Михаил Анчаров - Стройность
Все они курили сигареты «Мальборо», которые становились все дороже и дороже (и их все труднее было достать, но — лестно), или банальный «Честерфилд» и «Кэмел» или, в крайнем случае, «Кент». Но в одном они оказались одинаковы. После принятия пищи и питья они откинулись на стульях, вытащили из своих пачек сигареты, вытащили из своих карманов и сумочек зажигалки «Ронсон» и щелкнули. Зажигалки зажглись с первого щелчка, и над каждой появился довольно высокий огонек. Наступил «кайф». И никому в голову из них не пришло, что каждый из них и все вместе и есть участники глобального преступления. Они жгли воздух. Тот самый малоизвестный науке витамин, газ жизни, из-за которого может существовать любая компания — от человека до человечества.
Потому что с того момента, как была открыта биосфера, то есть оказалось, что Земля не сама по себе, а ее окружает жизненная сфера, стало ясно, что жечь воздух можно не больше, чем его изготовляют деревья.
Но теперь взялись и за леса.
Когда-то был зубодробительный философский богословский спор о том, что было раньше — курица или яйцо? Теперь одесситы отвечают:
— Раньше было все!
Это — юмор. То есть — смеются. То есть — что-то ушло. А ушло — незнание. О том, что такое яйцо, которое несет курица. Яйцо — это окостеневший потомок икринки той рыбы, которая помаленьку стала ящерицей, а потом превратилась в курицу, которая выжила потому, что у одной из них окостенела икринка и не давала испаряться жидкости, заключенной в ней. А икринке это было не нужно. То есть, беспочвенный спор разрешился, когда ушло незнание.
Но теперь уже у живородящих, в том числе и у человека, роль яйца выполняет череп, в котором расположился мозг. Но иногда кажется, что мозг высыхает, как рыбья икра на суше, потому что если средства, облегчающие существование, становятся важнее самого существования, то надо отказываться не от существования, а от средств, от орудий и начинать цивилизацию заново. Но не жизнь.
Я спросил одного мальчика:
— Что лучше — хорошая жизнь или богатство?
Знаете, что он ответил?! Он ответил:
— Это одно и то же.
Так… Значит, и сюда это докатилось. Значит, надо начинать цивилизацию заново. И начинать надо именно с того момента, когда еще понятие хорошая жизнь и богатство — были разные вещи, а не одна. И когда еще понимали, что богатство — это средство для хорошей жизни, одно из средств, но — не сама жизнь.
Тоня уже была билетершей в то время, а муж ее был какой-то интеллектуальной профессии. Очевидно рассчитывал, что непыльная работа его жены позволит ей вести домашнее хозяйство. Она его звала Котя. Она приходила домой и говорила: «Котя, Коть, давай я тебе яишенку толкану». И хозяйство было такое же. Не то чтобы она ленилась или не хотела приготовить настоящую пищу. Она не умела.
— Коть, а Коть, а давай, я тебе яишенку толкану!
Яишенка — это концентрат природы. Курица снесла яйцо, и его можно есть. Сырое — невкусно, а если его вылить на сковородку и поджарить — вкусно. А если не одно яйцо, а несколько — еще вкуснее. Давайте питаться яйцами! Нельзя. У человека на сосудах появляется холестерин. Холестерин — это вредно. Чтобы он не появлялся, надо есть растительную еду, а растительную еду надо готовить. А готовить некогда. А готовят ее машины, которые кормят людей, которые изготовляют эти машины. То есть люди делают машины, которые их кормят. Невкусно. То есть люди едят дрянную пищу, чтобы успеть изготовить машины, которые их же будут кормить дрянной едой. Рано или поздно это сказывается.
Чтобы еда была вкусной, она должна быть тщательной. А люди, в том числе и женщины, заняты тщательным приготовлением машин, которые облегчают халтуру приготовления еды. Вот и все. И люди соревнуются в изготовлении этих машин, вместо того, чтобы соревноваться в изготовлении еды, одежды и жилья. Соревнуются в изготовлении людей, изготавливающих эти машины для изготовления дрянной еды. Наши машины будут не хуже ваших. «Назло врагам козу продам, чтоб дети молока не пили».
На одной вечеринке я ел мидии. Из консервной банки с мидиями был вылит сок и заменен лимонным соком. Это было невыразимо вкусно. Мидии разводятся быстро. Но потом кто-то содрогнулся от того, что мидии будут доступны всем, и стал выпускать консервы, состоящие из рисовой каши с вкраплением мидий. Была испорчена и каша, и мидии. А потом это сняли с производства. Может, где-то все же разводят мидий! Но я их так больше и не встречал…
Чтобы варить и жарить картошку, с нее снимают шкурку вместе с частью картошки. То есть счищают самую полезную часть. Сколько мешков было перечищено во время нарядов вне очереди! Сколько халтуры! Сколько картошки пущено под откос вместе со шкурками! В то время как самое полезное — это варить картошку в мундирах, как говорят, вместе со шкуркой. Во-первых, счищать с вареной картошки только шкурку, потому что она счищается даже концом вилки или обратной стороной ножа, а жарить можно даже со шкуркой. Ну ладно, ну без шкурки. А потом вареную жарят, разжаривают, как говорят. То есть чищеную картошку — разжаривают.
Но однажды я ел картошку удивительного вкуса. Не нарезанную, а прямо небольшая картошка, целиком поджаренная. А потом Инга, жена моего товарища, призналась: «Пришли гости — а у меня ничего нет, кроме картошки, сваренной в мундирах. Я шкурку почистила вилкой, потом поджарила прям целиком, не нарезая, на сковородке. Оказалось, здорово. И ты все нахваливал. Теперь это стала моя фирменная еда».
Но так это и не пошло дальше этой квартиры. А все остальные картошку чистят, чертыхаясь, потом варят, а потом иногда жарят. А еще проще — сразу покупают жареную картошку, называется чипсы, в пакетах. Эту наголо стриженную картошку, нарезанную до толщины бумаги, жарят. И все это делает машина, которую изготовляют мужчины и женщины, а потом покупают, чтобы есть дрянную еду. «Назло врагам козу продам, чтоб дети молока не пили».
Когда я был один, ко мне приходили актрисы, каждая из которых начинала с того, что предлагала изготовить украинский борщ. Чего им дался украинский борщ — не знаю. Наверное, это был пик кулинарии. Ну ладно. И все борщи были невкусные, и все борщи я хвалил, иначе бы они обиделись. Я пытался сам изготовить борщ по книге «Кулинария» для общепита, где и того-то столько-то, и того-то столько. Борщ получился невкусный. Очевидно, нетщательный. Нетщательный был рецепт. Но однажды я нарвался на тщательный рецепт. Я в него поверил, потому что он был напечатан в книге «Всемирная кулинария». Я сказал жене:
— Ни-ичего не меняй, ни-ичего, ни-исколечко. Сделай точь-в-точь по рецепту, если будет невкусно — тогда мы изменим. Но сначала попробуем рецепт.
Она сделала. Со страху, точно. То есть тщательно. И оказалось, что это королевская еда. Этот рецепт был не сложнее, чем в книге «Кулинария» и в книге «Домоводство», но почему-то там были другие рецепты. «Козу продам…», «Коть, Коть, а хочешь, я тебе яишенку толкану… или козу продам», чтоб назло врагам, чтоб дети молока не пили.
А потом муж интеллектуального труда влез в ванну и кричит ей:
— Тонь!.. А мыло-то наше где?
Она ему отвечает:
— Ой, Котенька, завтра куплю.
Что может женщина? Все! Ну и что хорошего? А что может женщина такого, чего не может мужчина? Рожать, конечно. А чего может мужчина такого, чего не может женщина? Рожать, конечно. Вот то-то! Вернее, участвовать в рождении. Неужели это не сказывается в дальнейшем?
Права-то у них одинаковые, вот обязанности разные.
А функция заката такова:Печаля нас, возвысить наши души,Спокойствия природы не нарушив,Переиначить мысли и слова.
И выяснить при тлеющей звезде,Зажатой между солнцем и луною,Что жизнь могла быть в общем-то иною,Да только вот не очень ясно где…Да только вот не очень ясно где.
Из треснувшей чернильницы небесПрольется ночь и скроет мир во мраке.И как сказал философ Ю. Корякин:«Не разберешь — где трасса, где объезд».
Все для того, чтоб время потекло,Безбрежность неминуемой разлуки,Чтоб на прощанье ласковые рукиДарили нам дежурное тепло…Дарили нам дежурное тепло.
Но в том беда, что, стоит сделать шагПо первой из непройденных дорожек,И во сто крат покажется дорожеЛюбой застрявший в памяти пустяк.
Чтоб ощутить в полночный этот час,Как некие неведомые нити,Сходящиеся в сумрачном зените,Натянутся, удерживая нас…Натянутся, удерживая нас.
Не будем же загадывать покаСвои приобретенья и утраты.А подождем явление заката —Оно произойдет наверняка.
Чтоб всякие умолкли голосаИ скрежеты, и топоты дневные,И наступили хлопоты иные,И утренняя выпала роса…И утренняя выпала роса.
Так поется в песне Юрия Визбора, доделанной кем-то еще, таким же талантливым.
