлова торопится к дверям…
Стой!
О р л о в а. Стою.
Х а б а р о в. Тебя что… тоже уже можно поздравлять?
О р л о в а. С чем?.. А! Можно.
Х а б а р о в. Значит, правда.
О р л о в а. Значит.
Х а б а р о в. Вроде бы славный парень?
О р л о в а. Не то слово!
Х а б а р о в. И по-русски изъясняется как чистокровный русак.
О р л о в а. Год работы в университете. По культурному обмену научными кадрами.
Х а б а р о в. Значит, Татьяна… С законным тебя, так сказать, браком?
О р л о в а. Еще нет!.. Еще пока я — невеста.
Х а б а р о в. Невеста… А как это? Организационно?
О р л о в а. Помолвка была.
Х а б а р о в. Тили-тили-тесто, жених и невеста!.. Давно так было, теперь даже дразнилки такой нет у малышни, отмерло!..
О р л о в а. И у взрослых… отмерло! (Пауза.) А это так удивительно… Невеста!
Х а б а р о в. Наверно.
О р л о в а. Нет, мужчине этого не понять, ни за что! Невеста… Уже не просто знакомые парень с девушкой, что встречаются, но еще и не супруги, не муж и жена, еще все… накануне, а уже праздник, праздник! Петр Васильевич, ах, как это нужно! Любой! Самой современной, самой деловой и ученой, гениальной, лауреату Ленинской и Нобелевской премий! Все равно, все равно вы никогда нас не переучите на свой мужской лад… Я — невеста, Петр Васильевич! Он — боготворит меня. На руках носит. Цветы в каждую встречу. Стихи сочиняет обо мне по-русски! Целует… руки. Руки целует. Руки… И два письма в день присылает, а идти — две остановки, да и по телефону — снять только трубку, легко и просто… Письмо утром и письмо вечером!
Х а б а р о в. Рад за тебя, Танюша! (После паузы.) Слушай, а ведь я не поздравлять тебя должен. Мне тут разъясняли как руководителю, и я даже собирался вызвать тебя. То есть пригласить, чтобы самым тактичным, но и самым серьезным образом…
О р л о в а. …Предостеречь, отговорить, повлиять?
Х а б а р о в. Не воспитывал вот тебя, разъяснили, в надлежащем духе.
О р л о в а. Ох!
Х а б а р о в. Что же я могу тебе сказать?
О р л о в а. Ничего, Петр Васильевич, ровным счетом. А я вам — могу.
Х а б а р о в. Скажи хоть ты.
О р л о в а. Я люблю и уважаю вас. Очень люблю и очень уважаю. Вы для меня не просто мой бывший педагог, вы мне помогли защититься, дали сектор… Вы для меня — эталон. Но даже вы ничего не сможете мне сейчас сказать. Это… любовь!
Х а б а р о в. Где ты хоть познакомилась с ним?
О р л о в а. Райком комсомола прикрепил к группе иностранных молодых ученых — показать город, Петродворец, Павловск…
Х а б а р о в. Вот пусть райком и отвечает!.. Хоть бы уж ты собралась за венгерского парня, за польского? Нет, за датчанина ей!.. В какой области специализируется?
О р л о в а. Культура и быт древнейших народов Севера. Обоих полушарий…
Х а б а р о в. Сколько пробудет?
О р л о в а. Неизвестно. Эти работы начаты еще в конце прошлого столетия…
Х а б а р о в. …Ну, значит, завершатся не раньше начала следующего столетия! Еще совсем к нам переселится!.. В отпуск — на Байкал?
О р л о в а (вздрогнув). Байкал?
Х а б а р о в. Извини… Делилась когда-то! Соберусь замуж… вдвоем на Байкал. Палатка. Никого и ничего. Праздник, который останется на всю жизнь, где всякое еще будет!..
О р л о в а (взрываясь). Зачем Байкал, когда Финский залив рядом? И лететь далеко не надо! До Зеленогорска и обратно, на скорости сто — сто десять, вдоль залива, и — к себе! И — все дела! (Остановившись.) О чем я? Это — вам, одному…
Х а б а р о в. Татьяна, с этим ученым… Вся эта история… Это — что?
Входит Б а р д и н.
О р л о в а (громко). Любовь, Петр Васильевич, я даже представить не могла, что такое сейчас возможно!..
Б а р д и н. Тем более сожалею, что прервал… (Хабарову.) Отбыл минут на тридцать — сорок.
Х а б а р о в (Орловой). Разговор не окончен, только начат… (Бардину.) Отбыл по вопросу?
Б а р д и н. Пентрексил. Звонили.
Х а б а р о в. Удалось?!. Ай да лапочка!
О р л о в а (для Бардина). Человека со Шпицбергена дождались. Из-под земли доставали.
Б а р д и н (для Орловой). Не из Дании, не из Дании.
О р л о в а. Еще раз большое спасибо, Петр Васильевич, за поздравления! (Уходя.) Поверьте, тут действительно нечего сказать — я счастлива!..
Х а б а р о в. Стой!.. (Бардину.) И ты.
Орлова и Бардин останавливаются.
О главном! Садитесь… О Коноярви.
Б а р д и н. Действительно… Как будем выкручиваться?
Х а б а р о в. Выкручиваться не будем. Кончать будем с привычными и удобными временными решениями постоянных проблем. Будем Коноярви корректировать.
Б а р д и н. Какая инициатива со стороны генерального руководства!
Х а б а р о в (помедлив). Инициатива, да…
Б а р д и н. Какой жест!.. (Вдруг.) Двойной план вырисовывается?
Х а б а р о в. Надо!.. Нам надо, самим. Уважать себя иначе перестанем! На Коноярви будет двадцать пять тысяч по комсомольским путевкам, и то, как им там, молодым и красивым, будет жить и работать, плакать или веселиться, — зависит сегодня от нас. (После паузы.) Что, целая речь?
Б а р д и н. Действительно, сколько лишних слов.
О р л о в а. Действительно!
Х а б а р о в. Тогда разрешите ваши единодушные аплодисменты считать… (Бардину.) Будешь обсчитывать варианты по мере выдачи из подразделений…
Б а р д и н. Понято.
Х а б а р о в. Готовь программы. Татьяна, ты…
О р л о в а. Уже обдумываю, Петр Васильевич! Додумаю и пойду запущу всех своих!
Х а б а р о в. Отлично. А я… Я звоню тогда генеральному, и… И договорюсь о корректировке и с ним.
Б а р д и н (присвистнув в изумлении). И с ним!..
О р л о в а. При всем к вам уважении, Петр Васильевич… Это мы всё — без команды генерального директора?!
Х а б а р о в (после паузы). Мы что, изобретаем теорию относительности? Ставим остродискуссионные проблемы живой клетки или квазаров, пульсаров и гипотетических галактик? У нас рядовая инженерская работа, где дважды два — четыре. Неужели доказать элементарную необходимость этой работы будет труднее, чем создать теорию относительности?
О р л о в а. Петр Васильевич, я — с вами, звоните генеральному!
Б а р д и н. Звони… Но приготовься понять шефа. Представлен на Героя, вот-вот! Промашка, заминка с Коноярви может бросить тень… Чисто по-человечески пойми, если откажет. (Без перехода.) Сетевой график корректировки, с этого начать?
Х а б а р о в. Сэкономим неделю-полторы, верно!.. Стой! В отпуск ты ведь хотел?
Бардин, скомкав заявление, бросает его на ходу в корзину.
Б а р д и н. Значит, буду минут через тридцать — сорок и приступлю. (Быстро выходит.)
О р л о в а. Петр Васильевич, генеральный… Он — на месте сидит, на своем месте, он — санкционирует, звоните! Он из руководителей старой закалки и закваски, но сумел, смог перестроиться, он мыслит сегодняшними категориями, звоните! Пошла запускать сектор.
Х а б а р о в. Пошла. Полозова мне пригласи… Спасибо, Таня!
О р л о в а (уже в дверях). Сам направляется!
О р л о в а исчезает, входит П о л о з о в.
П о л о з о в. Разрешите, Петр Васильевич?
Х а б а р о в (идя навстречу). Матвей Григорьевич, ну, что вы скажете о ситуации с проектом Коноярви?
П о л о з о в. С этим и шел к вам… Вы
