Габриэль Марсель - Пылающий алтарь

Октав (готовясь опустить ребенка на пол). Ну все, малыш, хватит…

Жак. Еще, дедушка, еще!

Октав. Еще раз вокруг лужайки?.. Ну хорошо, только один раз.

Алина (мужу). Если этот ребенок станет совершенно невыносимым, это будет твоя вина.

Ивонна. К счастью, мама, есть ты — постоянный противовес!

Октав (Жаку). Ну, ладно. Остальное — завтра.

Мирей (подходя к малышу). Здравствуй, Жако! (Ласково треплет его волосы, но, поймав на себе пристальный взгляд Алины, резко выпрямляется. Ивонне.) Что, его опять искусали?

Ивонна. Я только минуту назад говорила: до тех пор, пока не будет осушен пруд…

Октав (Ивонне). Пойдем, я собирался тебе кое-что показать. (Выходит в правую дверь.)

Ивонна. Но поскольку здесь принцип — ничего не менять…

Алина. Перестань.

Ивонна. Ну, Мирей, будь ты свидетелем. Здесь полно мебели, совершенно ненужной, которая пригодилась бы в моем доме. Я ведь не говорю о дорогих вещах.

В этот момент возвращается Октав, он очень бледен.

Октав (вполголоса, Алине). Это ты унесла брошюры?

Алина. Да.

В застекленную дверь стучит садовник.

Октав (еле сдерживаясь). Могу я узнать, куда ты их положила?

Алина. Пожалуйста, потом.

Октав. Надеюсь, они хотя бы целы?

Алина. Я их просто убрала отсюда. Алексис, что там, вишня? Мы давно ждем ее! (Берет корзину.) Цветы?… Это, кажется, тебе, Мирей! (Протягивает ей букет.)

Мирей. Что это?

Алина. Их принес садовник господина Шантёя.

Ивонна. Мирей!.. Ты только погляди!

Октав. От Шантёя?

Мирей. Я имела глупость похвалить его розы «кримсон»: их видно с корта.

Алина. Я пошла надевать шляпу. Догони меня у выхода.

Ивонна (взяв малыша за руку, выходит вместе с матерью). Мама, неужели никак нельзя добиться, чтобы ребенок завтракал ровно в половине двенадцатого!.. (Продолжения разговора не слышно.)

Октав (с трудом беря себя в руки). Моя жена способна сжечь книжки. (Ожидает возражений, однако Мирей отвечает не сразу.)

Мирей (продолжая держать цветы, рассеянно). Нет… нет… Вы ошибаетесь.

Октав. Вы так думаете? (Порывисто.) Милая моя, если б вы знали… (Умолкает.) Но вы все стоите с цветами! Я скажу, чтобы их поставили в вазу.

Мирей (внезапно, со страстью). Нет, нет! Их надо выбросить.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Та же декорация.

Десять дней спустя.

Мирей пишет, сидя за столом; время от времени заглядывает в лежащую перед ней записную книжку. Вздрагивает при звуке приоткрывающейся двери, но, увидев Октава, успокаивается.

Мирей (тихо). Я написала для вас эти четыре письма. Возможно, вы хотите взглянуть… конечно, так было бы лучше. Во-первых, моя орфография…

Октав (не расслышав). Что?..

Мирей. Я говорю, что было бы лучше, если б вы просмотрели эти письма.

Октав. Совершенно ни к чему, я уверен, что они написаны очень хорошо.

Мирей. Я написала в архив Дрё, как вы просили.

Октав. Хорошо.

Мирей. Однако я почти уверена, что нам удалось пролить свет на дело Дюпона. По-видимому, в 8-й роте служили два Гастона Дюпона, но один из них не упоминается в дивизионных списках.

Октав. Вы восхитительны, Мирей! Для меня было таким облегчением, что вы вызвались помочь мне с перепиской.

Мирей. Не стоит говорить об этом.

Октав. Когда я пишу подряд слишком долго, у меня здесь (показывает на предплечье) словно судорога. Не знаю, то ли ревматизм, то ли еще что-то…

Мирей (рассеянно). Как это неприятно.

Октав (присматриваясь к ней). Вы бледны.

Мирей. Пустяки.

Октав. Глаза немного усталые.

Мирей. Я не особенно хорошо сплю сейчас.

Октав. Да, я слышал ночью, как вы ходили по комнате. Не надо бы вам так утомляться с этими письмами.

Мирей. Нет, я счастлива, что было чем заняться ночью. Когда не спишь…

Октав. Да… но это неразумно. Если б только моя жена догадывалась…

Мирей. Не говорите ей, пожалуйста. Вообще лучше было бы убрать эти бумаги, свекровь может войти в любой момент.

Октав. Мне казалось, вы теперь ее называете мамой.

Мирей. Да, но в ее отсутствие…

Октав. По-моему, вы несколько удручены тем…

Мирей. Чем?

Октав. Тем, что вам приходится что-то держать от нее в секрете.

Мирей. Да, я предпочла бы ни от кого ничего не скрывать. Тем более от нее. Ведь то, что я делаю, так естественно. Но если она об этом узнает…

Октав. Вы полагаете, она рассердится?

Мирей (с запальчивостью). Ну, во-первых, это было бы мелочно… и потом, в конце концов я вольна поступать как считаю нужным.

Октав. Разумеется.

Мирей. Нет, это только чтобы ее оградить от волнений… Она и без того страдает!

Октав. Она здесь не единственная, кто страдает.

Мирей. Но у нее это — словно особый дар, я не знаю никого, кто был бы наделен такой способностью к страданию.

Октав. Вам не кажется, что ей не хватает какого-то… (помолчав, как бы подбирая слово) целомудрия? Я не хочу сказать, что она афиширует свое горе: скорее она его раздувает, как пламя — которое в итоге спалит вас.

Мирей. Для меня ваши слова обидны.

Октав. Для вас? Но почему?

Мирей. Все, что направлено против нее, попадает в меня.

Октав. Но, дорогая Мирей…

Мирей. Наверное, так рассуждала бы Ивонна.

Октав (изменившимся тоном). Ивонна… нет, ничего общего. Видите ли, когда я вспоминаю, какой моя жена была прежде… До войны мы никогда… и вот разразилось несчастье, и ее словно отравили. Да, это яд.

Мирей (резко). Чувствовать себя несчастным — это не болезнь… Вы, как и ваша дочь, находите этот дом слишком угрюмым? (Движение Октава.) Жизнь восстанавливается недостаточно быстро? Вам хотелось бы передышки?

Октав (ласково). Дорогая, в вас сейчас как будто говорит кто-то другой…

Мирей (с горячностью). Ну так вот, знайте, я всей душой с нею. Возможно, что все это ужасно, но на самом деле прекрасно лишь оно. Остальное же так заурядно… ничтожно… (Чувствуется, что она вот-вот разрыдается.)

Октав (внимательно глядит на нее). Мне не нравится, что вы так возбуждены.

Мирей. Это не возбуждение, это — самое сокровенное во мне; и если случаются минуты, когда я, кажется… но я ненавижу эти минуты!

Октав (с глубокой серьезностью). Однако если вы так безоговорочно согласны с моей женой, почему вы вызвались помочь мне с работой, которую она не одобряет? Это только ради меня?

Мирей (опустив глаза). Не надо считать меня утратившей свое «я»; повторяю вам, я делаю лишь то, что хочу.

Из правой двери появляется г-жа Вердэ.

Г-жа Вердэ (сопровождающей ее Луизе). Спасибо, Луиза… Здравствуй, Октав.

Октав. А, Марта!

Мирей. Тетя Марта, я прошу извинения за то, что все еще не выбралась навестить вас: каждый день — какая-нибудь помеха.